Москва, 16 июня — Наша Держава (Игорь Евсин). В комментариях к моей статье на «Русской народной
линии» «Кем Пушкин был приговорен» прозвучало следующее: «Объяснения между
поэтом и Государем не состоялось. Уместнее было бы сказать, что состоялся
тяжелый разрыв дружественных отношений, который переживал и Государь, и поэт».
линии» «Кем Пушкин был приговорен» прозвучало следующее: «Объяснения между
поэтом и Государем не состоялось. Уместнее было бы сказать, что состоялся
тяжелый разрыв дружественных отношений, который переживал и Государь, и поэт».
Сразу же отмечу, что тема отношений Царя Николая I и
Александра Пушкина гораздо шире, нежели их дружба или же «разрыв дружественных
отношений». Поэтому в нижеследующей публикации я попытался раскрыть то, что
выходит за рамки их личных взглядов друг на друга.
Александра Пушкина гораздо шире, нежели их дружба или же «разрыв дружественных
отношений». Поэтому в нижеследующей публикации я попытался раскрыть то, что
выходит за рамки их личных взглядов друг на друга.
Еще до Пушкина его учитель и наставник поэт В.А.
Жуковский говорил о русской монархии, что ее суть есть «правда, правда, Божия
правда — и более ничего». В Божией правде русский монархист Жуковский видел то,
что не замечают некоторые наши сегодняшние монархисты, а именно духовные основы
Царской власти. «Вот тайна верховной власти и самое легкое средство
властвовать, — говорил Жуковский, — умей только вовремя, не обманывая себя
никакими софизмами, верующим, полным страха Божия сердцем применять Божию правду
к делам человека. Самодержец неограничен в исполнении Божией правды; монарх
более или менее ограничен постановлениями, которых сохранение, раз признанное,
принадлежит уже Божией правде; республиканское правительство так же точно
подчинено закону Божией правды, как и самодержец. Никто не говори: моя воля;
все должны говорить: воля высшая — и в ней видеть свою. Итак, ни самодержец, ни
монарх, ни демократия не могут следовать одной собственной воле. И если свою
волю кто из них признает главным источником власти, то из законного владыки он
обращается в беззаконного деспота. Воля самодержца так же ограничена, как воля
толпы, с тою только разницею, что на нем лежит наибольшая ответственность, ибо
на одном его лице лежит все, тогда как монарх имеет своею подпорою и
ограничением воли своей постановления, тогда как демократия не лицо, а масса, и
ответственность лежит на всех вместе, а не на каждом особенно.
Жуковский говорил о русской монархии, что ее суть есть «правда, правда, Божия
правда — и более ничего». В Божией правде русский монархист Жуковский видел то,
что не замечают некоторые наши сегодняшние монархисты, а именно духовные основы
Царской власти. «Вот тайна верховной власти и самое легкое средство
властвовать, — говорил Жуковский, — умей только вовремя, не обманывая себя
никакими софизмами, верующим, полным страха Божия сердцем применять Божию правду
к делам человека. Самодержец неограничен в исполнении Божией правды; монарх
более или менее ограничен постановлениями, которых сохранение, раз признанное,
принадлежит уже Божией правде; республиканское правительство так же точно
подчинено закону Божией правды, как и самодержец. Никто не говори: моя воля;
все должны говорить: воля высшая — и в ней видеть свою. Итак, ни самодержец, ни
монарх, ни демократия не могут следовать одной собственной воле. И если свою
волю кто из них признает главным источником власти, то из законного владыки он
обращается в беззаконного деспота. Воля самодержца так же ограничена, как воля
толпы, с тою только разницею, что на нем лежит наибольшая ответственность, ибо
на одном его лице лежит все, тогда как монарх имеет своею подпорою и
ограничением воли своей постановления, тогда как демократия не лицо, а масса, и
ответственность лежит на всех вместе, а не на каждом особенно.
Самодержец не имеет права быть самовластным; когда он
говорит: я так хочу, — он должен в то же время присоединять к этому слову:
потому что Бог или Божия правда так хочет. Принимать свою волю за высшую волю
есть святотатство; произвол есть нарушение Божией правды и самый опасный враг
власти самодержавной, которая в своей чистоте есть высочайшее достоинство, какое
только может иметь на земле человек смертный. Смирение христианское есть венец
самодержавия; оно должно быть святейшею добродетелью самодержца, понеже между
христианами он должен занимать ближайшее место к Богу Спасителю. Но,
представляя Бога, он не есть Бог, а только самый могущественный исполнитель
Божией воли, то есть Божией правды. Самодержец есть источник земного закона, но
он сам не есть закон, а только выразитель закона Божия, который один — закон,
один — верховная правда».
говорит: я так хочу, — он должен в то же время присоединять к этому слову:
потому что Бог или Божия правда так хочет. Принимать свою волю за высшую волю
есть святотатство; произвол есть нарушение Божией правды и самый опасный враг
власти самодержавной, которая в своей чистоте есть высочайшее достоинство, какое
только может иметь на земле человек смертный. Смирение христианское есть венец
самодержавия; оно должно быть святейшею добродетелью самодержца, понеже между
христианами он должен занимать ближайшее место к Богу Спасителю. Но,
представляя Бога, он не есть Бог, а только самый могущественный исполнитель
Божией воли, то есть Божией правды. Самодержец есть источник земного закона, но
он сам не есть закон, а только выразитель закона Божия, который один — закон,
один — верховная правда».
Русский монархист Пушкин не сразу понял и принял
духовную идею Царской власти в России. Вначале он увлекался масонскими
антимонархическими идеями декабристов. Но со временем духовно настолько вырос,
что стал понимать сущность Царской власти.
духовную идею Царской власти в России. Вначале он увлекался масонскими
антимонархическими идеями декабристов. Но со временем духовно настолько вырос,
что стал понимать сущность Царской власти.
Как поэт он говорил о самодержавии весьма образно:
«Государство без полномощного Монарха то же, что оркестр без капельмейстера:
как ни хороши будь все музыканты, но если нет среди них одного такого, который
бы движеньем палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт».
«Государство без полномощного Монарха то же, что оркестр без капельмейстера:
как ни хороши будь все музыканты, но если нет среди них одного такого, который
бы движеньем палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт».
Однажды Пушкин разговаривал с Гоголем относительно
самодержавного правления в России. Впоследствии Гоголь по поводу этого
разговора заметил: «Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха! И
как он вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни!
«Зачем нужно, — говорил он, — чтобы один из нас стал выше всех и даже выше
самого закона? Затем, что закон — дерево; в законе слышит человек что-то
жесткое и небратское. С одним буквальным исполнением закона недалеко уйдешь,
нарушить же или не исполнить его никто из нас не должен; для этого-то и нужна
высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной
полномощной власти».
самодержавного правления в России. Впоследствии Гоголь по поводу этого
разговора заметил: «Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха! И
как он вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни!
«Зачем нужно, — говорил он, — чтобы один из нас стал выше всех и даже выше
самого закона? Затем, что закон — дерево; в законе слышит человек что-то
жесткое и небратское. С одним буквальным исполнением закона недалеко уйдешь,
нарушить же или не исполнить его никто из нас не должен; для этого-то и нужна
высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной
полномощной власти».
В последние годы Пушкин молился на церковных
богослужениях и причащался Христовых Таин. Духовно преображенный он с
изумлением увидел плоды западного либерализма, которым в свое время увлекался.
И тогда он определил сущность демократии как «отвратительный цинизм, в ее
жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве… Большинство, нагло
притесняющее общество, родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со
стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и
подобострастие; талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному
остракизму. Такова картина».
богослужениях и причащался Христовых Таин. Духовно преображенный он с
изумлением увидел плоды западного либерализма, которым в свое время увлекался.
И тогда он определил сущность демократии как «отвратительный цинизм, в ее
жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве… Большинство, нагло
притесняющее общество, родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со
стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и
подобострастие; талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному
остракизму. Такова картина».
Мнение русского монархиста Пушкина относительно
самодержавной Царской власти влияло на умы наших поэтов, писателей, философов,
историков. Даже знаменитый критик-демократ Виссарион Белинский под влиянием
пушкинских высказываний писал: «Да, в слове «Царь» чудно слито сознание русского
народа, и для него это слово полно поэзии и таинственного значения… И наше
русское народное сознание вполне исчерпывается словом «Царь», в отношении к
которому «отечество» есть понятие подчиненное, следствие причины».
самодержавной Царской власти влияло на умы наших поэтов, писателей, философов,
историков. Даже знаменитый критик-демократ Виссарион Белинский под влиянием
пушкинских высказываний писал: «Да, в слове «Царь» чудно слито сознание русского
народа, и для него это слово полно поэзии и таинственного значения… И наше
русское народное сознание вполне исчерпывается словом «Царь», в отношении к
которому «отечество» есть понятие подчиненное, следствие причины».
На этом примере можно увидеть, что благодаря взглядам
Пушкина на Царскую власть русские писатели и мыслители стали осознавать
значение православного самодержавия, его величие и необходимость для России.
Пушкина на Царскую власть русские писатели и мыслители стали осознавать
значение православного самодержавия, его величие и необходимость для России.
