Почему к блаженной Матроне идёт поток людей, а к другим мощам часто не идут?

Москва, 3
июня – Наша Держава (Игумен Виталий Уткин). Почему к блаженной Матроне идёт
поток людей, а к другим мощам часто не идут? Говорят, что это связано с
«утилитаризмом» современного человека. Мол, люди хотят практической пользы. Но
что плохого в этом стремлении получить помощь от святых?

Святость – это
когда человек не только достиг Царства Небесного, но и получил от Бога дар
вступить в живое общение с живущими на земле людьми. Именно эта обратная связь
и определяет феномен святости. Собственно, по большому счету, в ином
словоупотреблении, святы все причастные Телу Христову. Но в узком смысле
святость – не календарное явление, а живая связь.

Канонизации к
датам – создают ли такую живую связь? Скажем, 600 лет Церковь не почитала
Дмитрия Донского как угодника Божия. Почему? Наверное, из-за Митяя, которого
великий князь пытался сделать митрополитом, и вызванной этим тяжелой церковной
смуты. И вдруг в 1988 году его стала почитать. Что, чудеса появились?

Возьмем
политические эмигрантские и катакомбные политические мифы, ставшие мейнстримом
в Русской Церкви в 90-е годы. Разве они не оказали церковно-политического
влияния на массовую канонизацию 2000 года? А где реальная обратная связь?
Чудеса где?

Ах, не нужно
чудес? Еще как нужны. Иначе, без обратной связи исчезает сам феномен святости,
превращается в новомодный перечень фамилий в календаре. Вот и получается, что
блаженная Матрона – самая явная русская святая 20 столетия.

У нас и в
текстах богослужебных последований появились странные словосочетания. Например,
“русская Голгофа”. Голгофа одна единственная, она не может быть ни
русской, ни японской. А представление о соискупительном подвиге напрямую ведет
к хлыстовству.

В тексте
службы бутовским мученикам земля полигона прямо именуется антиминсом. Это
совершенно неверное представление восходит напрямую к безграмотным катакомбным
мифам, когда считалось, что антиминс- это такой волшебный плат, владение которым
дает возможностьё автоматически совершать литургию. А волшебен он потому, что в
нем мощи святых. На самом деле, антиминс- символ делегирования полномочий
конкретным архиереем, но никак не нечто абсолютное.

Можно,
конечно, пытаться утверждать, что, мол, нужна популяризация новых святых. Вот
будем популяризировать, будем молиться – будут и чудеса. Но в случае с
блаженной Матроной всё наоборот – молятся тому, через кого Господь чудеса даёт,
молятся там, где есть эта живая обратная связь. Молятся не интеллигентским
идеологемам и церковно-политическим конструкциям, не строчкам в календаре, а
живым угодникам Божиим.

В Теле
Христовом нет времени. То, что Церковью опознано как истина, не перестает,
конечно, быть истиной во все времена. Этот опыт общения в Боге самоидентичен
всегда. Однако, такое опознание истины не проводится к датам и юбилеям, а также
не является следствием рефлексии маленькой интеллигентской группы. Такое
опознание истин в Одной Истине нужно, конечно, отличать от мифологии,
сформированной в тех или иных церковно-общественных группах. Ибо это подлинное
опознание основано на реальном, живом опыте общения в Теле Христовом с
конкретными святыми. Нет общения – нет и подлинной святости в узком смысле
этого слова, когда святые – те, кто помогают. Зачем тогда канонизации, когда
нет реальной помощи? Служите панихиды, поминайте об упокоении за Литургией –
вот и будет общение.

Мифология,
повторю, оказала очень большое влияние на процессы канонизации и почитания
святых в новейшей истории Русской Церкви. Возьмем царственных страстотерпцев.
Все споры вокруг останков в Петропавловской крепости порождены именно
абсолютным доминированием эмигрантских и катакомбных мифов. Самый понятный
уровень здесь – “Тела моего не ищите”, мол, и не нужно ничего искать.
Плюс рассказы про отрезанные головы, отвезенные в Кремль. Но есть и более
глубинный уровень. Выше я писал, что представление о соискупительном подвиге
святых ведет к хлыстовству, основанному на непрерывной феофании, явлении Христа
в конкретном человеке. Так вот, “Искупитель русского народа”,
конечно, должен воскреснуть. Вот и воскресли, тел нет. С этим тайным народным
мифом мне неоднократно приходилось встречаться. Вполне логичная цепочка. Есть
“русская Голгофа”, есть “Искупитель”, есть его воскресение,
нет тел..

Каков
практический церковный итог этой мифологии? А тот, что останки двух детей,
которых многие считают цесаревичем Алексием и великой княжной Анастасией, до
сих пор лежат на складе в картонных коробках. И взять их страшно – вдруг
великий Миф как гидра поднимет свои головы, оскалит пасти и громко рявкнет?
Такова цена канонизаций под прессингом политики и мифологии.