Москва, 1 августа — Наша Держава (Фёдор Воинов).«В чём главный смысл этой войны за Новороссию? Если мы победим — Христа на земле будет больше, а если проиграем — Христа будет меньше…». Когда Кедр — один из лучших командиров ополчения, у которого в Мариновке 23 июля я брал интервью — произносил эти слова, на улице заорали: «Воздух!» Загудела «сушка» (штурмовик СУ-25), потом вторая. Пока они заходили на позиции, мы спокойно закончили интервью. Потом где-то вдали громыхнуло, и почти сразу же — беспорядочная стрельба из «калашей» и крики наших бойцов: «Парашютисты! Не стреляйте, они руками машут, пощады просят, в плен возьмём!»
Выбегаем. Бойцы, задрав головы к небу, в радостном возбуждении передают из рук в руки бинокль, суют мне: «Вот он, в „зеленку“ за выжженной пшеницей спускается!»
— Кедр, ответь Поэту, — донеслось по рации.
— На связи. Принял. Наши с ПЗРК сбили 2 украинских СУ-25. Один в районе высоты «185», другой — в районе Дмитровки. Выдвигаемся к первому самолету с Малым, беру Корреспондента.
Пока Кедр принимал информацию и отвечал, я сфотографировал волнистые следы тепловых ловушек, отстреленных сбитой «сушкой» и едва фокусируемый купол парашюта.
Глухие — с места падения одного из сбитых самолетов — донеслись хлопки: рвался боекомлект. За деревьями выросли почти неотличимые от облаков клубы дыма. Сфотографировал — и в машину, к группе поиска летчика упавшей в нашем районе «сушки».
«Нива» Малого (командира не столь известного как Моторола или Кедр, но столь же талантливого и бесстрашного) понеслась по холмам к месту приземления парашютиста. Миновали выжженное украми хлебное поле, тормознули у лесочка. Разбились по двое, стали прочесывать заросли.
— Есть! Парашют укроповский и катапульта, — Малой сгребает найденное, тащит к машине. — Крови нет, значит, или залёг вражина так, что без собаки его не найти, или уже на их территории. Туда не идём, сейчас по ним артиллерия наша начнёт работать.
— Тогда к месту падения самолета, надо всё на фото и видео зафиксировать.
Малой сдвинул на затылок неизменную свою тюбетейку (почему он её носит, никому не признаётся), вытер парашютом пот с лица и, довольный, как мальчишка, наконец-то получивший в день рождения от родителей давно обещанный подарок, усмехнулся:
— Надо. Едем. Корреспондент, зови остальных.
На выжженное, усеянное обломками вражеского штурмовика поле одновременно с нами из-за лесополосы вынырнул «Рено» журналистов сайта ополчения icorpus.ru.
Запечатлевая догорающий двигатель, невольно вспомнил…
Страшный бой 3 июня в Семеновке, когда беспрестанно нас атаковали «сушки». Вой, лохматые полосы ракетных залпов и воющий гул очередных атак: располосованное небо, рваные всплески асфальта и грунта на линиях ударов НУРСами, боец со срезанным осколками лицом; и другой боец, с виду совсем мальчик, контуженный, я отводил его с передовой линии на базу, когда, ниоткуда вынырнув, «сушка» пушечной очередью вздыбила асфальт в пяти метрах от нас.
Я даже испугаться не успевал, так плотно всё воспринималось, не оставляя зазора для страха. Только злился, что штурмующего наши позиции, выкашивающего кассетными бомбами наших бойцов изворотливого монстра не могу ни автоматной очередью достать, ни- под отовсюду летящими осколками — в кадр поймать.
И ещё вспомнился бой в «зеленке» между Ямполем и Николаевкой, после которого мы вынуждены были во избежание окружения прорываться в Николаевку, на другой день оставленную противнику. В том бою из засады расчет ПТРС уничтожил джип с крупным чином из украинского Генштаба. Сначала ополченцы изрешетили авто из «калашей», а затем добили, сожгли в нуль из противотанкового ружья. После чего, понятно, спешно отходили под шквальным огнём пулеметов и АГС нацгвардейцев. А потом появилась проклятая «сушка» и всё время выхода из сужающегося кольца, и уже в самой Николаевке, расковыриваемой помимо прочего непрестанным огнём «Градов» и «Ураганов», долбила, долбила, долбила дома мирных жителей, и мы ничего не могли с нею поделать…
…Выжженное украми хлебное поле усеяно в зоне видимости обгорелыми и догорающими обломками штурмовика. Всё фиксирую на фото и видео. Вот покореженное крыло с украинской символикой: синий круг в желтом кольце.
— Кедр! Поставь ногу на эту символику, — прошу я, — это надо запечатлеть…
Запечатлеваю. Подошёл Малой, пнул крыло, решил: «Порадуем бойцов. Сделаем круг почёта…»
Мы пристегиваем канатом крыло сбытого монстра к «Ниве», мчимся, волоча за собой кометный хвост пыли, в Мариновку. Под крики одобрения проволакиваем крыло с укровской символикой по улице до конца Мариновки и обратно. Потом Малой и Кедр отвечают на вопросы телевизионщиков. Когда все успокаиваются, Кедр подходит ко мне:
— Всегда бы так воевать. Десятки, даже сотни мирных жителей и ополченцев могли лишить жизни два Су-25. Мы сумели их сбить и — все остались живы, даже летчики…которые после такого урока вряд ли сядут за штурвал.
— Мы побеждаем, значит, Христа на земле стало немножко больше?
— Да.
