Москва, 15 января – Наша Держава. В XIX веке в в Москве и Петербурге были две газеты с одинаковым названием – «Биржевые ведомости». Потом они были закрыты. Одна большевиками, другая чуть раньше. Лозунгом одной из этих газет, так сказать, «мото», как у «Правды» «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», был лозунг или девиз: «Прибыль превыше всего, но честь выше прибыли».
Я хотел бы, чтобы вы запомнили это выражение. Оно очень емкое, афористичное, как латинские крылатые фразы. Прибыль превыше всего для бизнесмена. Но честь превыше прибыли. Поэтому ставить крестик вместо подписи или бить по рукам без бумажных векселей для купцов, особенно старообрядческой среды, которые вышли из народа, было очень важно. Это заменяло всякие походы к нотариусам.
Действительно, честь выше прибыли. И вот, одной из таких афористичных фраз, которые описывали внутреннюю жизнь и мировоззрение нуворишей, богачей, разбогатевших в XVIII, XIX веке, этих бывших вольноотпущенников, бывших торговавших крестьян, а купцы – это торгующее крестьянство в прошлом, — у них был такой: «Богатство обязывает».
Будучи людьми верующими, они понимали, что они соработники у Бога, им очень много вверено. Как и художники, например, или музыканты. Ведь те ощущают, что являются кистью или смычком в руках великого живописца и великого композитора. И пытаются служить ему через творчество. Как, к примеру, великий Бах. У него на всех партитурах написано «Посвящается Богу». Так же и богач ощущал себя человеком, который служит людям, и на языке, на слуху у нас, безусловно, Мамонтов, Морозов, Третьяков, Рябушинские и многие другие. Эти люди вкладывали свои миллионы и таланты уже в третьем, четвертом, пятом поколении, являясь наследниками больших сокровищ, не растеряли, не растрынькали их на певичек французских в кафе-шантанах. Хотя были и такие.
А эти тратили на вещи благие и полезные. До сегодняшнего дня мы пользуемся этим. Третьяковская галерея – это самое, пожалуй, явное такое, мимо чего не пройдешь и не объедешь, как говорится.
Кстати, Островский (драматург А.Н. Островский – прим. ред.), написавший множество пьес о быте купцов Замоскворечья, никогда не писал о них хорошо. Он выводил их какими-то, мироедами, пауками, кровососами. А на самом деле было очень много людей совестливых, верующих, набожных, которые кормили от рук своих, с руки, как голубей у себя на голубятне, кормили тысячи душ, при жизни и по смерти. Ни об одном таком он ничего не написал. Жалко.
Третьяков, кстати говоря, был очень работящий человек. Сам скраивал себе пальто и костюмы. И любил заниматься конкретной работой в своем бюро. Он, например, лучше всех считал на костяшках, на счетах. И, когда люди слышали, что очень быстро счеты щелкают, говорили: значит, хозяин на работе. Он часто приходил, выполнял работу простого бухгалтера. Это характерная черта всех богатых людей, тех, которые имели совесть и веру. Они работали вместе с простыми бухгалтерами, вместе с простыми укладчиками, с простыми вальцовщиками, с простыми закройщиками.
Третьяков по живописи нам известен. Насладитесь, пожалуйста, его выставкой, подаренной государству, городу Москве, хоть сегодня.
А Мамонтов и Морозов были влюблены в театр. Когда они нашли себя в театре, Станиславский, тот, который с Немировичем-Данченко рифмуется постоянно в паре, а он тоже из купцов, его родная фамилия Алексеев, занимался электростанциями. Станиславский-Алексеев сам попробовал себя в бизнесе, и был успешен. Однако любовь к театру преодолела всё. Вместе с Мамонтовым они были влюблены в театр и даже строили специальные электростанции для рабочего театра, чтобы освещать автономным освещением сцены для упражняющихся в театральном искусстве актеров.
Так вот, Алексеев (Станиславский) говорил, что живопись нашла себе своего Третьякова, а театр нашел себе своего Морозова. То есть, люди вкладывали.
Мы бы не имели ни Чехова с его «Чайкой» и всем остальным, ни все другое, ни школу того же Чехова, я имею ввиду Михаила Чехова, племянника великого Антона Павловича, который уехал в Голливуд учить людей школе Станиславского, если бы не эти купцы, которые вложились в развитие именно этого вида искусства, были в него влюблены.
Светом и канализацией Москва обязана купцам и богачам, которые умели за свои деньги, в том числе, а не только за деньги государства, проводить необходимые коммуникационные работы в столице Империи. Таким был, например двоюродный брат Станиславского – Алексеев. Ему мы обязаны тем, что в Москве появились трамваи, мощеные улицы, мосты новые через Москва-реку и, что очень важно, водонасосные станции, водоснабжение и канализация. Это все было…
Кстати говоря, и больницы такие, на которые тратиться не хотелось, появились за счет меценатов из купцов. Были раковые больницы, онкологические, хирургия, травматология как муниципальные учреждения. А вот психами, больными психически людьми, никто не хотел, не хотели строить психиатрические клиники. И венерические больницы тоже. Это делали купцы.
Купец Алексеев построил известную Канатчикову дачу. Кстати, был убит потом одним из больных в своей приемной. То есть, оно так и бывает: за мое жито меня и бито. Ты делаешь нечто доброе – и страдаешь оттуда же, откуда вложил свои силы и сердце в какое-нибудь полезное дело. А венерическая больница – как-нибудь еще поговорим, это очень интересная тема. Она связана с купцом Гаврилой Солодовниковым.
Книжное дело в России вел такой купец Козьма Солдатенков. За любовь к книгам его звали Козьма Медичи. Вы знаете, итальянские Медичи известны многим по, так сказать, спонсорским вложениям в культуру и искусство. Вот этот Козьма Солдатенков занимался книжной справой. Кроме этого, он также был любителем театра, музыки, и прочего. То есть, люди тратились на то, чем мы сегодня гордимся, то, чем мы сегодня пользуемся.
Итак, прибыль выше всего была для этих людей, но честь выше прибыли.
И еще одна очень важная вещь – богатство обязывает.
Вот это я бы хотел, чтобы мы запомнили, и так смотрели на людей, в ожидании, что и наше время разбогатеет подобными богачами.
tsargrad.tv протоиерей Андрей Ткачёв
