Москва, 3 ноября – Наша Держава. «Рерусификация» – слово, наверное, не самое благозвучное, «каркающее»,
корявое, но по смысловому наполнению точно отражающее стратегическую
задачу, стоящую на повестке дня со всей возможной актуальностью.
Пожалуй, можно было бы использовать более привычный термин
«десоветизация», и он в очень большой степени отражает поставленную
цель, но все же не полностью. Потеря русскости, то есть отход от вековых
идеалов нашей национальной триады – Вера, Царь, Отечество (подчеркнем:
именно в такой последовательности!) – началась еще до того, как власть
над страной захватила интернациональная банда богоборцев-русофобов. А
после того, как власть Красного Хама рухнула, Россия подверглась новым
атакам чуждых идей, во всем разнообразии современного «плюрализма»
антихристианских учений, к сожалению, нашедших немало приверженцев.
Кроме того, самого по себе отказа от советчины недостаточно. Это
прекрасно видно на примере Украины, где на квазигосударственном уровне
большевицкая ложь была заменена на ложь самостийническую. И ленинопад
нимало не привел к возвращению южнорусской ветви народа к ее реальным
историческим корням. Точно таким же образом усвоение русской нацией
каких-нибудь нацистских, либертарианских или иных «прогрессивных»
воззрений, идеологически вполне антагонистичных коммунизму, не изменит
ситуацию к лучшему.
Таким образом, необходима именно рерусификация. Причем нужна она не
только российской государственности и, в частности, ее форме, но, прежде
всего, самой русской нации, потерявшей ориентиры, забывшей свою
историческую суть. Не может быть возрождения России как Русского
Православного государства без возвращения ее народа к тому, что создало и его самого, и его государственность – Православной вере. Государственность – это тело, форма, в которую облекается дух нации.
Неслучайно известный идеолог коммунизма Карл Маркс учил своих
последователей, что победа революции в Европе невозможна без уничтожения
не только реакционных классов, но и «реакционных народов», главным из которых он называл русский (помните, «Россия – жандарм Европы»?).
В свою очередь, эффективная борьба с ним невозможна, пока он крепко
держится за свою духовную основу – Православие. То есть враги России –
не просто геополитические, а, так сказать, сущностные, ведущие борьбу не за «интересы», а на уничтожение – четко понимали стратегию этой борьбы.
Полная ликвидация Христианской Империи невозможна без разрушения ее
государственности, то есть организованной системы защиты от внешних
покушений. Это, в свою очередь, немыслимо без уничтожения главы, центра,
средоточия этой системы – Государя, Помазанника Божия. Но и это сделать
не получится, пока существует русский народ, верный своим историческим
идеалам и задачам, достойно несущий миссию, данную ему Богом. Ну и,
наконец, борьба с ним не будет результативна, пока он держится за свою
духовную сущность – Православие. Именно исходя из этой системы,
внутрироссийские эмиссары антирусских сил (как сознательные, идейные
русофобы, вроде Ленина, так и наивные мечтатели о «прогрессе»), и
выстраивали стратегию своей борьбы. И, увы, как известно, немало в этом
преуспели, особенно в ХХ столетии.
Во всем изложенном нет ничего принципиально нового, об этом немало
писали русские мыслители и публицисты национального направления.
Напоминаем же мы об этом лишь для того, чтобы акцентировать: подлинное
возрождение возможно только на «твердом основании»: в обратной
последовательности от схемы разрушения. То есть сначала народ должен
вернуться к своей духовной основе – Православию. Лишь после этого он
осознает свою миссию и вернет себе естественного главу – Государя. И уже
только затем можно говорить о воссоздании Империи – мирового оплота на
пути антихристовых сил. И стратегией, которая дает перспективу отстроить
подлинную Россию может быть только максимальная рерусификация нашего
общества.
К сожалению, богоборческие силы, державшие страну в порабощении на
протяжении 70 лет, немало преуспели в своей работе по разрушению
русскости покоренного населения. И если сама раковая опухоль большевизма
на государственном уровне удалена, то метастазы советчины – как идеологической, так и психологической – продолжают поражать организм русского народа. Сложность борьбы с ней обусловлена несколькими факторами.
Первый и важнейший из них – очень длительный период большевицкой оккупации.
Нигде в мире красные не удерживались у власти три четверти века
(приводить в пример Китай не надо – там давно уже нет никакого
социализма, в стране госкапитализм, правит практически
деидеологизированная партийно-бюрократическая диктатура, национальная
идея – «патротизм», вполне в стиле Путина). Это очень долгий срок. За
прошедший период сменилось четыре поколения, сформировалась «привычка».
В странах Восточной и Южной Европы господство коммунистов длилось меньше
полувека, еще живы были те, кто успел пожить в нормальных условиях. Не
говоря уж о том, что никогда режимы в этих странах не могли даже в малой
мере сравниться со свирепостью и беспощадностью большевиков. Поэтому
декоммунизация там шла гораздо проще.
Кроме того, за 70 лет советская власть постепенно видоизменялась.
Сначала была революционная истерия с массовыми убийствами,
экспроприациями, насилиями. Хаос, в котором интернациональный сброд,
съехавшийся со всего мира и поставивший под свои знамена местных
подонков и обманутых дурачков, делал, что хотел, разжигая «пожар мировой
революции». Россия рассматривалась исключительно как плацдарм для
дальнейшего захвата планеты. Никто не стеснялся называть вещи
своими именами: Ленин прямо говорил о «завоевании страны», Троцкий – о
«белых рабах», бессудное физическое уничтожение целых классов и сословий
было открыто декларируемой целью.
Но «земшарной республики советов», о которой мечтали поработители
России, не случилось. Красные бунты в Венгрии и Германии были подавлены.
Тогда богоборческая система стала трансформироваться. Ни в коей мере не
отказываясь от цели мировой революции и уничтожения русской
цивилизации, большевики создали государство-оплот будущего постепенного
завоевания мира, который, естественно, рассматривался, как «враждебное
окружение». При малейшей возможности захваты осуществлялись: достаточно
ознакомиться с итогами II Мировой войны в Восточной и Южной Европе и на
Дальнем Востоке. Словом, везде, куда приходила красная армия. При этом
внутри страны был отлажен механизм чудовищной человеческой мясорубки, в
которой гибли миллионы случайных людей. Система бессмысленного на первый
взгляд государственного террора создала такую атмосферу всеобщего
страха, что ее хватило еще на два поколения вперед.
Появление ядерной бомбы внесло новые корректировки в режим. Не меняя
идеологических установок и не отказываясь от цели мировой революции,
технологией прямой оккупации «вражеских стран» пришлось пожертвовать.
Началось противостояние двух блоков с борьбой за влияние в туземных
странах. Рабский труд лагерной сталинской системы не давал
возможностей для экономической конкуренции с «враждебным окружением»,
режиму пришлось искать более мягкие формы эксплуатации населения и
природных богатств России. В менее богатой стране перевернутая с ног на
голову социалистическая экономика обанкротилась бы за несколько лет, но
огромные захваченные ресурсы помогали коммунистам как-то держаться на
плаву.
Позднесоветский период характеризовался идеологической деградацией.
Официально от мировой революции, конечно, никто не отказывался, но эта
цель стала очевидно недостижимой в обозримом будущем (как, впрочем и сам
коммунизм). Поэтому противостояние двух блоков все больше переходило в
чисто геополитическую плоскость. «Идеология», конечно, подключалась, но
по-преимуществу для «внутреннего пользования» в туземных странах, вожди
которых, готовы были «за сходный кошт» присоединиться к
«народно-демократическому блоку». Примечательно, однако, что если Запад,
ставя «своих негодяев» в странах Африки, Латинской Америки или Азии,
выкачивал оттуда ресурсы, то СССР, наоборот, безостановочно спонсировал
своих сателлитов в рамках «интернациональной помощи» «пролетариям всех
стран».
Внутри страны, отсутствие постоянного террора привело к утрате
тотального страха, по крайней мере, у новых поколений. «Социалистическая
экономика» очевидно проигрывала нормальной, а «гонка вооружений» не
давала использовать имеющиеся ресурсы для повышения уровня жизни внутри
страны. При этом насаждение атеизма и потворство низменным инстинктам
постепенно привело к деградации общественной морали.
В конце-концов Запад просто разорил СССР. Не имея возможности
конкурировать и понимая, что надо что-то менять, чтобы выжить,
коммунистическое руководство провозгласило «мирное сосуществование»,
«перестройку», и в итоге рухнуло на фоне всеобщего недовольства
идеологическим, экономическим и социальным банкротством режима.
Итак, за 70 лет в порабощенной России сменилось четыре
поколения подсоветских граждан, живших при пяти
(округленно-схематически) достаточно разных режимах. Помимо
психологической «привычки», и постепенно прижившегося обыкновения
считать большевицкий режим «своим», это имеет сейчас и другие печальные
последствия. Нынешние адепты советчины (весьма разнообразные и
идеологически противоречивые) имеют возможность для защиты своей
истории и распространения своих идей, апеллировать к разным периодам
существования большевизии, для обмана, мягко говоря, малосведущего
обывателя.
Радикально настроенным юнцам преподносят «революционную романтику» и
«энтузиазм первых пятилеток». Любителям «твердой руки» — рассказ о
сталинском «порядке» и сидящих по лагерям «врагах народа – ворах,
коррупционерах и иностранных шпионах». «Великодержавникам» — о «красной
империи», которую «боялся весь мир» и об успешном геополитическом
противостоянии с «нашими западными партнерами». «Прогрессистам»
подсовывают фейковую «цитату» Черчилля о «Сталине, принявшем страну с
сохой, а оставившим с ядерной бомбой» и вещают о спутнике и «первом
человеке в космосе». Сторонникам стабильности – о процветании периода
«застоя», когда будто бы магазины ломились от «натуральных» продуктов и
«все были уверены в своем завтрашнем дне». К последнему добавляются еще и
«воспоминания очевидцев», о том, что «в свое время» трава была зеленее,
а девушки моложе. Все это, в сочетании с откровенным мифотворчеством
пробольшевицких агитаторов, подстроенным под сегодняшние настроения,
серьезно затрудняет процесс десоветизации.
Вторым фактором стало то, что большевики, особенно первые полстолетия
своего господства в стране, четко следовали русофобским заветам свих
заграничных наставников. Уничтожение русских и русскости под
видом борьбы с «великодержавным шовинизмом» велось ударными темпами.
Если развитие «национальных» культур и традиций в СССР позволялось и
даже поощрялось, то от русской остались лишь матрешки и гжель,
призванные радовать интуристов. Из русских сделали «межнациональную»
прокладку, «цемент», не имеющий своего лица и своей ценности, и
призванный объединять «разнообразные культуры народов СССР».
Национальная мысль, национальная идея для русских стали табу. Больше
того, среди южнорусской и западнорусской ветвей народа насаждалась –
искусственно, а порой насильственно – их «нерусскость».
Третий момент заключается в том, что абсолютно для всех народов власть коммунистов стала результатом оккупации.
И для народов Восточной и Южной Европы (можно сколько угодно говорить
об «освобождении от фашизма», но лечение чумы путем заражения проказой –
странный метод) и даже для жителей «союзных республик» все было ясно и
очевидно – их завоевали «русские». Именно поэтому антикоммунизм
неизбежно смешивался с прямой русофобией, что, в целом, вполне
устраивало Западных оппонентов СССР. В итоге в 1980-1990-х годах русские
в массе своей попали в психологическую ловушку. Чувствуя антагонизм
антикоммунистов-русофобов, они невольно сами стали отождествлять себя с
большевиками. Русский антикоммунизм, понятный и психологически близкий людям в 1920-1950-х годах, когда еще очень хорошо помнили, как красные завоевывали Россию и как насаждали свое господство, к излету советчины, учитывая ударную дерусификацию народа, сменился серым «цементным» беспамятством.
Наконец, четвертым фактором, ставшим следствием всех вышеперечисленных,
стала организационная беспомощность русских, в критически важный момент
падения большевизма. Утратившие свою национальную самоидентификацию люди
безучастно смотрели (а иногда и активно поддерживали!) на распад
страны, созданной поколениями их предков. Больше того, они не
сумели оседлать даже мощную волну стихийного (увы, не идейного, а
бытового, «колбасного») антикоммунизма конца 1980-х – начала 1990-х для
того, чтобы провести радикальную внешнюю десоветизацию страны: запретить
компартию и осудить ее идеологию, сбросить расставленных по городам
идолов русофобов-теоретиков и русофобов-практиков, вернуть исторические
имена населенным пунктам, улицам и площадям, «прикопать» мумию
большевицкого «бога» и пр.
Тотальная «демократическая» разруха 1990-х, ностальгия по «сытому
застою» и ныне господствующая концепция «это наше исторические наследие»
(действительно, это ваше наследие) не дают сейчас возможности
для штурмовой декоммунизации страны. Остается осадный путь. За нами –
тысяча лет русской истории, за красными – всего 70. Есть перспективы!
Но это крайне сложный путь. В силу перечисленных факторов, сознание
народа пронизано метастазами большевизма. Больше того, есть активные
очаги поражения национального организма, откуда продолжает
распространяться идейная зараза. Появляются и новые болезни (достаточно
вспомнить поразившее общество храмоборчество, распространяющиеся
либерализм, феминизм и прочие антихристианские учения). Противостоять им
нужно прямо сейчас. Опыт Западной Европы или той же Украины показывают,
что всего два десятка лет целенаправленной обработки населения в нужном
идеологическом ключе дают «превосходный» результат.
По милости Божией, у нас есть антидот – Церковь Христова, которая,
несмотря на всю извилистость исторического пути, является основой
рерусификации, единственной надеждой на ее победу. Но для этого русские,
стремящиеся держаться корней, должны не просто «с уважением относиться»
к Церкви, не признавать ее «традиционно важное значение», а войти в
нее, жить в ней, нести ее миссию, проповедовать самой своей жизнью ее
ценности. Только так можно вернуть нашему народу русскость, его
исторический путь и национальную цель, только так можно заложить
фундамент Новой Святой Руси.
