Москва, 24 декабря — Наша Держава. Сейчас
я замахнусь на кое-что святое для многих людей, поэтому прошу
революционно настроенных матросов дальше не читать для сохранения
психики и своей картины мира. Революционеры
были те еще сказочники, поэтому штурм Зимнего дворца был впоследствии
овеян такими мифами, что буквально до последнего времени правду об этом
знали немногие, а те, кто знал, старались молчать, дабы не быть
распятыми за пособничество врагу. Мне
уже терять нечего, я много раз высказывал свое отношение к любым
революциям, не только к Октябрьской, поэтому расскажу, как все было на
самом деле. Пусть кратко, но оно того стоит…
На
самом деле, конечно, героический штурм с большими жертвами был самым
большим мифом. Да, с одной стороны было несколько тысяч солдат, матросов
и примкнувших к ним сочувствующих. А что было с другой стороны? Тысячи
вооруженных до зубов охранников Императора? Батальоны защитников
Временного правительства? Жандармы и охранка со всего Петрограда? Нет,
конечно.
Николая
Второго к тому моменту уже не первый год во дворце не было и никакого
отношения к самодержавию Зимний уже не имел. Генерал Лавр Корнилов
(ставший впоследствии иконой Белого движения и великим защитником
традиционных российских ценностей) арестовал Императора еще 21 марта
1917 года, а в июле того же года царская семья была отправлена в
Тобольск. Так что никаких защитников царя-батюшки в Зимнем не было, ибо
защищать было некого.
Керенский
никуда не бежал в женском платье, это тоже миф. Он просто открыто уехал
в своем автомобиле из Петрограда, и все это знали. Временное
правительство показало свою полную беспомощность, и защищать его ценою
своей жизни никто не собирался.
Жандармерии
и охранки к тому моменту тоже уже не было, революционеры захватили в
городе практически все, что хотели. Штурм Зимнего был больше
показательной символической акцией, чем реальной боевой операцией. Им
нужна была громкая победа для поднятия боевого духа, только и всего.
А
теперь подробно о защитниках Зимнего. Согласно мемуарам (документы
старательно не сохранялись) на момент атаки дворец защищали: женский
батальон в составе 137 ударниц, юнкера (фактически дети) из Петергофской
и Ораниенбаумской школ и 40 ветеранов-инвалидов (Георгиевских
кавалеров) из местного госпиталя. По сути, защитниками были женщины,
старики, инвалиды и дети.
По
рассказам, всего в Зимнем дворце находилось от 500 до 700 человек. Пара
сотен казаков, прибывших днем на площадь для охраны Зимнего дворца,
увидев, что практически всю охрану составляют «бабы с ружьями» и дети, к
вечеру покинули свой пост. Весь расчет был на спешащие с фронта на
выручку войска, но они не пришли. А по другим рассказам, большая часть
женского батальона и юнкеров тоже разошлась и защитников вообще не
осталось.
У
защитников не было ни боеприпасов, ни еды. Юнкеров даже кормить было
нечем. А все, что располагалось в Зимнем, кроме резиденции Временного
правительства — госпиталь имени Цесаревича Алексея для раненых солдат.
Фактически революционеры брали штурмом не Зимний дворец, а госпиталь для
тяжелораненых солдат, 90% из которых были лежачими больными.
По
рассказам, дворец стали обстреливать из ружей, пулеметов и орудий
Петропавловской крепости, но до 23 часов никто не подходил к главному
входу, опасаясь нарваться на ответный огонь. Очень быстро выяснилось,
что задние двери и черные ходы вообще не охранялись. Через них толпа
абсолютно беспрепятственно просочилась во дворец, убивая тех, кто
встречался на пути и пытался сопротивляться.
Ради
сохранения жизни оставшихся, видя бессмысленность дальнейшего
сопротивления, руководивший защитой Зимнего дворца полковник Ананьин был
вынужден объявить о прекращении сопротивления.
Убитых
было не так много, больше всего пострадали раненые из госпиталя,
которые располагались в парадных залах. По этим помещениям пришелся
основной удар артиллерии, т.к. окна этих помещений смотрели как раз на
Неву и Петропавловскую крепость. Обстрел велся по лежачим больным.
Все
министры, которых арестовали после штурма, поместились в две машины и
были вывезены, после чего началось настоящее мародерство и разграбление.
Тащили
все, что могли утащить. Посуду, столовые приборы, вазы, постельное
белье, часы, утварь, шторы, дверные ручки, мебель, обивку мебели, все,
что можно было схватить, открутить, оторвать, отломать и вынести. Что в
глазах толпы не имело ценности — просто уничтожалось. Портретам на
картинах выкалывали штыками глаза, а сами картины резали на куски.
Только
через сутки большевики сообразили, что ценности, находящиеся во дворце,
понадобятся им самим. После чего дворец окружили тремя цепями охраны,
объявили достоянием народа(?), но народ туда старались вообще не
пускать, чтобы не унесли последнее.
А
нести было еще много чего. Одним из мифов нового времени были красные
от крови потоки, стекавшие в Неву и малую Невку из водостоков дворца.
Якобы это была кровь многочисленных убитых и раненых во время «великого»
штурма Зимнего дворца. Но это не так.
Что
это было на самом деле и о втором штурме Зимнего дворца, расскажу уже в
следующей главе. А пока вкратце расскажу о третьем, «киношном» штурме.
Через три года большевики решили с помпой отметить этот праздник и
заказали съемки фильма. И вот, 7 ноября 1920 года, все началось снова.
Для массовости на площадку прислали 8000 человек, среди которых были
участники событий, а для реальности происходящего подогнали крейсер
«Аврора» и приказали стрелять по Зимнему холостыми, как в 17-м году.
Моряки
так старались, что палили без передышки до тех пор, пока режиссер не
послал на велосипеде своего помощника попросить, чтобы прекратили уже
стрелять. Невозможно было снимать фильм дальше.
Действо
было поставлено столь масштабно, что вошло в учебники театрального
искусства, а впоследствии кадры именно из этого спектакля (особенно
зачем-то лезущие через открытые ворота на площадь матросы) многие годы
выдавались за реальную «кинохронику революции».
