Москва, 20 ноября — Наша Держава. Привычка путать эпоху Средних веков с феодализмом ведет свой отсчет с работы русского философа Н. А. Бердяева «Новое средневековье», выпущенной в Берлине в 1924 году. Бердяев верно подметил некоторые тенденции стремительно разворачивающиеся в истории, но вот пророком оказался никудышным. Дух средневековой религиозности отнюдь не восторжествовал в мире XX века, а вот новофеодальные отношения захлестнули часть стран и, прежде всего, Советскую Россию.
Средневековье – это все-таки культурно-религиозный факт истории, а вот феодализм – политико-экономический и социальный. Феодализм мог проявлять себя в любые времена развития человеческого рода.
Николай Александрович по недоразумению, впрочем, вполне извинительному, ибо нельзя четко разобраться с ситуацией, находясь внутри нее и не отстраняясь, отнес фашизм и коммунизм к явлениям Нового средневековья. На самом деле они были течениями прогрессистскими, отлично связанными и с Просвещением, и человекобожием, и с либеральным гуманизмом во всей его красе. Но одновременно коммунизм и фашизм были скачком к новому феодализму. А в осоветизированной России феодализм «классического» типа показал свое лицо достаточно быстро, еще на втором году после революции.
Возникновение феодализма в Западной Европе после распада Римской империи и вторжения варваров достаточно неплохо соотносится с созданием РСФСР в 1918 году и поведенческим императивом советской власти.
Историк Л. С. Васильев пишет: «Насколько сегодня наука вправе судить, феодализм следует считать результатом отсутствия централизованной политической системы с хорошо налаженным чиновно-бюрократическим аппаратом. Поэтому проблема, связанная с наличием либо отсутствием феодализма как феномена никоим образом не связана ни с античностью, ни вообще с европейским (западным) вариантом исторического процесса. Феодализм – это вневременное и даже внесистемное, то есть необязательное явление в истории мировой цивилизации. Он возникает, причем в различных модификациях, зависящих от множества разных обстоятельств, только тогда, когда почему-либо в укрупнившемся государственном образовании надолго задерживалось создание аппарата администрации. Когда оно шло много медленнее, чем политические процессы, следовавшие за успешными войнами. В такого рода условиях, которые были свойственны главным образом ранним и чаще всего древним, а потому примитивным государственным образованиям, управление большим рыхлым государством (коль скоро оно возникало) требовало альтернативной стратегии. Как раз в качестве такого рода политической альтернативы и возникал феномен феодализма.»
Опираясь на труд того же Васильева «Феномен феодализма (Новый взгляд на старую проблему)» можно определить схему образования западного «классического» феодализма: варварский союз племен или орда захватывает приличную территорию, на которой живет более многочисленное и культурное население. Контролировать это приобретение очень сложно – численность орды не позволяет создать централизованное государство, просто людей достаточно образованных и умеющих работать в бюрократической машине не находится в приемлемом количестве.
По Васильеву: «Феодализм… функционирует только тогда, когда централизованная власть и устойчивый аппарат администрации длительное время почему-либо отсутствуют либо находятся в зачаточном состоянии. Феодализм в этих случаях является альтернативой классической восточной структуры, основанной на власти-собственности и централизованной редистрибуции. Более того, есть весомые основания считать его просто некоей модификацией ослабленного института редистрибуции. Обратим теперь самое серьезное внимание именно на это.
Ведь по сути своей институт редистрибуции, как он проявил себя с глубокой древности, – элементарное перераспределение владений либо доходов между властной элитой в строгом соответствии с местом, занимаемым каждым из представителей элиты в административной системе.»
По «Краткому политологическому словарю» редистрибуция – это «волевое (с опорой на силу) изъятие прибавочного продукта центральной властью в ходе неэквивалентного обмена с последующим натуральным перераспределением.» Но в 1918 году в России идет гражданская война, связи центра и окраин ослаблены, причем советские республики растут как грибы даже на месте бывших губерний, где господствуют отнюдь не национальные меньшинства. Государственный аппарат был же успешно развален еще при временных правительствах Львова и Керенского. Армия распадается и вооруженные люди, обученные для ведения военных действий, бегут домой. Возникает своеобразная племенная демократия, когда решения принимают вооруженные мужчины. Как же быть с редистрибуцией? Ответ один – «военный коммунизм». Изъятие собственности у населения и в первую очередь съестных припасов происходит чисто феодальным путем. Отряды наемников, часто состоящие из красногвардейцев китайского, венгерского, латышского происхождения просто забирают хлеб и скотину у крестьян.
Однако, революционная власть сидит, прежде всего, в городах. Как разобраться с городом, часто настроенном против новой орды – «пролетариата»? Только одним способом – распределять хлеб. Отсюда и возникает борьба с так называемой спекуляцией и «мешочниками».
Важно, что новофеодальный принцип образования советского государства был объявлен уже 16 января 1918 года в так называемой «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Советы объявлялись главными органами власти и в центре, и на местах, а «Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация Советских национальных республик.» Создавалась партийно-советская лестница вассалитета и развивалась новофеодальная раздробленность на теле некогда единого государства. Так ведь было проще практиковать редистрибуцию. Причем каждый мог ухватить прибавочного продукта столько сколько удавалось. Поэтому не стоит удивляться и постоянным реквизициям, и прочим делам в рамках новофеодального строя. Ясно, что многочисленные советские республики, вроде Терской, Кубанской, Одесской, Черноморской и т. д. – это государственные структуры новофеодального типа. Одни из них существовали совсем не долго, другие сохранялись на протяжении гражданской войны. И за ними стояла совсем не воля «трудящихся масс», но желание местных властей обеспечить редистрибуцию. Рудиментом данного процесса необходимо признать Дальневосточную республику, ликвидированную в условиях укрепления центральной советской власти и налаживании работы бюрократического аппарата.
После создания СССР новофеодальный строй никуда не исчез. Он только перешел на другой уровень. Сам Советский Союз, задуманный как глобалистский революционный проект, от роду содержал в себе набор элементов нового феодализма и пока центральная власть справлялась с центробежными тенденциями, он и существовал. Партийный вассалитет в СССР всегда проявлялся отчетливо. Тот же Н. Хрущев подарил Крым Украине лишь по причине укрепления своих вассалов в этой советской республике.
Нельзя ни сказать, что передача тех или иных территорий в Закавказье и в Средней Азии в состав тех или иных республик, диктовалась не целесообразностью государственного управления или интересами народов и наций, но в соответствии все с тем же партийным вассалитетом. И главной причиной падения СССР в 1991 году надо назвать новофеодальную фронду против центрального правительства.
Александр Гончаров https://rusorel.info/novye-feodaly-v-sovetskoj-upakovke/
Как говорил Екклесиаст: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.»
