Паломничество в Серафимо — Алексеевский скит

Воткинск, 18 февраля — Наша Держава (Сергей Простнев). Пройтись по стопам Великих людей — всегда большая честь! 5-го января, с разрешения наместника Белогорского монастыря иеромонаха о. Дорофея (Гильмиярова), небольшая группа паломников совершила переход в Серафимо — Алексеевский скит. Переход был приурочен столетию мучительной гибели Великой Княгини Елизаветы Федоровны, посетившей это место в июле 1914г.

Белогорский монастырь – довольно известное место в церковном мире Пермской епархии. В
шести верстах от него 10-го сентября 1902г. рясофорный послушник о. Серафим (Кузнецов) в густой чаще леса, на месте будущего скита, воткнул небольшой деревянный крест, обозначив место. Скоро стали собираться и селиться возле него монахи. В 1905г. в монастыре был построен и освящен храм в честь прп. Серафима Саровского и пещерный храм в честь Антония, Феодосия и всех Печерских чудотворцев. 

Места, по которым пришлось пройти нам — троим мужчинам, женщине и ребенку, оказались довольно дикие и малонаселенные. Было еще темно, когда мы, спустившись с Белой горы, выдвинулись в путь. Звезды, сквозь морозную мглу, казались красными и при движении плыли, то являлись, то тухли как искры. Температура ночью упала ниже 15 градусов, но снег в поле оставался мягким, рыхлым и, поэтому сначала двигались черепашьими шагами, буквально утопая в нем по колено. Дыхание замерзало, образуя на вороте наших свитеров ледяные сталактиты. Часто приходилось вытаскивать то одну, то другую руку из рукавицы, с риском обморозить их, что бы протереть глаза. Солнце еще не всходило, но обгрызенный никелированный месяц был уже врасплох захвачен утренней зарей. 

Встав на едва заметную только проводнику тропинку, мы зашли в уральский зимний лес, который своим безмолвным видом наводил уныние и даже страх. Тихо. Густо осыпанные инеем, стоят как очарованные под серебристо-голубоватым светом луны… 

При небольших порывах ветра стволы этих седых елей осыпали нас снежными хлопьями в наказание за нарушение их спокойствия. Огромное количество отпечатков звериных следов пересекали тропинку практически на всем пути. Через полтора часа перехода над этим лесом ледяным ковшом уже стояло хрупкое зимнее небо, тронутое понизу ядовитой желтизной рассвета. 

На большой поляне, окруженной со всех сторон целыми рядами высоких стройных тополей, высаженных в честь посещения Вл. Княгини, снег сиял как усыпанный разноцветными камнями. Трое лесных домиков с приколоченными на них крестами глядели на нас единственным оконцем. Подходя к первой аллее этих деревьев, двое насельников при виде нас бросили работу и молча ушли в лес. Трое оставшихся встретили нас не равнодушно и даже приветливо, пригласив в жилище.

Перед нами предстала мрачная монастырская келья, похожая из тех далеких мирных обителей, каких много было в старину на Руси. Мертвящий свет от свечи около икон едва освещал жилье. 

За чашкой чая, иеромонах Андрей с удовольствием рассказал о неизвестных страницах жизни скита, о трагических судьбах 35 его обитателей и донес другие повествования часто граничащих с областью чудес и сказок. Дверь распахнулась без скрипа, и на пороге появился еще один странник, который трижды перекрестившись на образ, также присел к столу. 

Позже был сделан небольшой экскурс по территории. Небольшой деревянный храм скита отличается весьма оригинальной архитектурой, которая связана отчасти с идеями глубокого христианского символизма. Справа от храма проложены ступеньки, в роде извивающейся тропинки, приводят к так наз. Елизаветовской купели и расположенному когда-то рядом с ней пещерному храму, уничтоженному большевиками в первые годы Советской власти. Было также показано место захороненных здесь монахов. 

Понятно, что жизнь в скиту, если в чем-то и напоминает древнюю старину, но нет той простоты в убранстве, того «смиренного убожества» во всей монастырской обстановке, каким отличалась жизнь схимников прошедших веков. Увы, пришло время расставания с этими людьми, которых вряд ли придется еще раз нам встретить в этой жизни. 

Обратную дорогу прошли молча, скрывая свои думы об увиденном и услышанном в этом странствии.