Наша Держава публикует статью известного русского правоведа и публициста Василия Каткова (1867-1917):
«…Основным источником политических ошибок является, без сомнения, чувство или точнее преобладание чувства над рассудком. Это истина, доказанная психологией, что люди верят в возможность и осуществимость того, чего они сильно желают. А желаем мы все справедливости, братства, равенства, свободы народов… В этих пожеланиях все люди равны. Но неравны они в прозорливости, с какой они определяют степень и форму достижимой при данных условиях справедливости, возможной свободы, безобидного равенства и действительного, а не призрачного братства.
В различии этой прозорливости, знаний, умственной зрелости и силы умственных дарований и лежит основная причина неодинаковой годности людей для разрешения вопросов политического характера. Доброго сердца для этого мало: нужна голова, которая бы наиболее была в состоянии выдерживать натиски чувства.
Огромный успех всех политических лжеучений обусловливается именно тем, что большинство людей поддается скорее внушениям чувства, чем доводам колодного рассудка. Жертвой этих лжеучений прежде всего становится молодежь, всегда малоопытная, всегда импульсивная, всегда влюбленная в идеалы и никогда не подозревающая, как мало нам дано для осуществления этих идеалов здесь на земле.
Но политические заблуждения не удел одной только молодежи. И среди взрослых людей ясный политическая взор — удел только немногих. Здесь нет ничего странного. «Что такое большинство? — спрашивает в одном стихотворении Шиллер, — большинство — это безумие (Unsinn); рассудок всегда есть достояние немногих». Много музыкантов, но мало виртуозов. Много врачей, но хороших между ними мило. Много ученых, но мало умных. Много политиканов, но мало государственных людей. Возьмите историю Пруссии 60-х годов — эпоху борьбы между Бисмарком и парламентом — вы увидите, как близоруко политически большинство даже лучших, по мнению и выбору населения, людей, как мало значит их политическая коллективная мудрость и как много блага для страны может сделать один сильный ум, выбранный и поддержанный исторической монархической властью.
Если в области наук, изучающих мертвую природу, гениальные ученые являются редким исключением среди толпы посредственностей, то гениальные или даже просто хорошие государственные люди и умные публицисты должны, естественно, составлять еще более редкое исключение: общественная и политическая жизнь — более сложный и более трудный предмет изучения и предвидения, чем мир физический.
Толпа всегда была и всегда будет самым дурным политиком. И среди ученой толпы, даже той, которая поставила себе специальной задачей изучение общественной и политической жизни человечества, умные и зрячие всегда составляли и будут составлять редкое исключение.
История — учительница народов, а политический опыт — лучший корректив от того пагубного влияния чувства на мышление людей, которое составляет первоисточник политических заблуждений. Это азбучные истины. Но в чем отказала природа большинству людей, того не заменит никакой опыт. Недостатки близорукости и неразумия в том именно и обнаруживаются, что пораженное ими «большинство» ничему не может научиться из опыта.
В споре, который составляет яблоко раздора для большинства наших политических партий, — спор о том, нужно или не нужно России Самодержавие, — так называемые «прогрессивные» наши партии ссылаются обыкновенно для подтверждения правильности своих взглядов на опыт западных государств, где будто бы Самодержавие пало как признанная отжившей и несовершенной форма правления. Переход от самодержавной монархии к монархии представительной («конституционной») признается «историческим законом», фатальной необходимостью, а отстаивание Самодержавия признается результатом невежества или своекорыстных побуждений…
Так ли это?.. Если бы переход от монархии самодержавной к монархии представительной (и даже республике, по мнению некоторых) составлял действительно фатальный исторический закон, мы не наталкивались бы в истории народов на явление противоположного характера: на переход от представительного управления к Самодержавию. А между тем, это явление заурядное.
Греческие республики уступают место самодержавной монархии, и гениальнейший из греков Аристотель признает монархию лучшей формой правления. Монархия же, сообразно первоначальному смыслу этого слова, понималась в то время как правление одного, как Самодержавие; никто не назвал бы в то время современную Англию (в тесном смысле) монархией. Ученик Аристотеля, Александр Македонский, был типом чистейшего самодержца античного мира. Монархическое начало оказалось более сильным, и республики уступили ему свое место наперекор мнимому «историческому закону».
Римская республика оказалась формой, негодной для управления государством, поглотившим чуждые народности, и сменилась империей цезарей- самодержцев, вопреки мнимому «закону истории».
После распадения римской империи на почве древних греческих республик остается жить около тысячи лет греческое же государство мод властью императоров-самодержцев Византии, не признавая «исторического закона».
В средние века на почве более мелких государств, знакомых с вечевыми порядками, возникает огромная империя самодержца Карла Великого. История не слушает «исторического закона» политиканов.
Современные государства Западной Европы сплотились и окрепли под властью самодержцев. Ослабление и упразднение представительных учреждений было в свое время для этих государств средством отстоять высшие государственные интересы, спасти страну от распадения, устранить внутренние причины слабости, улучшить администрацию, ввести реформы… Все наперекор «историческому закону» большей, де, годности представительного начала над самодержавием.
Волна увлечения представительными учреждениями в Европе в XIX столетии не сокрушила веры ее народов в Самодержавие. Отменяя Самодержавие одной рукой, они удерживают его другой. Ни одна культурная нация не отказалась от Самодержавия, не упразднила его совершенно. Не по неведению, не по предрассудку делают они это, а потому, что прекрасно понимают, что без Самодержавия обойтись нельзя.
Во главе наций, пользующихся Самодержавием в самых широких размерах, стоит та самая просвещенная и свободолюбивая Англия, которая создала представительные учреждения и «конституцию», служившие образцом для подражания других народов. Громадные колонии ее, почти в десять раз превышающие население Англии в тесном смысле, управляются автократически: никто не спрашивает у этих «британских подданных» совета о том, как следует управлять ими. Таких подданных большинство в Британской Империи. Другим, чтобы польстить самомнению толпы, дают право высказывать свои мнения по этому вопросу, но в учреждениях, так устроенных, чтобы толпа думала, что она управляет, но ничего из этого не выходило, а страна управлялась так, как этого требуют интересы Империи-самодержца. Словом, та же политика, которой держались еще римские цезари-самодержцы, сохранявшие республиканские формы с ovilia {овчарни) для голосования «суверенной» толпы, нигде и никогда в общественной жизни не видящей дальше «хлеба и зрелищ!»… Даже колонии, пользующиеся «автономией» и «самоуправлением» (Канада, Южная Африка, Австралия, Новая Зеландия), в действительности не управляют сами собой. Важнейшие вопросы национальной жизни изъяты из ведения этих «самоуправлений»: вопросы об отношении к другим государствам, о направлении международной политики, о защите Империи, союзах, договорах, войне и мире и все связанные с этим важнейшие вопросы внутренней политики и финансов стоят вне ведения даже этих колоний. Все это решается не представителями, а властью, вне их и выше их стоящей. Само существование этих ограниченных самоуправлений прекарно: они существуют не собственной силой и не по собственному праву, а по концессии со стороны Империи-самодержца, и могут быть упразднены по соглашению короны с палатами, где у них нет своих представителей… А 294 миллиона британских подданных Индии и много миллионов в других колониях управляются совершенно автократически.
То же самое мы видим в Голландии, Франции, Германии, Соединенных Штатах по отношению к их колониям. Не неведение и «отсталость» виной здесь, а прекрасное знание, что автократические принципы управления нечем заменить, что Самодержавие есть самая естественная, самая разумная, справедливая и единственно-возможная форма управления в некоторых случаях.
Самые просвещенные, свободолюбивые и опытные в деле государственного управления нации, лучше нас знающие хорошие и дурные стороны представительного управления, признают это последнее худшей и менее годной формой правления, чем Самодержавие в некоторых случаях. Нужны исключительно благоприятные условия—национальные, исторические, культурные, международные, географические и множество других, чтобы решиться испробовать то сочетание республиканских начал с монархическими, которое составляет сущность западных «конституций»…
Во всяком случае, когда говорят и пишут о государственном строе «современных государств», авторы вводят публику в глубокое заблуждение, упоминая об автократии как о прожитой стадии государственной жизни или даже совершенно не упоминая о ней. Самодержавие живет на Западе, как оно жило и в прошлом, когда этого требовали условия государственной жизни. Самодержавие всегда будет возрождаться и жить в обществе, когда этого будут требовать обстоятельства. Самодержавие есть форма правления, зависящая не от времени, а От обстоятельств. Эта форма никогда не может сделаться «отсталой», так как упразднение представителей учреждений и даже республики и замена их Самодержавием может быть великим благодеянием и прогрессом для народа. Первая французская республика сменилась самодержавной Империей, потому что только такая власть могла сдержать разгул страстей и подавить взаимное самоистребление по принципам братства, равенства и свободы. Подобным же благодеянием была империя цезарей и империя Карла Великого по отношению к предыдущему Времени… Сильная власть есть всегда прогресс по отношению к подтачивающему благосостояние и свободу людей безвластию.
Далее опыт других народов показывает, что Самодержавие может существовать и при писанных «конституциях», игнорируя ко благу народа «народное представительство». Власть, как психический фактор, зависит от тождества условий, от реального состояния сил, а не от бумажных конституций… В менее важных делах, где решение правильное способны давать и люди толпы, народное представительство и монархическая власть обыкновенно идут рука об руку: Самодержавие не проявляется, как не проявляется оно и в автократических государствах, где монарха окружают разные советы и комитеты. В делах же более трудных и недоступных для заурядной толпы «представителей», Самодержавие, прикрытое конституционными формами, явно заявляет о своем существовании. Бисмарк часто действовал наперекор представительству, и события показали, что он был более дальновиден, чем представители. И в Англии управляет империей не толпа и ее представители в нижней палате (как это кажется благодаря тому, что менее важные дела всегда подавляют своей численностью более важные), а король, имеющий громадное влияние на международные отношения, и верхняя палата, состоящая из аристократических элементов, обладающих образцовым политическим воспитанием, сильных своими традициями и всегда вмешивающихся, когда толпа избирает ложный путь, опасный для интересов империи. Наличностью такой просвещенной и патриотичной аристократии, какой нигде нет больше в Европе, и объясняется правильное функционирование представительства в Англии: король с аристократией или, точнее, аристократия одна сдерживает натиск толпы в области политики и устраняет необходимость более явного проявления автократического начала1. Но как уже было сказано, так обстоит дело только по отношению приблизительно десятой части империи. Уже Ирландия фактически чувствует на себе проявление автократического принципа; еще с большей степенью его чувствуют колонии, даже автономные, а 305 миллионов британских подданных управляются не менее автократически, чем и в государствах, не боящихся честно и открыто признавать себя самодержавными.
Кто скрывает все эти вещи от публики, кто делает произвольные вырезки из действительности, выдавая их за всю действительность, тот так же лжет, а не излагает истину, как и тот, кто выдумывает несуществующее, или говорит, что четверть равна одному.
1 Что делается и других странах монархами, в значительной доле делается в Англии аристократией. Если аристократия увлекается сословными интересами, короли сеть право создавать новых перов».
Источник: «Харьковские Губернские Ведомости» №13 за 1907.
Информация о том, как и где приобрести сборник трудов В.Д. Каткова «Христианство и государственность» находится ЗДЕСЬ
