Оттава, 13 января — Наша Держава. Накануне празднования нами 1000 летнего юбилея Крещения Руси, своевременно вкратце коснуться и зарождения в России монархического идеала.
Как писал А.В.Карташев: «Византийские понятия о богоустановленности власти государственной были восприняты Русью. Эта грандиозная, всемирно историческая схема или священная историософия, ведущая начало из Библии, рассматривала служение православного народа как служение входящее в план божественного мироправления.
Православные императоры «василевсы» были для греков, а затем и для остальных православных государств, наследниками царства Ромейского, перешедшего от Первого Рима ко Второму (Византии). Император был для них царем этого единого и единственного во вселенной царства канонически полномочным попечителем Церкви, защитником правых догматов и всякого благочестия.
Когда же в 1453 году пала Византия, это было истолковано, как Божий суд над Вторым Римом и мистическим центром мира стала Москва—Третий Рим, и последний. Оттуда родилось и великодержавное самосознание Русского народа, осмыслилась его вечная миссия. Верная Православию русская держава, еще окончательно не сбросившая с себя ига Орды, стала внутренне великой».
Вместе с православным вероучением, чистоту ко¬торого Церковь оградила канонами Семи Вселенских Соборов, из Византии проникла в Киев и так назы¬ваемая «Симфония властей», то есть порядок соот¬ношений между церковной и государственной властью. Под влиянием Церкви, государство при¬зывалось усовершенствовать принцип гражданской справедливости согласно принципу христианской любви, основы религии. Следовательно, признавая духовное превосходство Церкви над государством, теория симфонии указывала государю на цель и смысл служения высшим идеалам.
Христианство призывало государство, учреждение земное, стать, по мере возможности, соучастником в церковном деле спасения людей, следуя увещанию Ап. Павла: «Едите ли, пьете ли или иное что делаете, все делайте во славу Божию»(1 Кор.Х, 31). Это согла¬сие между священством и царством разумелось, как основанное на заповедях Христа, без каких либо ком¬промиссов с совестью ради внешнего, чисто челове¬ческого мира.
Залог государственного благополучия усматривал¬ся в гармоническом взаимоотношении Патриарха и Царя, исключающем вмешательство светской власти в церковные дела и Церкви в государственные. В деяния 7-го Вселенского Собора внесено было посла¬ние епископов Конст-му Патриарху Св. Тарасию (784-806), в котором значилось: «…Священство есть освящение и укрепление царства, а царство—сила и твердыня священства… Первое упорядочивает и за¬ботится о небесном, а второе посредством правовых норм управляет земным. Ныне поистине средосте¬ние правды разрушено, согласие (Симфония) одер¬жало верх над разногласиями, разъединение уступило место единению и разногласие изгладилось». («Дея¬ния Вселенских Соборов» Т. 7, стр. 98). Вмешатель¬ство светской власти в церковные дела особо предот¬вращалось постановлением 4-го Вселенского Халкидонского Собора (451 г.) гласящим: «Никакой праг¬матический указ, противный канонам, не должен иметь силы: должны преимуществовать каноны От¬цов».
Итак, теория Симфонии проникла на Русь вместе с источниками русского церковного права, каковыми являлись правила Вселенских и поместных соборов и Св. Отцов, заключенные в «Номоканон» или «Корм¬чую Книгу». Благодаря древним летописям, как от¬метил проф. Зызыкин, мы можем проследить за раз¬витием и оформлением у нас идеи православной мо¬нархии.
Летописи, как известно,— это не только перечень политических и общественных событий происшедших в вольных городах и княжествах. Мы находим в них и нравственные поучения и тонкие психологические анализы древнего быта и, наконец, изложения идеологического порядка.
Монархический принцип, как это отметил С.А.Корф, исследовавший древние летописи с идеоло¬гической точки зрения, являлся господствующей иде¬ей летописцев. Любопытно, что даже летописи Нов¬города, государства первоначально построенного на принципе народоправия, восхваляли монархическую идею в противовес форме правления, принятой в вольном городе. В летописях одни лишь государи удостоены биографий, а начиная с 12-го века, лето¬пись принимает характер подлинной пропаганды мо¬нархии.
Историк М.В.Шахматов, говоря об учении лето¬писей о русской земле, о скреплении ее многоплемен¬ных частей, о значении древнего князя и его полити¬ческих задачах, особо подчеркнул это развитие идеи монархии. Постепенное выкристализование русской идеологии, отличной от греческой, приспособленной к чисто русским задачам, содействовало сплочению во едино отдельных ветвей государства. Принцип Богоустановленного сильного единодержавия выра¬батывался нашими древними писателями, воспитан¬ными в духе Православия, изучившими греческую философию и получившими высокое богословское образование, которому завидовали их западные сов¬ременники.
Летописи указывают на основы русского культур¬ного единства, сложившегося из: славян восточных православной византийской культуры, варягов той же культуры, давших Руси княжескую династию, финнов, сроднившихся со славянами, и греков, дав¬ших ей после Крещения иерархию и духовенство. Лаврентьевская летопись, кроме того, повествует о зарождении в Киеве идеи Богоизбранности русского народа.
Уже в 10-м веке, греческий философ говорил Св. Владимиру об идее особой Богоизбранности Изра¬иля, после Христа перешедшей на всех православных христиан, к которым Русь приобщилась после своего Крещения. В то время летопись рассматривала Царь-град, как центр проявления особой благодати Божь¬ей. Развитие русского подвижничества, религиозно¬го сознания, мученичество за веру людей всех сосло¬вий, страдания от неверных татар, оправдывали в глазах летописцев это приобщение Руси к осталь¬ным Богоизбранным народам. В Лаврентьевской летописи эти страдания за веру князей и народа пред¬ставлены как искупительные.
Согласно летописям следовало сознавать необхо¬димость княжеской власти, повинуясь князю и воздерживаясь от мятежей, ощущать свою ответственность перед Богом и князем, как это выражалось в то время в поучении: «Бога бойтесь, Князя чтите». При избрании князя, народ подтверждал ему свою пре¬данность и послушание крестным целованием, нару¬шение которого считалось большим грехом.
Монархическая власть, милующая и карающая, сравнивалась в летописях с властью Божьей, о кото¬рой Ярослав Мудрый говорил: «Бог наводит по гре¬хам на каждую землю посещение гладом, или мором, или ведром, или иною казнью». Беды эти считались предками нашими карами за нарушение государст¬венных, правовых и нравственных обязательств.
Надо сказать, что демократическая форма прав¬ления явно осуждалась в летописях и древних сочи¬нениях: ввиду того, что воля большинства могла выражаться за неправду и зло могло высказаться за дьявола, летописи не считали возможным подчинять¬ся этим решениям. Так, восхваляя единовластие князей Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнез¬до, Лаврентьевская летопись выражает сомнение в справедливости вечевых приговоров Новгорода: «Неправи бо суть Новгордцы, они в самочиние уклонишася и с князем своим улаженный завет переступать начата и князей своих безчинноваша и прогнаху от себя, осрамиху и грабяху». Основания для такого мнения о демократии древние летописцы находили в Св. Писании, где сказано: «Не следуй за большинст¬вом на зло и не решай тяжбы, уклоняясь за большин¬ством, что бы извратить суд» (Исх. 23, 2); о верхов¬ной же власти приводятся слова Моисея к Израилю: «Когда придешь ты в землю, которую Господь Бог твой дает тебе и скажешь себе: «поставлю я над со¬бою царя, которого изберет Господь твой» (Второз. 14-15).
