Государь Император Николай I. За что он был оклеветан?

 Возникшей двусмысленностью воспользовались масонские заговорщики. Когда 14 декабря должна была приноситься еще раз присяга Петербургского гарнизона — уже Императору Николаю Павловичу, два гвардейских полка, обманутые своими офицерами, подняли восстание и вышли на Сенатскую площадь. Бунт был легко подавлен. Следствие установило причастность заговорщиков к масонским ложам, связанным с западными «братьями», выяснились их намерения истребить всю Императорскую Фамилию и перестроить Россию по западным масонским планам. Суд приговорил к смертной казни 36 человек, но Государь помиловал большинство, изменив приговор на ссылку в Сибирь, казнены были только пятеро главарей (имена которых по сей день, к сожалению, украшают улицы русских городов).

После подавления мятежа Император Николай I принял необходимые меры безопасности, доставившие ему прочную славу реакционера: закрыл все обнаруженные масонские ложи (они были запрещены еще при Александре I в 1822 г., но продолжали тайно действовать), усилил военно-бюрократический аппарат, централизовал административную систему, учредил политическую полицию (Третье отделение Собственной его императорского величества канцелярии), установил цензуру на печатные издания. В 1833 г. Государь Николай I упорядочил и ввел в действие Свод Законов Российской Империи (в 15 томах), подготовленный М.М. Сперанским. Эти законы, впоследствии дополнявшиеся, юридически действительны по сей день. При Императоре Николае I появился также наш Русский государственный гимн «Боже, Царя храни!», созданный в том же 1833 г. композитором А.Ф. Львовым на слова В.А. Жуковского.

 Государь Николай I работал по 16-18 часов в сутки, стараясь вникать лично во все детали государственного управления и жизни общества. Он и в других ценил работоспособность, дисциплину, исполнительность и потому предпочитал назначать на руководящие должности чиновников из военных, которые строили работу своих учреждений на военный лад. Это обезпечивало исправную работу государственной машины, но такая бюрократизация управления породила и немало уродливых явлений в обществе, что было описано, например, Гоголем в «Мертвых душах» и, конечно, в знаменитом разоблачительном «Ревизоре» (стоит отметить, что на премьере пьесы присутствовал сам Государь, одобривший ее — такова была «жестокая николаевская цензура»).

 Иностранцы, которые вообще редко писали хорошее о России и тем более о ее наиболее державных правителях, описывали тогдашнюю русскую жизнь преимущественно в черных тонах. Книга-пасквиль отвергнутого русским обществом французского гомосексуалиста маркиза де Кюстина, вышедшая в 1839 г. — наиболее знаменитый тому пример. В этой традиции было принято писать о Царе Николае I как о глупом и грубом солдафоне. Однако английский посол в России Лофтус в 1840 г. увидел русского «варвара» совсем другим: «В Императоре Николае было что-то удивительно величественное и внушительное; несмотря на его суровый вид, он поражал пленительной улыбкой, и его манеры были приятны. Вообще это был благородный, великодушный человек, и все близко его знавшие питали к нему преданную любовь. Его суровость объяснялась не желанием быть жестоким, а убеждением, что следовало в то время управлять всем светом твердой, железной рукой».

 Благородство русского монарха очень наглядно проявилось в его отношении к Пушкину и его почти  декабристскому вольнодумству. Вопреки инсинуациям советских историков, Император Николай I высоко ценил Пушкина и тяжело переживал его приближающуюся смерть. Близкий к Государю П.Д. Киселев отметил, что после смертельного ранения поэта на дуэли Его Величество сказал: «Я теряю в нем самого замечательного человека в России». В записке поэту Николай I написал: «Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение [дуэли были строжайше запрещены. — М.Н.] и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не безпокойся, я беру их на свои руки». Жуковский, привезший это письмо Государя, писал потом, что Пушкин просил его: «Скажи Государю, что я желаю ему долгого, долгого царствования, что я желаю ему счастия в его сыне, что я желаю ему счастия в его России». Друзьям Пушкин перед смертью признавался: «Жаль, что умираю: весь его был бы», — имея ввиду Царя. Государь заплатил все долги Пушкина и взял на себя материальную заботу о многочисленной семье поэта.

 Николай I обладал не только крепким здоровьем, но и нравственно крепким здравым смыслом. Он считал, что здоровое общество следует строить в строгой гармонии сословий по модели патриархальной семьи, где каждый имеет свое назначение, младшие члены семейства безпрекословно подчиняются старшим и за все отвечает глава семьи — отец, с которым он отождествлял Самодержца. Иерархическим оформлением этого идеала стала знаменитая «уваровская триада», три священных начала Российского государства: Православие-Самодержавие-Народность — эта триада позже стала знаменем русских народных сил в сопротивлении революции. Как ни «проста» она кажется тем, кто не особенно чтит эти основополагающие ценности, — она представляет собой их верную иерархию, значимую также и в наши дни (что легло в основу воссоздания в 2005 году Союза Русского Народа).

В личной жизни и сам Император подавал пример благочестия, чему удивлялись непривычные к Православию иностранцы. Так, прусский посол в Англии Бунзен писал о посещении русским Императором храма в Берлине в 1844 году: «В посольской церкви шла обедня и читались молитвы с коленопреклонением. Император остался у входа и, сделав знак, чтобы никто не вставал, сам опустился на колени…». Бунзен поражался: «В каждом вершке виден в нем Император».

 Именно глубокая религиозность Государя с самого начала царствования побуждала его разрешить и больной вопрос о крепостном праве. Он создал 11 секретных комитетов по этому вопросу, однако в итоге пришел к такому выводу: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом, еще более гибельным». Поэтому, полностью подготовив почву для отмены крепостного права, он ограничился умеренной реформой графа П.Д. Киселева, оставив окончательное решение проблемы своему сыну Императору Александру II.

 Свое самодержавное правление Государь Николай Павлович ощущал как исполнение долга Помазанника перед Богом, как обязанность вести народ вместе с Церковью к спасению в Царстве Божием. В своем служении Богу он видел и смысл жизни: «Я смотрю на человеческую жизнь только как на службу, так как каждый служит». Поэтому, хотя принцип симфонии, нарушенный Петром I, и не существовал более официально, он во многом осуществлялся в государственной практике. Николай I улучшил статус и материальное обезпечение духовенства «в твердой уверенности, что добрые христианские нравы составляют первое основание общественного благоденствия, а нравы нуждаются наставлениями и примером духовенства» (Указ от 11.01.1828).

 Оказывая покровительство и защиту христианским народам Кавказа и Балкан, Государь Николай I значительно расширил территорию России после войн с Персией (1826-1828) и Турцией (1828-1829). В 1829 г. генерал Дибич взял Андрианополь, а граф Паскевич — Карс и Эрзерум, была провозглашена независимость Греции и автономия Сербии, Молдавии и Валахии.

 Западные державы всячески стремились воспрепятствовать этому усилению России. По их интригам в 1830 г. началось восстание в Польше, которое хотя и было подавлено этими же генералами, но ослабило результаты Русско-турецкой войны. В 1833 г. Россия заключила с Турцией Ункяр-Искелесийский договор, по которому Турция обязывалась закрывать по требованию России черноморские проливы (Босфор и Дарданеллы) для иностранных военных судов (договор отменен в 1841 г.).

 В 1848 г. только вмешательство Русской армии предотвратило победу организованной еврейскими банкирами цепи «прогрессивных» революций в Европе и гибель Австро-Венгерской монархии, за что Царь Николай I получил от революционеров кличку «жандарм Европы».

Этот презрительный ярлык был в сущности почетным признанием мiровой закулисой того факта, что Россия — удерживающий (в смысле слов апостола Павла), препятствующий распространению міровой «тайны беззакония». Это очень проницательно выразил тогда Ф.И. Тютчев, хорошо знавший Европу по своей долгой дипломатической службе там: «Давно уже в Европе существуют только две действительные силы — революция и Россия. Эти две силы теперь противопоставлены одна другой и, быть может, завтра они вступят в борьбу. Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мiр был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества» («Россия и революция», 1848).

 Точно так же в царствование Государя Николая I удерживающую роль России как своего главного врага осознали основоположники марксизма: «…нам было ясно, что революция имеет только одного действительно страшного врага — Россию»; роль России — «роль предназначенного свыше спасителя порядка».

 В те годы Маркс писал в «Новой Рейнской газете» (органе «Союза коммунистов»): «Россия стала колоссом, не перестающим вызывать удивление. Россия — это единственное в своем роде явление в истории: страшно могущество этой огромной Империи… в мiровом масштабе». «В России, у этого деспотического правительства, у этой варварской расы, имеется такая энергия и активность, которых тщетно было бы искать у монархий более старых государств». Марксу вторил Энгельс: Необходима «безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с изменническим, предательским по отношению к революции славянством… истребительная война и безудержный террор». «Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война». «Да, ближайшая всемiрная война сотрет с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, — и это также будет прогрессом!».

 Для подготовки внутреннего оружия в такой войне против удерживающей России еврейский Финансовый Интернационал именно в царствование Государя Николая I создал разрушительное коммунистическое движение, финансируя подготовку «Манифеста коммунистической партии» Маркса-Энгельса (1848).

 И на внешнем фронте міровая закулиса собирала воедино все антирусские силы. Очередной (после нашествия Наполеона) репетицией Міровой войны апостасийно-христианских демократий против православной России, на этот раз уже в союзе с мусульманской Турцией, стала Крымская война (1853-1856). После первых блестящих побед русского оружия (разгром турецкого флота адмиралом П.С. Нахимовым при Синопе) европейские «христианские» державы напали на «жандарма Европы». Был атакован не только Крым, но и российские укрепления в Балтийском море (Аланские острова и финское побережье), в Белом море (Соловецкий монастырь и Архангельск), Петропавловск-Камчатский, а на Кавказе в спину русским ударили горские отряды Шамиля — союзника Турции и Англии. У России не оказалось союзников — предала даже спасенная русской армией австрийская монархия, и германская тоже. Несмотря на героическую оборону пал Севастополь, война завершилась поражением России.

Император Николай Павлович скончался еще в ходе войны от воспаления легких, осложненного гриппом. По его требованию, врач дал клятвенное обещание не скрывать признаки приближающейся смерти, известие о которой Государь воспринял спокойно, приказал отправить прощальные телеграммы в оборонявшийся Севастополь и Москву, пригласил сына-наследника для последнего напутствия: «Держи всё, держи всё», гренадеров и слуг своих (с каждым попрощался лично), затем духовника для исповеди и приобщения Святых Тайн.

 Удерживающий Император Николай I отошел ко Господу 18 февраля (3 марта) 1855 г., с улыбкой, торжествуя над приблизившейся смертию, и с молитвой: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром».