Москва, 3 октября – Наша Держава. Сегодня Германия празднует День «немецкого единства». Как нам относиться к этому «немецкому» празднику? Заместитель главного редактора НД предполагает. что как князь фон Бисмарк, создавший германскую нацию из феодально-лоскутного бардака в 1871 году, так и наши деды и прадеды, отдавшие 70 лет назад свои жизни на чудовищной войне — переворачиваются в гробах…
Философ и политолог Александр Дугин напоминает в этой связи о своем разговоре в Вашингтоне с американским геополитиком Збигневым Бжезинским, который на прямой вопрос о том, почему Запад не выполнил обязательства перед Горбачевым, данные ему за вывод российских войск из Западной Пруссии (то есть ГДР), ответил: «Мы обманули его». We have just tricked him. То есть в основе объединения Германии лежит простой обман. Неприятная деталь, унижающая великую страну.
После Великой Отечественной войны Германия оказалась разделенной. Потому что западные державы оккупировали западную часть, а мы — восточную. Справедливо ли это? Таковы суровые законы войны. Не мы ее начали, ее начали немцы. Мы отдали десятки миллионов жизней за то, чтобы отстоять свою свободу и одолеть могущественного врага. И этой колоссальной ценой добились не только права жить в своей стране и говорить по-русски, но и устанавливать свои порядки на тех территориях, которые мы — мы, и никто иной — освободили. Поэтому Западная Пруссия принадлежала нам, равно как и Восточная. Не надо было приходить к нам с мечом. Мы неоднократно предупреждали, констатирует политолог.
Русские войска уже бывали в Берлине и ранее. И на этот раз Берлин был наш. Конечно, Германия заплатила сполна за Дранг нах Остен. И по прошествии определенного времени можно было бы объединить ее территории. Но прежде всего, подчеркивает Дугин, надо было учесть интересы тех, кто пролил за стратегический баланс в Европе столько крови. То есть наши интересы. А в наших интересах — о которых мы и говорили с Бжезинским — было одно: выход объединенной Германии из НАТО и ее нейтралитет. Не слишком невозможного мы хотели. Мы выводим свои войска, вы выводите свои. И, более того, мы распускаем Варшавский договор, вы — НАТО. Договорились? Раз отныне мы не противники, а партнеры?
Запад сказал Горбачеву — да, давайте. А Горбачев взял и поверил. И вот американский геополитик без ухмылки и без злорадства спокойно констатирует: «мы обманули его». И объединение Германии не привело ни к ее выходу из НАТО, ни к нейтралитету, ни роспуску самого НАТО. Мы ушли, а они просто прибрали к рукам то, что мы им оставили. За это мы заплатили миллионы жизней наших людей. Наших предков. И весь наш Бессмертный полк, миллионами выходящий во главе с президентом на улицы 9 мая, пал именно за это — за нашу свободу и за нашу половину Европы. В том числе и за Варшавский договор. И за Западную Пруссию — ГДР. За нашу Пруссию.
Фото: Anna Stowe/LOOP IMAGES/TASS
И как вы нам прикажете относиться к Дню объединения Германии, вопрошает в этой связи политолог. Сжав челюсти и кулаки. К Горбачеву и его пресловутой доверчивости мы свое отношение высказали. Его имя либо произносится сегодня с отвращением, либо мы просто стараемся поскорей забыть о нем, как, впрочем, и о другом доверчивом правителе — Ельцине, чтобы утихомирить ненависть к обоим. О, если бы объединенная Германия стала нейтральной. Свободной пусть от нас, но и от них. Тогда мы, может быть, даже порадовались бы с немцами. Но сейчас никаких оснований для радости, увы, нет.
Да, кстати, и на месте немцев я бы тоже не особенно радовался. Разве так уж радостно, когда оккупант, владевший половиной страны, владеет теперь всей? Русские ушли. Американцы — остались. И Германия сегодня — зрелище довольно жалкое. Экономический гигант, но не такой уж и гигант, как показывает история с падением Дойче Банка, а политический карлик на побегушках у США, запруженный ордами мигрантов, погрузившийся в ад лав-парадов и ЛГБТ-процессий. Это больше не Германия Карла Великого, Гете, Гердера, Шеллинга, Гегеля, Ницше и Хайдеггера. Немецкая культура оскоплена и искорежена. Вашингтон разрешает немцам только извиняться и каяться. Но исключительно перед Западом. На русских велено внимания больше не обращать, указывает Дугин.
Казалось бы, хоть кто-то в Германии должен быть нам благодарен за объединение, подаренное просто так, ни за что. И когда мы, русские, соединились с Крымом, и когда готовимся соединиться с остальными частями разорванного, растерзанного Русского мира, кто-кто, а немцы должны были бы понять, насколько для нас это важно. Но снова совсем не то: Меркель поддерживает бесноватый неонацистский Киев, вводит против нас санкции, стелется перед Вашингтоном и Брюсселем. И глядя на фрау Меркель, охватывает горечь: и зачем мы дали этой комсомольской активистке нашей Германии оказаться в единой, большой, но несвободной, невеликой, по сути — жалкой и раболепствующей стране?
Если сравнить сегодня две половины объединенной Германии, отмечает в заключение политолог, то восточная — явно симпатичнее. Не зря же она несколько десятилетий была нашей. Может быть, вернуться на стартовые позиции в переговорах? Только при нормальном российском правителе. Он, кстати, Германию любит. Особенно Восточную.
