Москва, 1 июня — Наша Держава. Установление
в сталинский период тоталитарного контроля над общественной жизнью
через систему массовых организаций позволило советскому руководству
провести ряд глубоких преобразований в области культуры, науки и
образования, известных как «культурная революция». Фактически началось
создание из народов союзных республик единой советской нации, культура
которой должна была основываться на социалистических идеалах и верности
Компартии как движущей созидательной силе. Целью этого было сглаживание
существовавших в государстве, сложившемся на осколках бывшей Российской
империи, национальных противоречий и формирование устойчивой духовной
основы для его дальнейшего существования и развития…
Повышался
уровень общественной культуры жителей СССР: молодежь, ведущая
происхождение от всех бывших сословий Российской империи, стремилась
подражать популярным литературным и кино- героям, воспринимала
основанные на общественной солидарности этикет и манеры, прививаемые
Комсомолом и Пионерией. Обращение «товарищ», прежде бытовавшее в рабочей
и солдатской среде, получило широкое распространение в среде советских
граждан, независимо от происхождения, и приобрело официально признанный
характер. Интеллигентные манеры обхождения, поведения в обществе,
происходящие из дореволюционной дворянской среды, культивировались
теперь и среди трудового народа. Хотя, конечно, колхозники и рабочие не
перешли полностью на аристократический этикет общения, все же социальная
культура советского общества приближалась к таковой в развитых странах
Европы.
Тем
не менее, в сталинские годы для официально декларируемого общественного
мировоззрения было характерно некое обесценивание отдельной личности.
Высшей ценностью, предметом первоочередной заботы был объявлен советский
народ в целом, и каждый отдельный человек, отдельная семья, этническая
группа должны были, не задумываясь, отдать на его благо время,
имущество, здоровье, жизнь, даже саму честь.
В
годы сталинских репрессий нередко преданные социалистическим идеалам
коммунисты сами признавались в контрреволюционной деятельности или
шпионаже именно потому, что желали быть до конца верными Партии и помочь
таким образом в проведении ее политики, хотя знали, что будут
расстреляны, а на их имя несправедливо ляжет черное пятно.
Во
время Великой Отечественной войны советские диверсанты поджигали дома и
хозяйства собственных сограждан на оккупированных войсками Германии и
ее сателлитов территориях, чтобы противнику было труднее находить
продовольствие и крышу над головой, а неопытные бойцы, потерявшие
самообладание и бессознательно выскочившие с поля боя, нередко как
дезертиры направлялись в штрафные подразделения и даже расстреливались.
Широко
применялась практика ответственности коллективов за проступки их
членов; вместе с лицами, осужденными за контрреволюционную деятельность,
часто отправлялись в ссылку их жены и дети как потенциально опасный
элемент.
Типичным
носителем социального менталитета, культивировавшегося в сталинский
период, является персонаж написанного в 1975 г. популярного романа
братьев Вайнеров «Эра милосердия» молодой служащий Московского
уголовного розыска Глеб Жеглов. Человек, работающий на износ и рискующий
жизнью ради общественного блага, приветливый и отзывчивый с людьми в
целом, но способный без зазрения совести отправить под суд невиновного
человека, чтобы быстрее раскрыть малозначительное с его точки зрения
дело, отвлекающее его от поимки опасной банды, и таким образом спасти
еще десятки людей от рук преступников, быстро и легко порывающий
отношения со всеми, кто не может или не хочет столь же принципиально
охранять спокойствие общества.
Редко,
но случался и обратный ход: репрессированные и подвергнутые
общественному осуждению люди освобождались из мест заключения,
реабилитировались, получали признание и награды, если того требовали
государственные интересы (генерал, затем маршал К. Рокоссовский).
В
послесталинское время всепоглощающее влияние общественных интересов
было смягчено, в пропаганде и культуре стало больше уделяться внимания
человеческой личности, ее ценности, появилось более терпимое отношение к
человеческим слабостям и порокам при условии, что человек стремится
искоренить их в себе. Но все равно высшим достоинством человека
признавалась его способность служить общественному благу,
государственные интересы ставились всегда выше личностных и групповых,
хотя государство уже предпочитало избегать политических шагов,
сопряженных с опасностью для граждан. Вплоть до конца советской эпохи не
приветствовалось резкое выделение человека из коллектива личными
воззрениями, устойчивыми привычками, даже внешним видом.
При
своей широкой доступности вся официальная печать, все искусство были
подчинены советскому государству, строго отражали партийную линию, а не
существующую реальность. Через них народу закладывалось отвечающее
марксистско-ленинской идеологии и политике Партии мировоззрение,
прививались декларируемые Партией ценности.
Нередко
даже широко известные старые произведения литературы, пьесы
«редактировались»: из них изымались противоречащие идеологии элементы
содержания, а сам сюжет переписывался по-новому, в нем выделялись
человеческие воля и созидательность, верность общественному долгу. Так
был существенно отредактирован советский перевод памятника литературы
средневекового мусульманского Востока – сказки «Тысячи и одной ночи»:
оттуда были убраны пропитывающие его оригинал религиозные суждения, а
главные герои наделены мало присущими им в оригинале находчивостью,
смелостью, жизнелюбием.
Опера
знаменитого русского композитора М. Глинки «Жизнь за царя» была
отредактирована советским поэтом С. Городецким и получила новое название
«Иван Сусанин», из нее была изъята религиозная и монархическая
составляющая, а на первое место выведен как бы народный патриотизм.
Собственно
советские же произведения искусства все следовали сложившемуся в те
годы направлению – социалистическому реализму. Главной чертой того был
показ коллективизма и созидательного труда в качестве общественного и
экономического идеала; трудовой класс представлялся единственно
социально здоровым и полным прогрессивных устремлений, тогда как
остальные – пораженными всевозможными пороками, праздными и
несчастливыми даже при наличии неправедно нажитого богатства.
От
реализма социалистический реализм заимствовал выраженную обращенность к
быту, сценам повседневного уклада жизни, показ человеческой личности в
ее более-менее естественном состоянии, со своими достоинствами и
недостатками. Однако личностные недостатки положительных героев
произведений советских литературы, театра и кино поглощаются массой их
достоинств до такой степени, что выглядят совершенно не имеющими
социального значения, а также не являются неисправимыми. И наоборот,
отдельные положительные черты отрицательных героев словно растворяются в
море пороков, становятся малозаметными и по сути не влияющими на их
социальное поведение.
Даже
с распространением других жанров искусства в период расцвета СССР
социалистический реализм сохранялся как в чистом виде: продолжали
выходить произведения, основной темой которых был показ преимуществ
коллективизма и общественного труда, так и в форме подчеркивающих
прогрессивность трудового класса, верность советского народа
провозглашаемым Партией принципам вставок в произведения иной тематики.
Например, в знаменитой полусатирической комедии Л. Гайдая «Кавказская
пленница, или Новые приключения Шурика» (1966) представительница
коренного кавказского народа позволяет себе свободно встречаться и
проводить время наедине с приезжим мужчиной из другого региона,
представителем совершенно иной национальной культуры, и более того –
раздеваться перед ним до купальника, что совершенно немыслимо даже в
настоящее время, не говоря уже о тех годах.
Только
в последние годы существования СССР появились по-настоящему
реалистические произведения, полностью лишенные социальной идеализации,
например, вышедший на экраны в 1987 г. кинофильм «Холодное лето
пятьдесят третьего».
Советская
«культурная революция» через образование, средства массовой информации,
литературу, театр и кино должна была воспитать нового человека, элемент
социалистического общества. Личность высокой эрудиции и культуры, на
которую с уважением смотрели бы жители всех стран, являющуюся
действующей составляющей единого созидательного организма – советского
народа. Личность, не мыслящую себя вне коллектива, готовую
самоотверженно трудиться на общее благо, не зависящую от каких-либо иных
убеждений, кроме сознания общественного долга (под которым в реальности
часто преподносилась обыкновенная покорность воле Партии).
Новые
ценности насаждались, по партийной традиции, в
«добровольно-принудительном порядке»: люди, плохо воспринимавшие новую
культуру, имевшие отличное от регламентированного Партией мнение, даже
если не совершали ничего противозаконного, подвергались организованному
партийными и комсомольскими активистами общественному осуждению на
профсоюзных и колхозных собраниях, на заседаниях организаций Комсомола, в
других обществах, членами которых являлись.
В
большинстве случаев давление общественности вынуждало человека
повернуться лицом к проводимым Партией культурным преобразованиям. В то
же время наряду с внедрением новых идеалов и ценностей происходила
частичная реставрация дворянско-интеллигентских общественных традиций,
которые сразу после Революции были осуждены как бесполезные привычки
загнивающего класса. Более того, обычаи устраивать бальные танцы, дарить
цветы и т.п. стали теперь внедряться среди всех слоев населения.
Новая
нация не могла существовать, не имея собственной созидательной истории.
Однако с этим возникли серьезные проблемы: в дореволюционный период
всеми достижениями народов СССР руководили представители
«эксплуататорских» классов, то есть, монархи и аристократия. Чтобы
привить народу гордость за своих выдающихся личностей прошлого и
одновременно объяснить их господские привычки, советская наука широко
оперировала понятиями вроде «классовая ограниченность». То есть, сами по
себе намерения у таких деятелей российской истории как Иван Грозный,
Петр I, Александр Суворов и др. были искренними, направленными на
общественное благо, но среда, в которой они были воспитаны, оказала
влияние на их характер, приучив высокомерно относиться к простому
народу, который, тем не менее, являлся главной движущей силой
исторического прогресса.
Тем
не менее, случались в советской массовой пропаганде относительно
истории и казусы, и несостыковки. Так, в начальных классах советской
школы восстание Емельяна Пугачева преподносилось как справедливая борьба
угнетенного народа против засилья царских помещиков, а в более старших
персонаж произведения А. Пушкина «Капитанская дочка» помещик Петр Гринев
преподносился как верный своей присяге офицер, его перебежавший к
Пугачеву антагонист Алексей Швабрин – как изменник («Самодержавному строю!», это в пролетарском-то государстве- прим. ред. НД.)
Но
еще более сложной проблемой для советской науки и пропаганды оказалось
то, что у многих народов СССР была изначально совсем разная история,
многие были присоединены к Российской империи совсем не добровольно, а
путем кровавых завоевательных войн, которыми руководили подчас
исторические личности, официально признанные национальными героями. В
конце концов советским историкам удалось выработать «компромиссную»
точку зрения: было признано, что присоединение к Российской империи в
целом сыграло прогрессивную, положительную роль для трудовой части
других народов, а сопровождавшие это войны, насилие, грабительские
поборы объявлялись провокациями аристократии и буржуазии. Россия сама по
себе была представлена как «собиратель» братского союза трудящихся
разных национальностей. Принятый в 1943 г. гимн СССР авторства С.
Михалкова и Эль-Регистана, отредактированный лично И. Сталиным,
начинался словами: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки
великая Русь».
В
других странах Советский Союз разговорно продолжали называть Россией,
как державу, на осколках которой он был построен. Слова «Россия»
применительно ко всему СССР, а «русский» – применительно к советскому
вообще, все чаще звучали и из уст самих партийных лидеров разных
национальностей, в том числе самого И. Сталина, который был грузином.
Так в официальной идеологии СССР сталинского периода был частично
реставрирован характерный для Российской империи русский национализм.
Русский народ представлялся как «первый среди равных».
Однако
новая культура, внедряемая Партией, была во многом лишена каких-либо
национальных истоков, в том числе русских, насыщена разработанными
самими партийными идеологами ценностями и представлениями, а также
элементами общеевропейского образца (для соответствия мировым
стандартам). Национальная культура народов СССР фактически оттеснялась
на сцены ансамблей, на страницы исторических романов, на площадки
фестивалей. Ею было положено восхищаться как признаком этнической
идентичности, как результатом созидательного труда старины, но
следование национальным обычаям и традициям в быту, даже по своей сути
не противоречащим политике Партии, не особо поощрялось.
Приверженность
традиционной культуре рассматривалась как нежелание приобщаться к
социальному прогрессу. В итоге политика культурной унификации советского
населения своих основных целей не достигла, хотя в значительной степени
разрушила традиционную культуру народов СССР. От того, что народы
сменили косоворотки, черкески, халаты на рубашки фабричного покроя и
пиджаки, вместо Масленицы и Сабантуя стали праздновать Новый Год и День
Революции, не исчезли возникшие еще в дореволюционный период
национальные противоречия, более того, в советский период в результате
бесцеремонной политики по переселению некоторых народов, перекройке
национальных границ возникли новые очаги межэтнической напряженности.
Разрушив
часть национальной культуры народов, «культурная революция» не привела к
исчезновению их национального самосознания, а новые идеалы оказались
весьма изменчивыми в зависимости от текущего направления политики
Партии. То, что вчера считалось примером доблести, сегодня могло
осуждаться, и наоборот. Да и сама глубинная суть идеологии марксизма –
ленинизма была малопонятна массам народа. Представление о том, что нужно
помогать товарищам, делиться с более бедными, противодействовать
несправедливости, было и является неотъемлемой частью мировоззрения
любой нации, независимо от того, при каком политическом строе она
существует. А насильственное водворение личности в рамки
регламентируемых Партией коллективизма и общественного мнения в конце
концов вызывало раздражение. Прочно прижиться такая «запланированная»
культура не могла и в основном разрушилась вслед за самим Советским
Союзом…
(все изображения взяты из открытых источников Интернета)
