Москва, 13 марта — Наша Держава. Антицерковная одержимость значительной части российской
интеллигенции стара, как сама интеллигенция, но только это — не «детская
болезнь», а застарелый социальный синдром, в XX веке уже приведший к
мученичеству многих тысяч православных людей
интеллигенции стара, как сама интеллигенция, но только это — не «детская
болезнь», а застарелый социальный синдром, в XX веке уже приведший к
мученичеству многих тысяч православных людей
— Ты уже читал про сотворение совы?
— Эту разошедшуюся по всем соцсетям богохульную мерзость? Увы,
прочёл. Жалею, что не остановился после первых строк. Чувствую себя
ассенизатором.
прочёл. Жалею, что не остановился после первых строк. Чувствую себя
ассенизатором.
— Ну как, тоже будешь подавать на Белоиван в суд за «оскорбление чувств верующего»?
— Воздержусь. Хотя, если автор схлопочет за свои словоизлияния пару сотен часов обязательных работ, сочту справедливым.
Примерно такой разговор состоялся у меня сегодня утром с весьма
далёким от Церкви знакомым. Отнюдь не «воинствующим безбожником», но
персонажем, для которого «быть интеллигентным человеком» равнозначно
«иметь фигу в кармане». Против власти, против Церкви, против «системы».
Нет, это не значит, что завтра-послезавтра он готов пойти «брать Кремль»
или «взрывать храмы». Однако ж рассказать богохульный анекдотец или
очередную антицерковную сплетню — не прочь. Как и проехаться по
изъезженной колее «попов на мерседесах», а также тому, что Церковь
вместо возрождения храмов или монастырей «лучше бы строила детские
сады». Ну или «центры реабилитации» для тюленей. Или сов.
далёким от Церкви знакомым. Отнюдь не «воинствующим безбожником», но
персонажем, для которого «быть интеллигентным человеком» равнозначно
«иметь фигу в кармане». Против власти, против Церкви, против «системы».
Нет, это не значит, что завтра-послезавтра он готов пойти «брать Кремль»
или «взрывать храмы». Однако ж рассказать богохульный анекдотец или
очередную антицерковную сплетню — не прочь. Как и проехаться по
изъезженной колее «попов на мерседесах», а также тому, что Церковь
вместо возрождения храмов или монастырей «лучше бы строила детские
сады». Ну или «центры реабилитации» для тюленей. Или сов.
Фото: patriarchia.ru
Много ли таковых персонажей у нас в России? Уверен, куда меньше, чем
тех, кто честно работает пять дней в неделю, а шестой, точнее, седьмой
посвящает Господу. И уж точно куда меньше, чем людей, за долгие
советские десятилетия разучившихся ходить в храмы, но сохранивших в душе
благоговение перед святынями. И будь они сколь угодно виртуозными
сквернословами, никогда не дерзнувших использовать это умение рядом с
Именем Божиим. О ком это я? Пожалуй, что о подобных моему покойному отцу
миллионах простых русских работяг, во втором, а то и первом поколении
вышедших из сельской глубинки, где даже в годы самых лютых богоборческих
гонений на вопросы советской переписи населения в абсолютном
большинстве они бесстрашно называли себя православными.
тех, кто честно работает пять дней в неделю, а шестой, точнее, седьмой
посвящает Господу. И уж точно куда меньше, чем людей, за долгие
советские десятилетия разучившихся ходить в храмы, но сохранивших в душе
благоговение перед святынями. И будь они сколь угодно виртуозными
сквернословами, никогда не дерзнувших использовать это умение рядом с
Именем Божиим. О ком это я? Пожалуй, что о подобных моему покойному отцу
миллионах простых русских работяг, во втором, а то и первом поколении
вышедших из сельской глубинки, где даже в годы самых лютых богоборческих
гонений на вопросы советской переписи населения в абсолютном
большинстве они бесстрашно называли себя православными.
Совсем иная ситуация в сословии образованном. Здесь всегда очень
многие любили восторгаться всевозможными предтечами трагически известной
Charlie Hebdo. Французским карикатурным «Сотворением мира» и
поставленной по его мотивам советской «Божественной комедией» Исидора
Штока, «Забавной библией» и «Забавным евангелием» Лео Таксиля и «Библией
для верующих и неверующих» главного воинствующего безбожника
Губельмана-Ярославского. И, наконец, «Евангелием от митьков» Михаила
Шильмана. Вот только иначе ли было в дореволюционные годы? Ничуть.
Совсем недавно в полном собрании сочинений Константина Леонтьева, самого
яркого русского консерватора XIX века, вышел том с его документами
служебной деятельности, в том числе в должности цензора. Не мудрено, что
глубоко верующий Леонтьев не пропускал ни одного богохульного
сочинения. А таковых и тогда, без малого полтора столетия назад, было
множество. И принадлежали они многочисленным борзописцам из числа
зарождавшейся в те годы разночинной интеллигенции. Той самой
интеллигенции, которая, по меткому замечанию Святейшего Патриарха
Кирилла, ещё в позапрошлом веке
многие любили восторгаться всевозможными предтечами трагически известной
Charlie Hebdo. Французским карикатурным «Сотворением мира» и
поставленной по его мотивам советской «Божественной комедией» Исидора
Штока, «Забавной библией» и «Забавным евангелием» Лео Таксиля и «Библией
для верующих и неверующих» главного воинствующего безбожника
Губельмана-Ярославского. И, наконец, «Евангелием от митьков» Михаила
Шильмана. Вот только иначе ли было в дореволюционные годы? Ничуть.
Совсем недавно в полном собрании сочинений Константина Леонтьева, самого
яркого русского консерватора XIX века, вышел том с его документами
служебной деятельности, в том числе в должности цензора. Не мудрено, что
глубоко верующий Леонтьев не пропускал ни одного богохульного
сочинения. А таковых и тогда, без малого полтора столетия назад, было
множество. И принадлежали они многочисленным борзописцам из числа
зарождавшейся в те годы разночинной интеллигенции. Той самой
интеллигенции, которая, по меткому замечанию Святейшего Патриарха
Кирилла, ещё в позапрошлом веке
была уязвлена мировоззренческими грехами того времени и не имела сил к
сопротивлению, потому что утратила критерий, позволяющий отличить
истину ото лжи. Многие метались, думая, что тем самым смогут достичь
справедливости и для себя самих, и для всего народа. Легко поддаваясь
искушениям, соблазнам — тому, что мы сегодня можем назвать пропагандой,
эти люди духовно разоружались, порывали с прошлым, порывали с Церковью,
предавались быстро меняющимся идеалам. Которые, в полной мере захватив
сознание «великих» тогдашнего российского общества, привели страну к
краху, к гибели, к разрушению святынь, к попранию чести и достоинства, к
разрушению народной жизни. И до сих пор трагедии века ХХ преследуют нас
и в веке XXI».
Да, конечно, закурившая в церкви «в знак протеста» дореволюционная
курсистка эстетически во многом отлична от уголовниц, плясавших в Храме
Христа Спасителя в канун Великого поста 2012 года. Конечно,
писатели-нигилисты XIX столетия не использовали от Имени Творца, подобно
именующей себя «христианкой» защитнице тюленей Лоре Белоиван, площадную
матерщину. Что ж, здесь «прогресс» налицо. Не изменилась разве что
солидарность либеральных деятелей, предпринимавших всё, чтобы защитить
распоясавшихся нигилистов. Даже Веру Засулич, тяжело ранившую
петербургского градоначальника Фёдора Трепова, интеллигенты отстояли.
«Слезинка» 28-летнего «ребёнка»-террориста, конечно же, была для них
куда дороже крови «сатрапа».
курсистка эстетически во многом отлична от уголовниц, плясавших в Храме
Христа Спасителя в канун Великого поста 2012 года. Конечно,
писатели-нигилисты XIX столетия не использовали от Имени Творца, подобно
именующей себя «христианкой» защитнице тюленей Лоре Белоиван, площадную
матерщину. Что ж, здесь «прогресс» налицо. Не изменилась разве что
солидарность либеральных деятелей, предпринимавших всё, чтобы защитить
распоясавшихся нигилистов. Даже Веру Засулич, тяжело ранившую
петербургского градоначальника Фёдора Трепова, интеллигенты отстояли.
«Слезинка» 28-летнего «ребёнка»-террориста, конечно же, была для них
куда дороже крови «сатрапа».
Приходится признать, что либеральный антиклерикальный синдром,
присущий российской (и не только) интеллигенции в XIX веке, оказался
наследственным. Впрочем, в ситуации с Белоиван и её публичными
богохульствами меня нисколько не удивил сам факт появления этой мерзкой
сатиры на Бога. Ничто не ново. Мало ли за последние века было
богохульников. Однако никогда, даже в годы советского богоборчества,
нельзя было представить, что появятся воцерковленные (!) апологеты
подобной мерзости и что эти «православные интеллигенты» будут увещевать и
даже бичевать не распоясавшуюся богохульницу, но позволивших себе
возмутиться выходкой священников. Увы, в наши постмодернистские времена
куда легче, чем когда-либо именовать себя христианами и хулить Бога, но
ещё страшнее, что среди людей Церкви есть те, для кого «внутривидовая»
солидарность с антиклерикальной интеллигенцией куда важнее, чем защита
святынь.
присущий российской (и не только) интеллигенции в XIX веке, оказался
наследственным. Впрочем, в ситуации с Белоиван и её публичными
богохульствами меня нисколько не удивил сам факт появления этой мерзкой
сатиры на Бога. Ничто не ново. Мало ли за последние века было
богохульников. Однако никогда, даже в годы советского богоборчества,
нельзя было представить, что появятся воцерковленные (!) апологеты
подобной мерзости и что эти «православные интеллигенты» будут увещевать и
даже бичевать не распоясавшуюся богохульницу, но позволивших себе
возмутиться выходкой священников. Увы, в наши постмодернистские времена
куда легче, чем когда-либо именовать себя христианами и хулить Бога, но
ещё страшнее, что среди людей Церкви есть те, для кого «внутривидовая»
солидарность с антиклерикальной интеллигенцией куда важнее, чем защита
святынь.
Я книгу взял, восстав от сна,
И прочитал я в ней:
«Бывали хуже времена,
Но не было подлей».
