Москва, 22 ноября — Наша Держава. Раз пошел такой разговор, как говорится… То надо сказать и про другую борьбу…Когда ты заезжаешь на централ (от чего, как от сумы не зарекайся…) – то вообще-то первым делом ты попадаешь на ИВС (изолятор временного содержания), где-то на сутки-трое. Там условия в чем-то попроще – нет таких строгостей, как на тюрьме, поскольку еще не понятно , что ты для них за «пассажир» – могут и под подписку в суде отправить, или домашний арест дать… Так что обхождение – вежливое, но при этом в свою силу вступают уже некоторые местные правила. В первую очередь «запрещенные предметы»… К которым может относиться почти что угодно – все зависит от того какая смена, и что от тебя хотят… Если ты не интересен никому, то посмотрят сквозь пальцы – пошебуршат в вещах, перевернут их – и пойдут дальше…
Но в некоторых случаях доходит до маразма… Это не касается ИВС, а например, конвоя в суде. Ведь вроде ведомства одни, а «правила поведения» у всех разные… Вот, скажем, выдают тебе решение суда, как положено – скрепленное, по месту скрепления заклеенное бумажкой, и по той бумажке – синенькая печать… Но! Решение-то передается через кого? Правильно, через конвой… Который тут же, не отходя от кассы, начинает вырывать эту самую бумажку с печатью… Зачем? Это ж документ! Оказывается для того, чтоб выломать из-под нее – на глазах у судьи и секретаря – скрепку, которой они скрепили листы! Ну думаешь, да-а-а…
К чему такая мелочность? Зачем, ради чего приводить в негодность документ, который вроде бы тебе должны выдать в нормальном виде?
Оказывается, видите ли, если эту скрепочку, да и все остальные в ваших тетрадях – не дай Бог – увидит проверяющий прокурор… То все… Не видать конвою – премии или чего-то там еще… Они ж ради этого тебя охраняют, не из любви же к юридическому искусству…
И так во всем… Где-то идет битва за крестики – снимать, не снимать… Некоторые, особо наглые – вообще тянут (дамы, извините) – спустить нижнее белье до колен… Короче, правил нет никаких – кроме того, что не положено все, что непонятно… Шнурки? Конечно нельзя… Пакетики целлофановые? Тоже! Хотя, что ты ими можешь сделать-то?! Как самоубиться? Самозадушиться, или что еще? Так ведь для этого все равно с собой, на тебе, вокруг – вещей предостаточно…
Хотя с крестиками – уже поостыли. Видать не хочется совсем уже нехристями-то выглядеть… Да и в остальном – всем же видно, что некоторым просто хочется показать свою пусть ничтожную, пусть маленькую, но власть… Вот и вытягивают из папочек для хранения файликов – металлические такие полосочки…
Возвращаемся на ИВС – конечно, ремни, шнурки, что там еще – все отлетает… Иногда – ты сидишь, а всю ночь кто-то особо въедливый, надев резиновые перчаточки, как какой-нибудь «доктор Зло» из фильма ужасов, не спеша, вещь за вещью – ощупывает все дотошно… Ночь долгая… Арестантов мало… Вдруг где там в шовчике-то – мойка, а то и симка… Не говоря уж о том, что и как прячут наркоманы, хоть ты ни разу в жизни ничего подобного не пробовал… Но сейчас времена такие, что на это только иронично усмехаются, машут рукой – как же! Сегодня каждый что-то попробовал… так что не заливай нам… ни разу в жизни…
Так что ты довольствуешься тем, что хоть штаны-то оставили (шучу, конечно, но ведь что больше – штаны или шнурки?…) Правда, теперь на прогулку – подвязывать их надо как-то. А не то неудобно – прогуливаешься и держишься, как в детстве, когда порвалась резинка… Приходится, взяв за скобочки для ремней – связывать их носовыми платками – во! Стянул, и – порядок… Ничего не падает… Нормальный человек… Второй платок – из тех, что пропустили (опять же в сравнении со шнурками – он-то побольше) – отдаешь, например, Мамуке… Который – тоже в таком же положении… И вот вы уже вместе ходите, вышагиваете, как журавли, по длинному прогулочному дворику ИВСа – роскошному, по сравнению с теми, что на централе – там маленькие боксики, устроенные на крыше – где в жару-то нагревается все, да и неба-то нет почти…
Потом уже, на централе, тот же Мамука – пришлет тебе весточку, спасибо скажет – что выручил, поскольку здесь любая реальная, пусть маленькая поддержка – важна…И вот ты в тюрьме. И, как ни странно – протащил всеми правдами и неправдами – кое-что, в том числе собственную книжку, «Россия в неволе» – поскольку в ней запретных скрепочек нет, И на фото – вроде тоже ты, так что временному конвою особо нет дела до твоей книжки – все равно никто из них прочесть не успеет, а личные вещи – они вроде как тебе и положены, и что может быть «личнее» твоего литературного ребенка, рожденного давно уже, в 2009-ом…
Но на централе – другие люди… На Вятке – свои порядки… Тут народ основательный, обосновавшийся всерьез и надолго. Тут тебя изучает целый оперотдел, у которого и осведомленность – кто ты такой – совсем иная, нежели на тех временных остановках, которыми ты сюда добирался…
Тут уже следующая часть этого «морализонского балета», в чем-то напротив, аморального, движимого иными мотивами, чем общее требование справедливости или даже следование каким-то там правилам… Тут правила – не для, а против человека. И искусство их применения – это целая наука.
Для начала, проведя так сказать обзорную разведку твоей личности – включают тебе профучет, так называемые «полосы». Могут даже целых две, а то и три (на лагере, кстати – так и было). Что это означает? Полоса – особое внимание, особый контроль. И указывается причина – скажем, склонен к разжиганию «костров инквизиции»… Или другая полоса – склонен к созданию организаций, может выступить организатором сообщества… Или вдруг сочтут – что ты и еще и к побегу склонен… Короче, как говорил незабвенный «Кирпич», скрипя желваками: «я вижу ты выдумывать мастак….»
Рядом с «тормозами» вывешивается карточка с твоим портретом. Где указаны эти полосы – ну и теперь дело уже каждого заступающего на смену на продоле –смотреть чтоб ты не «разжег» тут чего не положено, или не «организовал» криминальное сообщество… Ну и так далее… На лагере – это оборачивалось тем, что помимо тех четырех-пяти поименных проверок всем лагерем на плацу – ты еще каждые два часа должен показаться на КПП и отметиться, и кроме того ночью – будут шастать с фонариками по бараку – искать, не ушел? Не разжег? Не организовал? Спи спокойно, дорогой товарищ…Дальше – больше внимания к тебе, когда все формальности соблюдены – и ты как бы обручен, на время конечно – с этим централом… отбывать с ним некий срок, в течение которого – оперотдел же нужен для чего-то – будешь под контролем и внимательными взглядами.
После обязательной программы – у них следует произвольная. От скрытой, где неизвестные лица – каким-то образом, как в «Семнадцати мгновениях весны» Лева Дуров (точнее, его герой, конечно) – будут сообщать о каждом твоем шаге…. До открытой – когда при шмоне – уже не безликий безразличный конвой будет осматривать твои вещи. А поднаторевший, ищущий на чем отличиться оперативник, будет вглядываться во всю совокупность твоего барахла… Ага… Что это, книжка? Да еще твоя? А ну-ка, надо бы ее изъять да еще внимательно просмотреть…
И самое интересное – происходит это в твое отсутствие, когда ты ушел то ли к адвокатам, то ли на свиданку, то ли к доктору, наконец, вызвали… Приходишь – а тот, кто остается на шмоне (одного арестанта оставляют в камере) – пожимает плечами: ну никак! Отобрал книжку и все! И никаких документов, ничего, никакой бумажки!…
И тут уже в свою очередь – на каждой проверке – ты, с близкими, начинаешь спрашивать – а книжку-то за что арестовали? Она-то чем помешала?
Ответы – каждый раз разные… Поскольку нет правил. Есть только вот это желание – «то, что непонятно – может быть использовано против тебя». Уж не говоря про то, что написано…
– Не положено… – А вдруг там чего не то написано… – Не мы изымали, не знаем (самый популярный ответ, свалить на других)… – На ней была печать, штамп бибилиотеки?.. – Какая книжка, про тюрьму? Дадите почитать?..
Дам, дам. Вы только верните ее.
И тут уже во второй раз, после победы над окнами, вмешивается Анна Георгиевна – все так же, с большой своей полотняной сумкой, из которой она непрерывно что-то раздает, как из рога изобилия (лекарства, бинты, да все, что тут должно быть, да «нету» – хотя нет такого слова…) – и все не кончается, не кончается… Чудеса…
– О чем речь, какая книжка? – опять она за дубком. Опять наши скромные угощения. Стараемся – чтоб выглядело все, как дома. Салфетки. Вазочки для конфет…
Мы уже успели несколько познакомиться – ведь почти в одном союзе писателей состоим…
– Да вот моя собственная, «Россия в неволе»… Оперативники изъяли с какой-то целью…
– Не могли. Не имели права. Документ об изъятии составили? – Анна Георгиевна обращается за спину, к нависающему, умоляющему взглядами начальнику – ничего не говорить, порешаем все как дома, «свои» ж люди, не надо…
И тут уже полненький, стоящий рядом, краснеющий, отдувающийся за всех дежурный опер – вынужден бормотать под нос: найдем.. выясним… чья смена-то была.. а что ж вы сами-то ее отдали…
Когда выясняется – что «без меня все было-то» – то опять бубнеж: разберемся… уточним… бу-бу-бу…
Хотя ясно же – просто идет работа. Надо на чем-то подогреть человеческие отношения… Например, на шмоне – требуют выносить свой же матрас, класть на пол… Чтоб удобнее шмонать… Они по этому полу – в сапогах-ботинках, неизвестно где побывав и какой заразы понацепляв – но ты для них не человек, постель твоя – не такая уж важность… Отказ выносить? Так и запишем… Стандартная форма провоцирования на какие-то действия… А дальше и карцер недалеко – на спецблоке вообще все рядом – и баня, и карцер – все по соседству… Тюрьма внутри тюрьмы…
Но провоцируют они вовсе не то, что им нужно. Напротив, растеребоньканный такими действиями – с утра садишься за дубок, и уже точно знаешь что надо написать в продолжении той, отобранной книжки – в новой, «России в плену». Выдумывать-то, главное, ничего и не надо. Вот она – жисть, только держись. Тот, кто нам мешает, как в «Кавказской пленнице», тот нам поможет… И новые строчки – в продолжение прежних, выходят уже отточенней и ясней…
Следующее явление ОНК арестантам – оказывается, не забыли, помнят – и у кого в каком состоянии позвоночник, и про электронные книжки (оказывается, их разрешили), ну и про твою «Россию в неволе» – как она, не вернули? Будем решать, пилить, пока не дойдем до конца…
В итоге – не дождавшись, затягиваешь уже следующую книжку, из оставшихся (было три переиздания – и все разошлись, разлетелись по стране, по лагерям – откуда просили прислать…) Только теперь уже, как появился библиотекарь – просишь поставить печать: СИЗО такое-то… прочитано… Такие же печати – и на Евангелии, и на Псалтири… Все, порядок… Теперь уж не улетит…
А ту, заныканную, так и не нашли, даже с помощью Анны – только хитренько улыбался оперативник-армянин Гриша – оказывается, у них образовалась очередь, кто следующий читает: – Не согласен я со многим…
На что отвечаешь уже благодушно: – Не согласны? Пишите в ответ… Тоже книжку…
– Да я бы написал… Да вот дела…
Какие у оперотдела дела – мы знаем… Не напишут они ничего… А читать? – пусть читают… Главное, что с этой отстали, поняли, что покоя им не будет…
Вот такая вот Россия в неволе, в плену, и пока что во мгле, где произвол – лучшее оружие манипулятора, в отличие от вежливости…
