Москва, 24 октября — Наша Держава (Александр Никитин). Язык и речь представляют собой живую систему, которая постоянно изменяется под воздействием разных факторов. Главное, конечно, это сама жизнедеятельность социума, по мере ее эволюции появляются новые слова и понятия, старые забываются или меняют свои значения, порой на противоположные.
Взять, к примеру, слово «либерал». Изначально оно обозначало человека, стремящегося к свободе. Что в этом плохого? Попробуйте найти кого-нибудь, кто предпочитает свободе несвободу! Нет таких.
Тем не менее, в современном русском лексиконе слово «либерал» приобрело сугубо негативное, ругательное значение. Это брехун и жулик, мошенничающий на доверии. Это сексуальный извращенец и моральный урод, норовящий плюнуть людям в душу, нагадив в храме Божьем или приколотив свою вонючую мошонку к брусчатке Красной площади в Москве – сакрального места русской цивилизации. Словом, не человек, а мразь, совершенно поганое исчадие непонятно чего.
Вряд ли свободомыслящие деятели прошлого могли представить себе тот смысл, который слово «либерал» приобрело в современной нам действительности. Но такова жизнь – нынешние либералы выродились в полуживотных-недочеловеков, аналогично изменилось и понятийное содержание термина. Налицо полное соответствие в речемыслительной цепи слово-лексическое значение-понятие-обозначаемый словом предмет. Каков сам предмет, таково и значение слова, представляющего его в языке и речи, которые отражают реальную действительность в ее динамике.
Но бывает и по-другому. Бывает, что значение слова изменяется искусственно, в угоду текущей политической конъюнктуре. Такая судьба постигла, в частности, слово «национализм». В английских и французских толковых словарях это слово до сих пор по старинке интерпретируется как любовь к своему народу и своей стране. В России же усилиями большевистской, а затем демократической пропаганды понятие «национализм» в массовом сознании получило значение ненависти к другим народам, которая на самом деле называется не «национализмом», а «ксенофобией», боязнью чужих, это совсем другой феномен. Национализм же сугубо положителен и не несет в себе ничего негативного – ведь не сопряжена же любовь к собственным детям и своим родственникам с ненавистью к соседским детям и самим соседям!
Коммунисты с демократами, однако, утверждают, что сопряжена. Врут, конечно, но негативная коннотация термина «национализм» закрепилась в сознании российского общества под давлением столетней пропаганды антинационального интернационализма-космополитизма. Национализм успешно оклеветали, подменив содержание этого понятия.
Но еще сильнее пострадал от тех же клеветников термин «фашизм», уверенно фокусирующий в себе человеческое представление о зле, абсолютном и безоговорочном. В некоторых странах даже специальные законы приняли против «реабилитации фашизма» — мол, зло оно и есть зло, нечего по поводу него рассуждать, должно только осуждать, не вдаваясь в суть дела.
Между тем, рассуждать о фашизме не только можно, но и нужно, исходя хотя бы из элементарного стремления к истине. Речь, разумеется, должна идти не о целенаправленной «реабилитации» по политическим мотивам, а о научной дискуссии, начало которой мы надеемся положить данной публикацией.
Итак, что такое «фашизм»? Это итальянская разновидность национализма. Фашистское общественно-политическое движение основал известный социалист Бенито Муссолини, который с началом Первой мировой войны отошел от принципов пролетарского интернационализма, провозгласив приоритет жизненных интересов итальянского народа.
Придя к власти, фашистская партия стала настраивать жизнь в стране на национальный лад, альтернативный господствовавшим в то время феодально-монархической и буржуазно-демократической системам. В этом заключается историческая заслуга Муссолини – он обозначил новый, национальный вектор развития государства и общества в современных условиях.
Само слово «фашизм» является производным от латинского fascio, означающего «метелку» или «веник», то есть связку прутьев. Смысл символа в том, что ломкие по отдельности прутья, если их увязать в пучок, переломить уже не удается. Образ веника доходчиво иллюстрирует истинность постулата Аристотеля насчет того, что «целое больше составляющих его частей», ибо веник имеет иные свойства, чем каждый его прут сам по себе. Веник прочнее, им удобно подметать пол, а вот непослушных детей стегать ниже спины им неудобно, одним прутом сподручнее, и т.д. Другие у веника качества, не такие, как у прута или множества прутов россыпью.
Словом, веник он и есть веник, вещь незамысловатая и в хозяйстве полезная. Весь негатив про него ограничивается научно не подтвержденными историями о том, что метла якобы является излюбленным воздушно-транспортным средством бабы яги и прочих ведьм. Никакого другого компромата на веник нет. За что же демократическая общественность вместе с общественностью коммунистической так ополчились против «веничников», то есть фашистов?
Причина в том, что веник-fascio в политическом смысле символизирует национальную солидарность людей, являющуюся краеугольным камнем националистической идеологии, которую идейные соперники боятся и ненавидят.
Всего типов политического мировоззрения существует три: национальный, социальный и либеральный (плюс религиозный, но об этом далее). Идеологических систем внутри каждого из них множество, но все эти системы так или иначе сводятся к трем основополагающим взглядам на устройство человеческого сообщества.
Национальное мировоззрение исходит из биосоциального деления человечества на расы и народы. Социальное мировоззрение биологическую природу людей абстрагирует и концентрируется исключительно на социальном, классовом делении общества.
Либералы же вообще отрицают наличие биологических и социальных факторов, объединяющих людей в сообщества и, соответственно, разделяющих человечество на народы-нации и социальные группы-классы. Либерализм утверждает одинаковость человеков вне зависимости от национальных и социальных систем координат и видит человечество как гомогенное сообщество равноправных индивидов без внутреннего деления.
На самом деле это лукавство, построенное на смешении введенных еще Аристотелем понятий «потенциальное» и «актуальное». В либеральном обществе потенциал прав и свобод у каждого его члена действительно один и тот же, формальное равенство налицо. Но актуализируется этот потенциал исключительно с помощью денег, и возможность реализовать права и свободы находится в прямой зависимости от количества дензнаков, которыми обладает индивид. Например, каждый имеет право купить себе замок и самолет в личное пользование или нанять лучшего и поэтому дорогого адвоката для защиты своих интересов в суде, но далеко не у всех есть на это средства.
Поэтому либерализм тоже является социальной идеологией, хотя и замаскированной демагогией про всеобщее равенство. Только это идеология класса богатых, в отличие от социализма, идеологии класса бедных.
Таким образом, три типа мировоззрения по большому счету сводятся всего к двум – национальному и социальному, который подразделяется на две ветви, социалистическую и либеральную или, иначе, демократическую (демократия есть власть денег, покупаемая за деньги ради денег) в зависимости от того, интересы каких социальных слоев они выражают. Радикальные социалисты, которых называют коммунистами, выступают за «международную солидарность трудящихся»: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Это принято называть «интернационализмом». Либералы – за объединение всего человечества на основе либеральных ценностей, называемых «общечеловеческими», то есть за демократическую глобализацию, которая суть мировая диктатура капитала. Такой подход зовется «космополитизмом». Те и те являются противниками сохранения национальной идентичности народов и национальной государственности, которыми дорожит национализм.
Неудивительно, что носители социальных идеологий, то есть социалисты и либералы, во всем остальном враждующие между собой (одни за бедных и говорят о этом прямо, другие за богатых, хотя тщательно это скрывают), дружно ополчились на приверженцев национального мировоззрения. Но почему «под раздачу» попал именно связанный в Италии веник, то есть фашизм, а не какая-нибудь другая разновидность националистической идеологии?
На самом деле все просто. Итальянцев подставили под удар их единомышленники немцы. Подхватив и развив фашистскую идею Муссолини, немцы с присущей им педантичность перестроили жизнь Германии на национальный лад и добились благодаря этому колоссального продвижения вперед во всех областях жизнедеятельности. Национальная Германия усилилась настолько, что у руководства государства закружилась голова от иллюзии собственного всемогущества, и немцы, в лучших своих исторических традициях, отправились завоевывать мировое господство. Ну, и получили, естественно, по полной программе от России.
Сами себя немецкие националисты называли национал-социалистами, и из-за упоминания социализма демонизировать их было неудобно ни Советскому Союзу – стране победившего социализма, ни буржуазным демократиям с их социал-демократическим политическим центром. Не могли они ругать социализм, даже национальный немецкий. Как звучало бы, например, словосочетание «преступления немецко-социалистических захватчиков»? По меньшей мере двусмысленно и неполиткорректно… Вот в пропаганде и подменили национал-социализм фашизмом, который к германским делам никакого отношения не имел, если не считать некоторой духовной близости да поверхностного сходства в риторике и атрибутике (государственный союз Италии с Германией совсем другое дело, идеология тут не причем). Зато термин «преступления немецко-фашистских захватчиков» для широкой публики звучит приемлемо, ведь мало кто знает, что в природе таковых не существовало.
А сами немцы подставились тем, что потерпели в своей агрессии поражение, которое дало идейным противникам удобный повод использовать победу в войне для шельмования национальной идеологии в режиме «горе побежденным». Демократы с коммунистами вместо германского государственного руководства, развязавшего мировую бойню, принялись яростно ругать фашизм, списывая на него все грехи рейха. В результате сложился миф о человеконенавистнической природе фашизма, который все прогрессивное человечество как в коммунистической, так и в буржуазной его частях, несмотря на их антагонизм, обязано бескомпромиссно преследовать и повсеместно искоренять.
Правовую основу для послевоенной антифашистской кампании создал Нюрнбергский судебный процесс над немецкими военными преступниками. Удивительный и беспрецедентный был спектакль. Судьи-победители обвиняли подсудимых-побежденных в том, что сами они, судьи постоянно делали ранее и продолжают творить до сих пор.
Чего стоит хотя бы обвинение гитлеровского руководства в «развязывании войны»! Так американские президенты в новейшей истории начали столько разных войн, сколько немецкому фюреру вместе с его предшественниками-кайзерами и не снилось. Нынешнему главе США Обаме даже Нобелевскую премию мира дали авансом, наверное, в надежде, что он, чернокожий, все-таки умерит милитаристский пыл Штатов. Но не помогло, все равно лауреат чуть что — сразу бомбит…
А нюрнбергские обвинения в «преступлениях против человечности» выглядят иллюстрацией к пословице насчет соломинки в чужом глазу и бревна в своем собственном. Да, немцы действительно зверствовали на оккупированных территориях, порой уничтожая мирное население. Но чья бы корова мычала, только не европейская после того, как «цивилизованные» колонизаторы в одном Западном полушарии физически истребили около ста миллионов человек, виновных лишь в том, что жили на землях, приглянувшихся завоевателям из-за океана.
Гитлеровские войска жгли партизанские деревни вместе с жителями, Хатынь например? Да, жгли. А кто делал то же самое совсем недавно во Вьетнаме, не американские ли солдаты, самые, как известно, демократические в мире? Деревушка Сонгми у всех на слуху, а сколько их было, таких сонгми? Причем, что характерно, массовыми расправами увлекались сами военнослужащие США, тогда как немцы во время войны грязной палаческой работы чурались, поручали это дело всяким прибалтам и украинским западенцам из вспомогательных полицейских подразделений.
Концлагеря, газы, прочие ужасы фашизма (т.е. национал-социализма с лёгкой руки политруков фашизмом прозванного — прим. ред НД)? Да, все это было. Только вот утверждение о фашистских корнях таких ужасов не выдерживает даже самого поверхностного анализа.
Те же концентрационные лагеря являются ноу-хау англичан, основоположников европейской демократии, гитлеровцы лишь переняли их опыт. Советский режим на лагерном поприще, кстати, тоже отличился зверской жестокостью, достаточно почитать воспоминания выживших в Гулаге. А газами беззащитных людей придумал травить еще красный маршал Тухачевский, подавляя крестьянское восстание в Тамбовской губернии. Биологическое оружие немцы, к сведению, не применяли, в отличие от колонистов из Европы, которые в Америке оказывали индейцам «гуманитарную помощь» одеялами, специально зараженными оспой.
Так что преступления против человечности не являются эксклюзивом германского национал-социализма, адепты других идеологий тоже их совершали, и ничуть не меньше. Идеологии тут вообще не причем, поскольку эти преступления представляют собой прямое следствие агрессивной политики, внутренней и внешней, продиктованной геополитическими амбициями государственных мужей независимо от их партийной принадлежности.
А уж итальянский фашизм под этим углом зрения вообще выглядит белым и пушистым по сравнению со своими коммунистическими и демократическими современниками. И ни в какой особой «реабилитации» фашизм не нуждается, во всяком случае, за рамками отпущения общеевропейских грехов.
Кстати говоря, Нюрнбергский трибунал, при всей его предвзятости, все-таки фашизм табуировать не стал и запретил лишь «нацизм» — неологизм, обозначающий практику гитлеровского режима. До судей, видимо, дошла несуразность осуждения итальянского феномена в процессе над немцами. Термин «нацизм» тоже прижился в антифашистской пропаганде, но не в ущерб самому фашизму, который до сих пор активно используется как страшилка для детей и взрослых.
Отдельный вклад в дискредитацию фашизма вносят некоторые современные «неонацисты», особенно на Украине. Эти клоуны используют германскую национал-социалистскую символику, но ведут себя так, что натуральные немецкие нацисты, наверное, в гробу переворачиваются. Например, «скачут» на месте, как обезьяны, выставляя напоказ собственную недочеловечность. Или рвутся в Европу, где правят бал извращенцы, и идут в услужение к еврейским плутократам, по их наущению убивая за деньги своих русских братьев по крови. То есть делают вещи, с фашизмом совершенно не совместимые.
Ведь фашизм (или его германский аналог нацизм) представляет собой радикальный национализм, во главу угла ставящий национальную идентичность человека и выживание нации, биологическое и духовное, как абсолютные ценности. В отличие от умеренного национализма, фашизм означает готовность убивать и умирать за свой народ, противостоя внешним и внутренним угрозам его существованию.
В этом смысле отнюдь не фашистом, несмотря на нацепленную свастику, был отморозок с автоматом, который во время войны творил беспредел на русской земле. Это был немецкий захватчик, такой же, как воины Карла Великого, которые более тысячи лет назад под христианскими хоругвями вырезали целые племена язычников в Центральной Европе, присваивая их земли. Такой же, как конкистадоры Кортеса и солдаты вашингтонского правительства, убивавшие в Америке беззащитных индейцев. Все они захватчики, убийцы и грабители в давней европейской традиции. Это не фашизм.
Наоборот, фашистом – не по форме, а по сути – был тот советский солдат, который своей грудью остановил немцев, защищая вовсе не коммунистический режим, как пытается представить дело большевистская пропаганда, а родную землю и родной народ, то бишь русские почву и русскую кровь с русским духом. На Украине сейчас настоящими фашистами являются те донбасские ребята, которые проливают кровь, свою и чужую, за право быть русскими и говорить по-русски, а вовсе не жидобандеровцы (так их ругают украинцы) со свастиками и рунами СС на касках. Настоящие фашисты – это и евреи, которые в Израиле обороняют свой народ от арабской агрессии.
Конечно, и новороссы, и евреи будут возмущенно опровергать такое определение, ссылаясь одни на приверженность интернационализму советского розлива, другие на иудейскую религию и отеческие гробы у горы Сион. Но самоопределение, основанное на идеологической традиции, в данном случае не работает. Люди убивают врагов нации и отдают жизни за свой народ, а это, как ни крути, натуральный фашизм. Пусть хоть гоблинами сами себя называют, на их фашистскую суть это не влияет.
В самом общем плане, фашист – тот, кто готов бороться за жизнь своей нации, причем до конца, а вовсе не тот, кто выступает против чужих только потому, что они другие, как пытаются доказать идейные оппоненты-антифашисты. Ксенофобия национализму не присуща, фашизму с нацизмом в том числе. Ксенофобия Гитлера и Муссолини является проявлением древней и потому экстрафашистской европейской культурной традиции, наукообразно оправдываемой теорией собственного расового превосходства над другими народами. К слову, эта теория тоже придумана в Европе отнюдь не фашистами, а задолго до них.
Ярость антифашистской пропаганды, не стихающей, а только усиливающейся со временем, объясняется боязнью социальных идеологических систем, как коммунистического, так и либерального толка, потерпеть политическое поражение в глобальной схватке с национальным мировоззрением [1] . Нацистская Германия с фашистской Италией потерпели в мировой войне поражение, из-за которого соперникам удалось оклеветать фашизм и подвергнуть его тотальной диффамации. Но фашистская идея или, шире, идея национальная, тем не менее, жива, потому что имеет под собой прочное онтологическое основание.
Ведь Господь Бог (или эволюция, по Дарвину) специально создал народы разными, обеспечив таким образом диалектику единства и борьбы противоположностей в роде людском, которая придает ему энергию развития. Безнациональное человечество (идеал как социалистов-интернационалистов, так и либералов-космополитов), лишенное этого источника жизненной энергии, превратилось бы в гомогенную биомассу, обездвижилось, сгнило в застое и погибло, потому что отсутствие движения означает смерть.
Именно к исчезновению человечества как биологического вида ведет победно марширующая по планете либеральная глобализация, которая стирает различия между нациями и между людьми и плодит нежизнеспособных мутантов-общечеловеков без пола-возраста-национальности. Единственным ощутимым ответом на либеральную агрессию пока является лишь исламский фундаментализм, приобретающий все более определенные политико-военные очертания.
Исламисты отстаивают традиционные культурные ценности, которые на протяжении тысячелетий обеспечивали выживание человечества и на которые посягают либералы. В этом состоит привлекательность исламского движения сопротивления либеральной агрессии, в том числе и для европейцев, ощущающих гибельность либерального пути нынешнего Запада и ищущих в исламизме цивилизационную альтернативу глобалистской чуме.
Однако ислам, как и всякая мировая религия, по своей природе космополитичен [2]. Исламский халифат, к которому стремятся фундаменталисты, суть монокультурное мировое государство, нивелирующее национальную самобытность народов, подменяя ее религиозной мусульманской идентичностью. Исламская культура, несомненно, противоположна либеральной антикультуре, но она, как и любая форма космополитизма, не обеспечивает условий для развития человечества, поскольку преодолевает диалектику взаимодействия между самобытными народами, подавляет разнообразие.
В полной мере требованиям сохранения и развития биологического вида хомо сапиенс отвечает только национальный подход к устройству человечества, открывающий простор для сотрудничества и борьбы народов, которые являются главными субъектами исторического процесса. Идеология национализма созвучна законам диалектики и обеспечивает генерацию народами в ходе их взаимодействия той энергии развития, которая потребна роду людскому для его выживания.
Соответственно, фашизм как авангард национализма имеет большое политическое будущее. Он необходим человечеству, особенно на начальном этапе перехода к национальной парадигме развития, поскольку альтернативой является превращение людей в либеральную биомассу и моральная деградация с последующим физическим вырождением (процесс уже пошел на Западе).
Да, сейчас фашизм «бедный», в смысле оклеветанный, загнанный в подполье либеральными законами и политическими репрессиями. Но он нужен людям, а значит, будет все сильнее востребован обществом по мере пробуждения инстинкта самосохранения. Первые робкие признаки фашистского возрождения народов уже появляются как на Западе, так и в России. Но это лишь начало, за которым несомненно последует взрывообразное продолжение.
Пока же всякое слово правды про фашизм на вес золота – нельзя допустить повторения ошибок прошлого, извративших суть фашистского феномена и приведших к мировой трагедии.
[1] Также, возьмём, к примеру, партию власти «Единая Россия». Чем не фашистское (в нашем позитивном ключе) название? Так нет же! Всё те же лица либеральной национальности это название дискредитировали переименовывая её в ПЖИВ (партия жуликов и воров) отнюдь не без помощи зажравшихся и заворовавшихся уродов и придурков, которые, злоупотребляя пресловутым административным ресурсом, залезли таки на вершину власти…
[2] Автор скорее всего имеет в виду ваххабитско-салафитскую версию Ислама, которая действительно движет сегодня отморозками и садистами собранными со всего света и заражает духовно немощных подростков-юношей. Традиционный же Ислам отличается от пресловутого «исламизма» так же как живое дерево от бревна из древесины той же породы. В те исторические периоды, когда «космополитичные» Христианство и Ислам стояли во главе угла в традиционных государствах национальная самобытность народов не угашалась, а расцветала пышным цветом…
Также по теме на НД:
Вождь Фронта «Память» Дмитрий Дмитриевич Васильев о фашизме:
Последователи идеи фашизма в спецорганах и службах Российской Федерации:
Служба судебных приставов РФ (фашисты махровые?)
ГУИН (Госуправление по исполнению наказаний, тюремное ведомство) (фашисты махровые?)
Военная полиция (теперь тоже фашисты махровые — нашего полку прибыло)
