Москва, 23 июля — Наша Держава. «Российский император стоит над народами, классами, племенами и партиями. Он верховный арбитр, природный глава страны, которого даже смерть не освобождает от долга, ибо его наследие остается в роде-династии».Именно так ещё в 1948-м году характеризовал монархию русский эмигрант Леонид Северский в своей статье «Сущность монархической идеи».
На протяжении десятилетий левыми либералами и социалистами планомерно и систематически проводится мысль, что монархия представляет собою отжившую и устарелую форму правления, которую неизбежно должна сменить более совершенная форма – республиканская. Традиционные режимы часто снисходительно называются ими «осколками феодализма на руинах постиндустриального общества».В доказательство этому высказываются разные соображения. Во-первых, большинство государств мира либо уже отказались от монархической формы правления, либо сохраняют её по инерции, в силу не совершенности своей политической системы. Монархи в подобных государствах являются лишь «красивой традицией» и не играют никакой существенной роли во внешней и внутренней политике своих стран. Во-вторых, в доказательство «регрессивности» монархии утверждается, что после её падения ни один народ мира якобы не только не вернулся к ней, но и даже не делает подобных попыток.Подобные тезисы весьма популярны и живучи в общественном сознании. Однако они являются ложными от начала и до конца.
Сегодня монархия – это чрезвычайно гибкая и многоликая система в диапазоне от родоплеменной формы, успешно действующей в арабских государствах Ближнего Востока, до монархического варианта демократического государства во многих европейских странах.
Первое место по числу стран с монархической государственностью держит Азия. Это прогрессивная и демократичная Япония. Лидеры мусульманского мира – Саудовская Аравия, Бруней, Кувейт, Катар, Иордания, Бахрейн, Оман. Две монархические конфедерации – Малайзия и Объединённые Арабские Эмираты. А еще – Таиланд, Камбоджа, Бутан.Второе место принадлежит Европе. Монархия здесь представлена не только ограниченной формой – в странах занимающих лидирующее положение в ЕЭС (Великобритания, Бельгия, Нидерланды, Люксембург и др.). Но и абсолютной формой правления – в государствах-«карликах»: Монако, Лихтенштейне, Ватикане.Третье место – за странами Полинезии, и четвёртое за Африкой, где в настоящее время сохранилось всего три монархии: Марокко, Лесото и Свазиленд.
Конечно, монархия не решает автоматически все социальные, экономические и политические проблемы. Но, тем не менее, она может предоставить известную долю стабильности и равновесия в политической, социальной и национальной структуре общества. Вот почему от монархии не спешат избавляться даже те страны, где она существует исключительно номинально, скажем, Канада или Австралия. Политическая элита этих стран в большинстве своём понимает, насколько важно для равновесия в обществе, чтобы верховная власть в одних руках и политические круги не вели за неё противостояние, а работали во имя интересов всей нации.Более того, исторический опыт показывает, что лучшие в мире системы социального обеспечения построены именно в монархических государствах. И речь идет не только о монархиях Скандинавии, где даже советский агитпроп в монархической Швеции сумел отыскать вариант «социализма с человеческим лицом». Такая система выстроена в современных странах Персидского залива, где нефти зачастую намного меньше, чем на некоторых месторождениях РФ. Несмотря на это, за 40-60 лет со времени обретения независимости странами Персидского залива, без революций и гражданских войн, проведения либерализации всего и вся, без утопических социальных экспериментов, в условиях жесткой, порой абсолютистской, политической системы, при отсутствии парламентаризма и конституции, когда все недра страны принадлежат одной правящей семье, из бедных бедуинов, пасущих верблюдов, большинство подданных ОАЭ, Саудовской Аравии, Кувейта и других сопредельных государств, превратились во вполне состоятельных граждан.
Монархия – это не приложение к стабильности и достатку, а дополнительный ресурс, позволяющий легче переносить болезнь, быстрее выздоравливать от политических и экономических невзгод.
