Монархия тогда восстанет
над Россией
над Россией
когда народ начнет говорить не том,
насколько
хорошо при Царе было,
а как благополучно при Нём будет.
А.М. Искандер
Мы государь Божией
милостию, а не много-
милостию, а не много-
мятежным человеческим
произволением.
произволением.
Из переписки Иоанна IV
Грозного со Стефаном Баторием
Грозного со Стефаном Баторием
Сдаю тебе команду не в
том порядке,
том порядке,
в каком хотел.
Стой на часах верно.
Стой на часах верно.
Из напутствия Николая
I наследнику Александру II
I наследнику Александру II
Москва, 24 декабря — Наша Держава (Александр Мерщиев). Теперь многие стали писать о
грядущем царстве. Приближение его одни предчувствуют, другие понимают, третьи
созерцают в откровении. Некоторые пробуют отобразить контуры будущего
общественного уклада. Они всячески истолковывают идею православного
государства. У кого-то оно без царя, у других с царем, но не самодержавным. И
прочие странности пишут. Находят место для государя, да, вот беда, не понимают
идеи царского служения. Видят фигуру, но не царственность ее. И это
естественно. Люди воспитаны либеральным обществом, они забыли, что значит
царское служение.
грядущем царстве. Приближение его одни предчувствуют, другие понимают, третьи
созерцают в откровении. Некоторые пробуют отобразить контуры будущего
общественного уклада. Они всячески истолковывают идею православного
государства. У кого-то оно без царя, у других с царем, но не самодержавным. И
прочие странности пишут. Находят место для государя, да, вот беда, не понимают
идеи царского служения. Видят фигуру, но не царственность ее. И это
естественно. Люди воспитаны либеральным обществом, они забыли, что значит
царское служение.
Часть I
На вопрос о личных свойствах
царя, его персоне, пути пришествия и способе передачи власти наследникам немало
раздается разногласий в монархической среде. Должен ли он сам указывать
достойного преемника или лучшего станут выбирать из его родственников? Кто
придет: Романов или иной человек? Есть и некоторые пророчества на сей счет, но
нет ясности. Тем более что и Русская православная церковь воздерживается от
суждений в этом вопросе. Мы не можем указать детали и подробности, но
основополагающие обстоятельства следует разъяснить. Мы не призываем искать царя
так-то и этак-то, а растолковываем и порядок вещей, и как следует поступать в
соответствии с ним. Ничьих прав мы не желаем отвергать. Разные люди доказывают
свое право на престол российский. И еще появятся подобные им. Пусть каждый
радеет для общего дела, а там и правда прояснится, и цена каждого обнаружится.
Многие достойны престола российского, но только один – царства православного.
царя, его персоне, пути пришествия и способе передачи власти наследникам немало
раздается разногласий в монархической среде. Должен ли он сам указывать
достойного преемника или лучшего станут выбирать из его родственников? Кто
придет: Романов или иной человек? Есть и некоторые пророчества на сей счет, но
нет ясности. Тем более что и Русская православная церковь воздерживается от
суждений в этом вопросе. Мы не можем указать детали и подробности, но
основополагающие обстоятельства следует разъяснить. Мы не призываем искать царя
так-то и этак-то, а растолковываем и порядок вещей, и как следует поступать в
соответствии с ним. Ничьих прав мы не желаем отвергать. Разные люди доказывают
свое право на престол российский. И еще появятся подобные им. Пусть каждый
радеет для общего дела, а там и правда прояснится, и цена каждого обнаружится.
Многие достойны престола российского, но только один – царства православного.
Сначала мы разберем современные
идеи, распространяющиеся в монархическом кругу. Идеи эти различаются и часто
противопоставляются друг другу. Оттого положительная энергия уходит в ненужную
и вредную междоусобную борьбу, отдаляя торжество общего дела. Далее мы осмыслим
позицию Русской православной церкви в отношении монархических перспектив
России. Наконец, разберем вопрос о кандидатуре и принципах отыскания
православного монарха.
идеи, распространяющиеся в монархическом кругу. Идеи эти различаются и часто
противопоставляются друг другу. Оттого положительная энергия уходит в ненужную
и вредную междоусобную борьбу, отдаляя торжество общего дела. Далее мы осмыслим
позицию Русской православной церкви в отношении монархических перспектив
России. Наконец, разберем вопрос о кандидатуре и принципах отыскания
православного монарха.
Понимание образа царя
Просите, и дано будет
вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;
вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;
ибо всякий просящий
получает, и ищущий находит, и стучащему отворят
получает, и ищущий находит, и стучащему отворят
(Мф. 7,7–8)
И сказал Господь
Самуилу: послушай голоса их и поставь им царя
Самуилу: послушай голоса их и поставь им царя
(1Цар. 8,5–22)
Хуже всего, когда сначала
царство хотят построить, а там, глядишь, и монарха подыскать. Те, кто желают
царства раньше государя, не получат ни того, ни другого. Другие желают царя,
сменяемого лучшим выборным из родни его. Такие получат монарха, но не с
наследниками, а с лихоимцами, получат многих царей сразу. Будут у них царьки,
но не царство. Третьи указывают, как выбирать государя и даже порываются его
взращивать. И такие не монарха над собою получат, а больного человека, душу
которого разорвут на части по своему разумению.
царство хотят построить, а там, глядишь, и монарха подыскать. Те, кто желают
царства раньше государя, не получат ни того, ни другого. Другие желают царя,
сменяемого лучшим выборным из родни его. Такие получат монарха, но не с
наследниками, а с лихоимцами, получат многих царей сразу. Будут у них царьки,
но не царство. Третьи указывают, как выбирать государя и даже порываются его
взращивать. И такие не монарха над собою получат, а больного человека, душу
которого разорвут на части по своему разумению.
И все упомянутые искатели видят
в венценосце слугу не Бога и страны, но церкви и народа. И не видят в нем
человека. Ощупывают образ его, но рукой пронзают тело как воздух. Разнообразие
мыслей в понимании образа царя свидетельствует о многомятежности поисков,
извращенных либеральным мировоззрением. Нам сложно понять царя, ибо мы не его
подданные с младого возраста, а растерянные искатели идеи, неверные чада
демократии.
в венценосце слугу не Бога и страны, но церкви и народа. И не видят в нем
человека. Ощупывают образ его, но рукой пронзают тело как воздух. Разнообразие
мыслей в понимании образа царя свидетельствует о многомятежности поисков,
извращенных либеральным мировоззрением. Нам сложно понять царя, ибо мы не его
подданные с младого возраста, а растерянные искатели идеи, неверные чада
демократии.
Многие мыслители требованиями
своих поисков сначала унижают будущего самодержца, а потом будут требовать его
благорасположения. Найдут ли они настоящего царя? Природный государь не пойдет
к ним, пока не поймут его, пока не преклонят головы под его волю.
своих поисков сначала унижают будущего самодержца, а потом будут требовать его
благорасположения. Найдут ли они настоящего царя? Природный государь не пойдет
к ним, пока не поймут его, пока не преклонят головы под его волю.
Авторы «Русской доктрины»
полагают, что им время предоставлено на столетия вперед. И надеются со
степенностью древних бояр совершить то, что следует сделать за короткий
промежуток времени, лет за двадцать. Разум, обильный мыслями, лишь увеличивает
пути следования, труды и средства достижения цели. Внимание настолько
распыляется деталями, что облик идеи затеняется и для читателя, и для самих
авторов. Но зато доктрина не вызывает яростных нареканий от либеральных
демократов и власти самой и даже от врагов православия. О, многовещанные витии,
разве можно в монархию просторной дорогой въехать? Широкий путь в нашем мире с
узкой и тернистой стежки начинается. А тут дорога с электрическим освещением,
но не священна она.
полагают, что им время предоставлено на столетия вперед. И надеются со
степенностью древних бояр совершить то, что следует сделать за короткий
промежуток времени, лет за двадцать. Разум, обильный мыслями, лишь увеличивает
пути следования, труды и средства достижения цели. Внимание настолько
распыляется деталями, что облик идеи затеняется и для читателя, и для самих
авторов. Но зато доктрина не вызывает яростных нареканий от либеральных
демократов и власти самой и даже от врагов православия. О, многовещанные витии,
разве можно в монархию просторной дорогой въехать? Широкий путь в нашем мире с
узкой и тернистой стежки начинается. А тут дорога с электрическим освещением,
но не священна она.
Откуда «Русская доктрина»
полагает призвать монарха? Либо из Романовых, либо иного выберут. А то и роту
мальчиков вырастят и отберут лучшего отрока. Страшная незуразица от непонимания
сущности царского служения! Нельзя Божью волю относить на счет жребия. Потому
что за жребием не видно, чья воля в нем. Даже если жребий от Господа дастся, то
не все поверят в это по слабости своей. По слабости души не поверят, а по силе
разума взбунтуются. Так идеального царя не сыщешь. Но если на минуту
представить, что выбрали идеального государя, то не в беспорочную державу он
придет и духовно погибнет.
полагает призвать монарха? Либо из Романовых, либо иного выберут. А то и роту
мальчиков вырастят и отберут лучшего отрока. Страшная незуразица от непонимания
сущности царского служения! Нельзя Божью волю относить на счет жребия. Потому
что за жребием не видно, чья воля в нем. Даже если жребий от Господа дастся, то
не все поверят в это по слабости своей. По слабости души не поверят, а по силе
разума взбунтуются. Так идеального царя не сыщешь. Но если на минуту
представить, что выбрали идеального государя, то не в беспорочную державу он
придет и духовно погибнет.
В выборах патриарха еще
применима жеребьевка, но и она искушает на неповиновение. И кого искушает –
духовно опытных людей, умудренных молитвой! Как же при выборах царя не быть
искушению мирских выборщиков? Притом ведь патриарх выбирается на время. На
время его жизни. Это оставляет надежду для соперников, как явных, так и
подрастающих в силе. Царь же должен выбираться навсегда. В этом случае в правильности
решения разум выборщиков сомневается, а гордость искушает его. Смысл образа
царя в том, что он является воплощением целого царства. Священство же – только
часть церкви наряду с чадами своими. Отбирать лучшую часть от худшей возможно,
а выбирать целостное – бессмысленно. Церковь и царь есть два богоданных
устроителя общества. И как человек, направляясь к Богу, находит для себя
церковь, так и, следуя к царству, отыскивает царя.
применима жеребьевка, но и она искушает на неповиновение. И кого искушает –
духовно опытных людей, умудренных молитвой! Как же при выборах царя не быть
искушению мирских выборщиков? Притом ведь патриарх выбирается на время. На
время его жизни. Это оставляет надежду для соперников, как явных, так и
подрастающих в силе. Царь же должен выбираться навсегда. В этом случае в правильности
решения разум выборщиков сомневается, а гордость искушает его. Смысл образа
царя в том, что он является воплощением целого царства. Священство же – только
часть церкви наряду с чадами своими. Отбирать лучшую часть от худшей возможно,
а выбирать целостное – бессмысленно. Церковь и царь есть два богоданных
устроителя общества. И как человек, направляясь к Богу, находит для себя
церковь, так и, следуя к царству, отыскивает царя.
Однако разберем все же вариант
выращивания государя из ребенка. Вот мы получили группу юношей, воспитанных в
духе царского служения. Они все в разной степени уже чувствуют в себе необычное
предназначение. Они подготовлены к особому поприщу и осознают себя уже отдельно
от всех прочих людей. Это означает, что наши кандидаты подготовлены стать
монархами. И вдруг мы обижаем большинство из них, отдавая предпочтение только
одному. Жребий не ликвидирует осознания несправедливости. Ибо изначально
заложена порочная установка выбора того, кого невозможно выбирать. Того, кого
можно лишь отыскать. Выбор может быть только от Бога. Первая заповедь царского
служения – не обидеть человека, принуждая его к труду. А здесь мы попросту
оскорбляем ожидания достойных людей. Оскорбленные слуги ставят себя наравне с
господином, отчего и происходят нестроения в государстве и борьба за власть. В
истории были примеры, когда обиженные советники, охранники, челядь, убивали
императоров и царей. Да и потом, как жребий, так и человеческий выбор с малой
вероятностью остановится на наиболее достойном кандидате. Людям больше нравятся
не глубоко верящие в идею и оттого суровые адепты, но показные усердием и
угодные общительностью приспешники совместного дела. В условиях выбора в группе
отроков неизбежно будет возникать конкуренция демократической природы. Таково
естество человека. Демосом для кандидатов на государево место послужат в первую
очередь наставники и даже соперники. Какая мерзость: устанавливать царя через
тот механизм, от которого ради царства хотим отказаться! Откуда же возникла
идея взращивания монарха в группе отроков? Не только из современного светского
мировоззрения, но из всей западной философии. Здесь слышится влияние мыслей
Платона из «Государства» о воспитании правящего сословия мудрецов и
высказывания социалистов-утопистов нового времени. Но ранее предлагалось
образовывать целый класс, целую страту, что в истории нередко имело место.
Теперь же предлагают сформировать одну фигуру. Какой самообман! Воспитывать
слуг важно для государства, а вот царей – гибельно. Равные могут держаться
вместе, лишь находясь в подчинении у высшего. Когда же все они наверху, то из
этого выходит жестокая вражда. И неважно, на какое общество мы при этом
смотрим: на социумы примитивных тропических муравьев-понерин, или пчелиный
улей, или богатые дворцы. Кабы дело государственное можно было решить выбором,
то не поднял бы Гостомысл слово за Рюрика. Воспитывается не царь, но только
наследник. В осиротевшую державу монарх приходит не как избранный чиновник, но
как помазанник Божий. Неужели такие простые вещи нужно разъяснять? И почему
необходимо? Наше мышление изменилось, мы отвыкли от царства. Пока что мы
привыкшие к вере, но еще не к Богу и воле Его.
выращивания государя из ребенка. Вот мы получили группу юношей, воспитанных в
духе царского служения. Они все в разной степени уже чувствуют в себе необычное
предназначение. Они подготовлены к особому поприщу и осознают себя уже отдельно
от всех прочих людей. Это означает, что наши кандидаты подготовлены стать
монархами. И вдруг мы обижаем большинство из них, отдавая предпочтение только
одному. Жребий не ликвидирует осознания несправедливости. Ибо изначально
заложена порочная установка выбора того, кого невозможно выбирать. Того, кого
можно лишь отыскать. Выбор может быть только от Бога. Первая заповедь царского
служения – не обидеть человека, принуждая его к труду. А здесь мы попросту
оскорбляем ожидания достойных людей. Оскорбленные слуги ставят себя наравне с
господином, отчего и происходят нестроения в государстве и борьба за власть. В
истории были примеры, когда обиженные советники, охранники, челядь, убивали
императоров и царей. Да и потом, как жребий, так и человеческий выбор с малой
вероятностью остановится на наиболее достойном кандидате. Людям больше нравятся
не глубоко верящие в идею и оттого суровые адепты, но показные усердием и
угодные общительностью приспешники совместного дела. В условиях выбора в группе
отроков неизбежно будет возникать конкуренция демократической природы. Таково
естество человека. Демосом для кандидатов на государево место послужат в первую
очередь наставники и даже соперники. Какая мерзость: устанавливать царя через
тот механизм, от которого ради царства хотим отказаться! Откуда же возникла
идея взращивания монарха в группе отроков? Не только из современного светского
мировоззрения, но из всей западной философии. Здесь слышится влияние мыслей
Платона из «Государства» о воспитании правящего сословия мудрецов и
высказывания социалистов-утопистов нового времени. Но ранее предлагалось
образовывать целый класс, целую страту, что в истории нередко имело место.
Теперь же предлагают сформировать одну фигуру. Какой самообман! Воспитывать
слуг важно для государства, а вот царей – гибельно. Равные могут держаться
вместе, лишь находясь в подчинении у высшего. Когда же все они наверху, то из
этого выходит жестокая вражда. И неважно, на какое общество мы при этом
смотрим: на социумы примитивных тропических муравьев-понерин, или пчелиный
улей, или богатые дворцы. Кабы дело государственное можно было решить выбором,
то не поднял бы Гостомысл слово за Рюрика. Воспитывается не царь, но только
наследник. В осиротевшую державу монарх приходит не как избранный чиновник, но
как помазанник Божий. Неужели такие простые вещи нужно разъяснять? И почему
необходимо? Наше мышление изменилось, мы отвыкли от царства. Пока что мы
привыкшие к вере, но еще не к Богу и воле Его.
Держава с царем мужать будет.
Сказано древле: «Только выросший под кровом царским – царь». И если есть такой
в России или где-либо, если найдут такого во благовремении, то он, надо думать,
с большой настойчивостью погонит прочь от себя выборщиков. Не идеальный, а
просто воспитанный в духе царского служения, – и тот погонит. По двум причинам.
Он знает, что выбор на нем не от народа, но от Бога. Он понимает, что на его
условия принятия державы не сразу согласятся.
Сказано древле: «Только выросший под кровом царским – царь». И если есть такой
в России или где-либо, если найдут такого во благовремении, то он, надо думать,
с большой настойчивостью погонит прочь от себя выборщиков. Не идеальный, а
просто воспитанный в духе царского служения, – и тот погонит. По двум причинам.
Он знает, что выбор на нем не от народа, но от Бога. Он понимает, что на его
условия принятия державы не сразу согласятся.
Кто одного идеала алчет, тот
насытится низменностью. Кто на чистой одежде пятно грязное видит и прощает его,
ибо общий путь всегда грязен, — тот достигнет лучшего. Кафтан державный нечист,
и святой не облачится в него.
насытится низменностью. Кто на чистой одежде пятно грязное видит и прощает его,
ибо общий путь всегда грязен, — тот достигнет лучшего. Кафтан державный нечист,
и святой не облачится в него.
Итак, широкие слова «Русской
доктрины» в прах разметает ветер истории. Крепостные стены временем тоже
рушатся. Прошли годы – и нет частокола, нет рва водяного, и один добрый вал
остается.
доктрины» в прах разметает ветер истории. Крепостные стены временем тоже
рушатся. Прошли годы – и нет частокола, нет рва водяного, и один добрый вал
остается.
В то время как русский глаз
хочет радоваться простому полевому цветку, прыснувшему своей весенней краской
из под талых вод, нам предлагают восхититься гигантским баобабом, выставившим
мириады белесых цветков после муссонных дождей. Полноте, друзья, дайте простую
идею, а мы уж сами преобразим ее в своих душах. Не пугайте нас могучим, но
далеким деревом, уходящим в бездну будущего. Не вырастет баобаб на русской
равнине, не дождется такой влаги, какую вы призываете. Теплым питательным
дождем не насытится. Научитесь, господа, строить страну на
пронзительно-холодном дождике.
хочет радоваться простому полевому цветку, прыснувшему своей весенней краской
из под талых вод, нам предлагают восхититься гигантским баобабом, выставившим
мириады белесых цветков после муссонных дождей. Полноте, друзья, дайте простую
идею, а мы уж сами преобразим ее в своих душах. Не пугайте нас могучим, но
далеким деревом, уходящим в бездну будущего. Не вырастет баобаб на русской
равнине, не дождется такой влаги, какую вы призываете. Теплым питательным
дождем не насытится. Научитесь, господа, строить страну на
пронзительно-холодном дождике.
В отличие от «Русской доктрины»
менее глубокий, но и менее пространный автор «Проекта Россия» излагает лишь
общую идею. Дело других сопутников опустить ее на землю и приложить к рельефу
дороги. Однако автор путается. Предлагает строить православное царство.
Правильно. Но затем начинает петлять в вопросе о форме власти. То естественный
принципат хвалит, то и его отвергает.
менее глубокий, но и менее пространный автор «Проекта Россия» излагает лишь
общую идею. Дело других сопутников опустить ее на землю и приложить к рельефу
дороги. Однако автор путается. Предлагает строить православное царство.
Правильно. Но затем начинает петлять в вопросе о форме власти. То естественный
принципат хвалит, то и его отвергает.
Представим себе такую ситуацию.
Царь передает власть первенцу. Это высший закон для всех, от царя и кого-либо
независимый. И наследника не свергают. Плох он – терпят до следующего.
Сумасшедших к царству просто не допускают. Безумец это не наследник, не
государь от Бога, а человек, посвященный Господу. Жертва, оставленная в
уединении.
Царь передает власть первенцу. Это высший закон для всех, от царя и кого-либо
независимый. И наследника не свергают. Плох он – терпят до следующего.
Сумасшедших к царству просто не допускают. Безумец это не наследник, не
государь от Бога, а человек, посвященный Господу. Жертва, оставленная в
уединении.
Но когда царь передает власть
лучшему из сыновей, тогда все братья обижены. Старшие тем, что их очередь
нарушена. Младшие тем, что до них очередь не дошла, ибо при надежде на
человеческий выбор, все допускают себя равными лучшим. И вот ближайшая родня
новому царю в оппозиции. В деспотиях далее следовало вырезание или ослепление
родственников. В православном же государстве обиженные браться ищут в новом
государе недостатки, ошибки его поступков. Они начинают пренебрегать братом. И
тогда эффективность власти снижается. Если они выступают вооружено, тогда
неминуемы дворцовые перевороты.
лучшему из сыновей, тогда все братья обижены. Старшие тем, что их очередь
нарушена. Младшие тем, что до них очередь не дошла, ибо при надежде на
человеческий выбор, все допускают себя равными лучшим. И вот ближайшая родня
новому царю в оппозиции. В деспотиях далее следовало вырезание или ослепление
родственников. В православном же государстве обиженные браться ищут в новом
государе недостатки, ошибки его поступков. Они начинают пренебрегать братом. И
тогда эффективность власти снижается. Если они выступают вооружено, тогда
неминуемы дворцовые перевороты.
Когда аристократия выбирает
лучшего кандидата среди ближайших родственников царя, то это вообще не выбор
достойного, а выбор, достойный смеха. Опять другие наследники, худших качеств
или не столь щедрые на подкуп сановников, будут унижены. Они объединятся, как
правило, вокруг старшего и сильнейшего… и снова переворот. А ведь еще будут
партии наследников всячески влиять на выбор элиты. И получается олигархия.
Дурной вариант демократии на высшем уровне.
лучшего кандидата среди ближайших родственников царя, то это вообще не выбор
достойного, а выбор, достойный смеха. Опять другие наследники, худших качеств
или не столь щедрые на подкуп сановников, будут унижены. Они объединятся, как
правило, вокруг старшего и сильнейшего… и снова переворот. А ведь еще будут
партии наследников всячески влиять на выбор элиты. И получается олигархия.
Дурной вариант демократии на высшем уровне.
Может ли царь быть неудачным,
плохим для народа? Не лучше ли монарху самому определять достойнейшего
преемника? Хорошего из этого не выходило ни в одном из трех Римов. Указание
преемника императором, введенное у нас при Петре I, еще раз изобличило гибельность
византийского образца такого наследования. Человек указующий может и ошибиться.
На этом и делали игру дворцовые интриганы, побуждая других наследников к вражде
и переворотам.
плохим для народа? Не лучше ли монарху самому определять достойнейшего
преемника? Хорошего из этого не выходило ни в одном из трех Римов. Указание
преемника императором, введенное у нас при Петре I, еще раз изобличило гибельность
византийского образца такого наследования. Человек указующий может и ошибиться.
На этом и делали игру дворцовые интриганы, побуждая других наследников к вражде
и переворотам.
В отличие от этого право
старшинства по рождению учреждено Богом для всех и поддерживается природой
более раннего вступления первенца в хозяйственную или управленческую
деятельность, а, стало быть, в фактическое наследование посредством заботы об
отцовском имуществе. В наследовании, таким образом, находит свое воплощение право
давности владения имуществом. Старший сын, обыкновенно, достоянием владеет
дольше. Если же по исключительным обстоятельствам первенец не мог заботиться об
отцовском достоянии, то все равно преимущество следует отдавать ему, чтобы не
нарушать общего правила, не подавать пример пренебрежения объективным законом.
старшинства по рождению учреждено Богом для всех и поддерживается природой
более раннего вступления первенца в хозяйственную или управленческую
деятельность, а, стало быть, в фактическое наследование посредством заботы об
отцовском имуществе. В наследовании, таким образом, находит свое воплощение право
давности владения имуществом. Старший сын, обыкновенно, достоянием владеет
дольше. Если же по исключительным обстоятельствам первенец не мог заботиться об
отцовском достоянии, то все равно преимущество следует отдавать ему, чтобы не
нарушать общего правила, не подавать пример пренебрежения объективным законом.
Природа – дело рук Божьих,
поэтому право наследования по старшинству угодно Богу. Это такой закон, который
не должен изменяться во всех государствах, покуда они существуют. Наследование
по младшей линии или, скажем, в равных долях, или по женской линии неправильно,
поскольку разрушает и упрощает развитое общество. Такие наследования если и
применяются, то в довольно специфичных условиях, как нездоровое исключение.
поэтому право наследования по старшинству угодно Богу. Это такой закон, который
не должен изменяться во всех государствах, покуда они существуют. Наследование
по младшей линии или, скажем, в равных долях, или по женской линии неправильно,
поскольку разрушает и упрощает развитое общество. Такие наследования если и
применяются, то в довольно специфичных условиях, как нездоровое исключение.
Выбор царя может идти только по
закону, ни от кого не зависящему. По правилу патриархальному. В семье
крестьянской старший сын первый начинает по хозяйству отцу помогать. Он же
воспринимает наследие отцовское и над братьями иждивение. Чего уж проще. Не
отроку, но мужу добро передается. Старший сын лишается наследства не тогда,
когда иной сын лучше его, но когда он сам хуже всех прочих и не достоин
имущества. Так Николай II Мученик лишил единственного сына наследия царского,
ибо в мятежной стране смертельно больной отрок не достоин тяжкого служения. Не
от дурных свойств характера не достоин, а от здоровья калечного. На то была
воля Божья – даровать России болезненного наследника в преддверии возмущения
страны.
закону, ни от кого не зависящему. По правилу патриархальному. В семье
крестьянской старший сын первый начинает по хозяйству отцу помогать. Он же
воспринимает наследие отцовское и над братьями иждивение. Чего уж проще. Не
отроку, но мужу добро передается. Старший сын лишается наследства не тогда,
когда иной сын лучше его, но когда он сам хуже всех прочих и не достоин
имущества. Так Николай II Мученик лишил единственного сына наследия царского,
ибо в мятежной стране смертельно больной отрок не достоин тяжкого служения. Не
от дурных свойств характера не достоин, а от здоровья калечного. На то была
воля Божья – даровать России болезненного наследника в преддверии возмущения
страны.
Итак, существует
богоустановленный механизм членения общественного тела на разные по структуре и
назначению части и органы. В основе членения всяческие виды неравенства, в том
числе и в отношении передачи прав по наследству.
богоустановленный механизм членения общественного тела на разные по структуре и
назначению части и органы. В основе членения всяческие виды неравенства, в том
числе и в отношении передачи прав по наследству.
Но есть и подчиненный механизм
«уравнения» для поддержания целостности общества путем приведения его к
однородности, равномерности. Как он действует? Через разделение имущества и
обязанностей. Кто решится оставить прочих наследников голыми, отдав все
первенцу? Мало таких, ибо благодарную память о себе родителям должно
поддерживать в целом потомстве. Но окончательное разделение ведет ко всеобщей
бедности. Поэтому чем выше положение хозяина, тем важнее для него поддерживать
единство имущества, передавая младшему потомству меньшие части и более низкие
должности. Для хозяина всего государства передача нераздельного наследства
является законом, нарушение которого ведет к междоусобицам и распадению, к
разрухе в державе. Подобное мы можем вспомнить на примере Ярослава Мудрого в
нашей истории, на многих примерах из других царств. Бывает и так, что слуги
государевы или вассалы укрупняют имения сверх меры и соперничают с ним в
богатстве. Это не только опасно смутой и независимыми выступлениями, но также
социальными нестроениями и дальнейшим экономическим упадком. Ибо обогащение
немногих в конечном итоге основано на лишениях множества, особенно в аграрных
обществах, где количество главного блага – земли – неизменно и ограниченно.
«уравнения» для поддержания целостности общества путем приведения его к
однородности, равномерности. Как он действует? Через разделение имущества и
обязанностей. Кто решится оставить прочих наследников голыми, отдав все
первенцу? Мало таких, ибо благодарную память о себе родителям должно
поддерживать в целом потомстве. Но окончательное разделение ведет ко всеобщей
бедности. Поэтому чем выше положение хозяина, тем важнее для него поддерживать
единство имущества, передавая младшему потомству меньшие части и более низкие
должности. Для хозяина всего государства передача нераздельного наследства
является законом, нарушение которого ведет к междоусобицам и распадению, к
разрухе в державе. Подобное мы можем вспомнить на примере Ярослава Мудрого в
нашей истории, на многих примерах из других царств. Бывает и так, что слуги
государевы или вассалы укрупняют имения сверх меры и соперничают с ним в
богатстве. Это не только опасно смутой и независимыми выступлениями, но также
социальными нестроениями и дальнейшим экономическим упадком. Ибо обогащение
немногих в конечном итоге основано на лишениях множества, особенно в аграрных
обществах, где количество главного блага – земли – неизменно и ограниченно.
Итак, один механизм
обеспечивает неравенство и единство в обществе, а второй дает разделение благ и
независимость отдельных социальных ячеек и целых слоев. Механизмы эти
взаимодополнительны, и ни один не может получить решительного преобладания,
поскольку станет тогда вести к ослаблению и гибели общественного организма.
обеспечивает неравенство и единство в обществе, а второй дает разделение благ и
независимость отдельных социальных ячеек и целых слоев. Механизмы эти
взаимодополнительны, и ни один не может получить решительного преобладания,
поскольку станет тогда вести к ослаблению и гибели общественного организма.
Второй путь занимает
подчиненное положение, потому что приводит к менее эффективному расходованию
ресурсов, он менее экономичен. Все способствующее разрушению необходимо, но
необходимо в подчиненном положении созидательным силам. Вот так мы можем
определить значение царского служения: поддержание единства государства и
общества, следование среднему пути.
подчиненное положение, потому что приводит к менее эффективному расходованию
ресурсов, он менее экономичен. Все способствующее разрушению необходимо, но
необходимо в подчиненном положении созидательным силам. Вот так мы можем
определить значение царского служения: поддержание единства государства и
общества, следование среднему пути.
Другие свойства царя, такие как
крепкая воля, глубокий разум, жесткая рука, не являются обязательными
условиями. Но они требуются для государя в сложный период перехода к монархии.
крепкая воля, глубокий разум, жесткая рука, не являются обязательными
условиями. Но они требуются для государя в сложный период перехода к монархии.
Заблуждение, что царь всегда
должен быть умнее, духовнее, сильнее сановников. Главное, что требуется от него
– это умение разбираться в людях, отбирать их для службы, побуждать к труду и
надзирать. Если бы цари были идеальны, то они стали бы и не царями, а
пророками.
должен быть умнее, духовнее, сильнее сановников. Главное, что требуется от него
– это умение разбираться в людях, отбирать их для службы, побуждать к труду и
надзирать. Если бы цари были идеальны, то они стали бы и не царями, а
пророками.
Иной вопрос заключается в том,
что народу может, так сказать, «повезти» или «не повезти» с наследственным по
старшинству монархом. Чтобы разобраться в этом затруднении, выделим три
категории монархов. К первой относятся люди исключительные, способные к великим
свершениям, видящие и стратегически, и тактически. Второй тип – люди средние,
способные к видению стратегических интересов, определенных ранее, но не
вникающие в подробности государственного строительства. Третий тип – также
посредственные деятели, способные к видению преимущественно тактических вопросов.
что народу может, так сказать, «повезти» или «не повезти» с наследственным по
старшинству монархом. Чтобы разобраться в этом затруднении, выделим три
категории монархов. К первой относятся люди исключительные, способные к великим
свершениям, видящие и стратегически, и тактически. Второй тип – люди средние,
способные к видению стратегических интересов, определенных ранее, но не
вникающие в подробности государственного строительства. Третий тип – также
посредственные деятели, способные к видению преимущественно тактических вопросов.
О достоинствах первого типа
нечего и говорить, перейдем ко второму. В политическом смысле царь есть фигура
во всех смыслах выдающаяся. Даже если это слабый и посредственный человек.
Будучи воспитан в вере и в идее служения, государь как человек разумный не
может поставить интересы личные, семейные над интересами государственными. Если
он умеренного ума, то подбирает себе более умных сановников. Ему тяжело, и
какие-то частные вопросы могут ускользнуть от его внимания, но такой
властитель, не всегда вникая в тактику, способен мыслить широкими
стратегическими интересами. Он ведет страну к благополучию. Помнится, когда-то
матушка заметила Александру II, что он необоснованно меняет министров отца, и
сын ответил в том смысле, что «батюшка умом был сильнее, и для его воли
требовались верные исполнители, а мне нужны и советники». Средних способностей
государь ищет общее мнение. Гениальность не искушает его уклониться с царского
пути. Главное – различить, когда общее мнение не совпадает с мнением
большинства. Так что посредственный государь есть благо. Его величие будет
подыграно свитой. А произнести несколько десятков афоризмов за правление не
требует великого ума. «Европа может и подождать, пока русский царь удит рыбу».
нечего и говорить, перейдем ко второму. В политическом смысле царь есть фигура
во всех смыслах выдающаяся. Даже если это слабый и посредственный человек.
Будучи воспитан в вере и в идее служения, государь как человек разумный не
может поставить интересы личные, семейные над интересами государственными. Если
он умеренного ума, то подбирает себе более умных сановников. Ему тяжело, и
какие-то частные вопросы могут ускользнуть от его внимания, но такой
властитель, не всегда вникая в тактику, способен мыслить широкими
стратегическими интересами. Он ведет страну к благополучию. Помнится, когда-то
матушка заметила Александру II, что он необоснованно меняет министров отца, и
сын ответил в том смысле, что «батюшка умом был сильнее, и для его воли
требовались верные исполнители, а мне нужны и советники». Средних способностей
государь ищет общее мнение. Гениальность не искушает его уклониться с царского
пути. Главное – различить, когда общее мнение не совпадает с мнением
большинства. Так что посредственный государь есть благо. Его величие будет
подыграно свитой. А произнести несколько десятков афоризмов за правление не
требует великого ума. «Европа может и подождать, пока русский царь удит рыбу».
Третий тип царя есть человек
мало склонный к стратегическому мышлению, а более жизнь подчиняющий частностям
и вопросам тактическим. Большие дела при таком царе решают советники. Подобное
имело место, например, при царе Феодоре Иоанновиче. Долг монаршего служения
понимается тогда государем так: назначить одаренных помощников на высокие места
и стремиться ко всеобщему примирению, к системе сдержек и противовесов амбиций
сановников. Помнится, Борис Годунов немало способствовал укреплению авторитета
своего царя Феодора.
мало склонный к стратегическому мышлению, а более жизнь подчиняющий частностям
и вопросам тактическим. Большие дела при таком царе решают советники. Подобное
имело место, например, при царе Феодоре Иоанновиче. Долг монаршего служения
понимается тогда государем так: назначить одаренных помощников на высокие места
и стремиться ко всеобщему примирению, к системе сдержек и противовесов амбиций
сановников. Помнится, Борис Годунов немало способствовал укреплению авторитета
своего царя Феодора.
К этому же типу мы отнесем и
государя, легкого разумом и желающего жизнь проводить в увеселениях и забавах.
Такой властитель не с вниманием и скорбью, но с презрением и страхом станет
относиться к народному возмущению. Он дает еще большую волю сановникам, которые
благочестивой политикой либо злыми репрессиями поддерживают стабильность и
порядок в стране. При таком государе не вольготно, а то и тяжело живется, но
нет разрухи. Этого государя народ терпит и переживает, с надеждой ожидая
наследника. Можно сказать, что при монархии выдающийся талант и негодные
страсти властителя ограничиваются не низменным большинством народа, как это
имеет место в республике, а священным Заветом Божьим, заветом всеобщей
умеренности. В зависимости от разума венценосца соблюдение меры в деяниях и
поступках происходит от собственного сердца или наставлений советников, или от
народных волнений. Собственный интерес человека ничем не ограничен, общий
интерес, склоняется к умеренности. В этом понимании царь есть целое общество,
воплощение общего интереса. Замечательный дар, когда этому общему интересу учит
Священное Писание. Учит и миропомазанного владыку, и малейшего подданного.
государя, легкого разумом и желающего жизнь проводить в увеселениях и забавах.
Такой властитель не с вниманием и скорбью, но с презрением и страхом станет
относиться к народному возмущению. Он дает еще большую волю сановникам, которые
благочестивой политикой либо злыми репрессиями поддерживают стабильность и
порядок в стране. При таком государе не вольготно, а то и тяжело живется, но
нет разрухи. Этого государя народ терпит и переживает, с надеждой ожидая
наследника. Можно сказать, что при монархии выдающийся талант и негодные
страсти властителя ограничиваются не низменным большинством народа, как это
имеет место в республике, а священным Заветом Божьим, заветом всеобщей
умеренности. В зависимости от разума венценосца соблюдение меры в деяниях и
поступках происходит от собственного сердца или наставлений советников, или от
народных волнений. Собственный интерес человека ничем не ограничен, общий
интерес, склоняется к умеренности. В этом понимании царь есть целое общество,
воплощение общего интереса. Замечательный дар, когда этому общему интересу учит
Священное Писание. Учит и миропомазанного владыку, и малейшего подданного.
В действительности ни одного из
типов в чистоте не существует, потому что, человек на вершине власти попросту
не имеет возможности проявить свою главную склонность и вынужден быть
многогранной либо противоречивой натурой. Только черты какого-то из трех типов
преобладают. Поэтому с царем нет ни удачи, ни неудачи. Есть более или менее
благоприятный для страны порядок вещей, держится устойчивость общественного
уклада. Это и есть средний, или царский, путь. Дорога, по которой твердо или
неуверенно идет каждый государь. Бедствия страны происходят не от государя, а
от объективной ситуации внутри ее или на границах. Бедствия наступят всегда: и
при царе, и при народовластии, и при других формах правления. Зависят бедствия
от всего естественного хода развития страны и ее народа. Потому и говорится,
что несчастья идут по грехам всего народа. С царем трудности пережить легче.
Будучи символом народа, царь в тяготах показывает пример терпения и выражает
глубину сопереживания подданным.
типов в чистоте не существует, потому что, человек на вершине власти попросту
не имеет возможности проявить свою главную склонность и вынужден быть
многогранной либо противоречивой натурой. Только черты какого-то из трех типов
преобладают. Поэтому с царем нет ни удачи, ни неудачи. Есть более или менее
благоприятный для страны порядок вещей, держится устойчивость общественного
уклада. Это и есть средний, или царский, путь. Дорога, по которой твердо или
неуверенно идет каждый государь. Бедствия страны происходят не от государя, а
от объективной ситуации внутри ее или на границах. Бедствия наступят всегда: и
при царе, и при народовластии, и при других формах правления. Зависят бедствия
от всего естественного хода развития страны и ее народа. Потому и говорится,
что несчастья идут по грехам всего народа. С царем трудности пережить легче.
Будучи символом народа, царь в тяготах показывает пример терпения и выражает
глубину сопереживания подданным.
Крайний вариант, которым
смущаются многие – это когда стране так «не повезло», что царь разрушает свое
государство. Государь может ослабить его, как изнуряют себя слабые духом люди,
увлекающиеся порочными удовольствиями. Но монарх, обратите на это внимание,
отождествляет с собой и целое государство, и народ свой. Он несет
ответственность пред Богом за народ так же, как за свою жизнь, он дорожит своей
страной и ее будущим так же, как всякое существо дорожит жизнью, своей и своего
потомства. Это и есть суть его служения. Как мы дорожим собою, так царь нами. И
потому он может предстоять перед Создателем за всех.
смущаются многие – это когда стране так «не повезло», что царь разрушает свое
государство. Государь может ослабить его, как изнуряют себя слабые духом люди,
увлекающиеся порочными удовольствиями. Но монарх, обратите на это внимание,
отождествляет с собой и целое государство, и народ свой. Он несет
ответственность пред Богом за народ так же, как за свою жизнь, он дорожит своей
страной и ее будущим так же, как всякое существо дорожит жизнью, своей и своего
потомства. Это и есть суть его служения. Как мы дорожим собою, так царь нами. И
потому он может предстоять перед Создателем за всех.
Почему государи не карали
блаженных, шутов, особых приближенных, говоривших порой правдивые, но крайне
колкие и неприятные вещи о народной жизни и поступках царя и слуг его? Не из
страха народного возмущения. Оттого, что боль народа государи не просто
узнавали, а чувствовали как свою собственную. Были случаи, когда властитель твердо
переносил военное поражение, но проливал слезы, встретив больную старуху,
стоящую за подаянием. Иные владыки ходили в народ в простом одеянии, инкогнито,
чтобы узнать язвы государственного тела. Карают не тех, кто царя призывает к
правде, а того, кто своими призывами возмущает народ против государя и порядка
в стране. Тех, которые желают не исправления, а одного обличения, не порядка в
стране, а разрушения. Ведь и правда может высказываться безнравственным
образом.
блаженных, шутов, особых приближенных, говоривших порой правдивые, но крайне
колкие и неприятные вещи о народной жизни и поступках царя и слуг его? Не из
страха народного возмущения. Оттого, что боль народа государи не просто
узнавали, а чувствовали как свою собственную. Были случаи, когда властитель твердо
переносил военное поражение, но проливал слезы, встретив больную старуху,
стоящую за подаянием. Иные владыки ходили в народ в простом одеянии, инкогнито,
чтобы узнать язвы государственного тела. Карают не тех, кто царя призывает к
правде, а того, кто своими призывами возмущает народ против государя и порядка
в стране. Тех, которые желают не исправления, а одного обличения, не порядка в
стране, а разрушения. Ведь и правда может высказываться безнравственным
образом.
Представим себе семью, в
которой выросший первенец заводит семью собственную. А потом он вдруг вырезает
жену, детей, обагряет руки кровью родителей, сестер и братьев. И после,
поджегши родительский дом, бросается в пламя его и пожирается собственным
разрушением. Вероятность появления такого выродка очень мала, но имеется в
каждой семье, и в царствующей тоже. Когда такой человек приходит в мир, его
воспринимают просто как сумасшедшего. Его ограничивают в правах даже на уровне
малой семьи, а то и уводят от мира. В династической, находящейся постоянно на
виду, семье, безумец тем более изолируется. Естественно, что «разрушитель
государства» не допускается к наследованию: постригается, ссылается,
умерщвляется. Но не наследует! Ходящие в народе слухи о полоумных государях
можно скорее отнести к малой осведомленности и склонности простого люда к
упрощению облика лидеров. Скорее даже к склонности наушников простого люда.
Часто сумасшествие приписывается в народной молве правителю слабому волей и
физическим здоровьем, а вовсе не умом. Вспомним таких государей как Феодор
Иоаннович, Феодор Алексеевич. Иногда полоумным признается правитель, жестокий,
но также разумный. Припомним Нерона, спалившего беспорядочную застройку трети
Рима, чтобы выстроить величественный дворцовый город. И действительно, царская жестокость
– это государственное безумие.
которой выросший первенец заводит семью собственную. А потом он вдруг вырезает
жену, детей, обагряет руки кровью родителей, сестер и братьев. И после,
поджегши родительский дом, бросается в пламя его и пожирается собственным
разрушением. Вероятность появления такого выродка очень мала, но имеется в
каждой семье, и в царствующей тоже. Когда такой человек приходит в мир, его
воспринимают просто как сумасшедшего. Его ограничивают в правах даже на уровне
малой семьи, а то и уводят от мира. В династической, находящейся постоянно на
виду, семье, безумец тем более изолируется. Естественно, что «разрушитель
государства» не допускается к наследованию: постригается, ссылается,
умерщвляется. Но не наследует! Ходящие в народе слухи о полоумных государях
можно скорее отнести к малой осведомленности и склонности простого люда к
упрощению облика лидеров. Скорее даже к склонности наушников простого люда.
Часто сумасшествие приписывается в народной молве правителю слабому волей и
физическим здоровьем, а вовсе не умом. Вспомним таких государей как Феодор
Иоаннович, Феодор Алексеевич. Иногда полоумным признается правитель, жестокий,
но также разумный. Припомним Нерона, спалившего беспорядочную застройку трети
Рима, чтобы выстроить величественный дворцовый город. И действительно, царская жестокость
– это государственное безумие.
Очевидное соображение о
невозможности воцарения сумасшедшего работало во все исторические эпохи столь
хорошо, что порой царствующая семья объявляла умалишенными тех своих членов,
которые угрожали насилием по захвату власти либо случайно, а то и осознанно,
запятнали себя громким аморальным поступком, разрушающим устои государства и
общества. Здесь поучителен случай с великим князем Николаем Константиновичем из
Романовых. Он не только острым умом и военными успехами подрывал авторитет
наследника – будущего Александра III, но, изрядно охмелев однажды, попустил в
родовом дворце страшному злодеянию. Его любовница с авантюристом-собутыльником
выкрали брильянты из родительской иконы – царского подарка. Произошедшее
настолько поразило династию, что великий князь был обязан взять на себя всю
вину. Его во избежание пересудов объявили душевнобольным и на всю жизнь сослали
на окраину империи. Не просто династия поддержала свою честь, но аморальный
пример не был подан обществу.
невозможности воцарения сумасшедшего работало во все исторические эпохи столь
хорошо, что порой царствующая семья объявляла умалишенными тех своих членов,
которые угрожали насилием по захвату власти либо случайно, а то и осознанно,
запятнали себя громким аморальным поступком, разрушающим устои государства и
общества. Здесь поучителен случай с великим князем Николаем Константиновичем из
Романовых. Он не только острым умом и военными успехами подрывал авторитет
наследника – будущего Александра III, но, изрядно охмелев однажды, попустил в
родовом дворце страшному злодеянию. Его любовница с авантюристом-собутыльником
выкрали брильянты из родительской иконы – царского подарка. Произошедшее
настолько поразило династию, что великий князь был обязан взять на себя всю
вину. Его во избежание пересудов объявили душевнобольным и на всю жизнь сослали
на окраину империи. Не просто династия поддержала свою честь, но аморальный
пример не был подан обществу.
Часть II
Современная Церковь и монархия
«Какой отец, когда сын
попросит у него хлеба, подаст ему камень?
попросит у него хлеба, подаст ему камень?
или, когда
попросит рыбы, подаст ему змею?
попросит рыбы, подаст ему змею?
(Лк. 11,11)
«Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою за друзей своих
как если кто положит душу свою за друзей своих
(Ин. 15,13)
Теперь обратим взор на нашу
православную церковь. Первый вопрос, об отношении РПЦ к монархической идее,
понятен. Церковь признает православную монархию более высокой формой
государственного устроения, нежели демократическую республику, как можно
заключить из провозглашенных в 2007 году Основ социальной концепции церкви. Эта
точка зрения естественна для христиан, она согласуется и со Священным Писанием,
и с Преданием. Далее, из принятой в 2007 году Всемирным русским собором и
одобренной церковью «Русской доктрины» следует, что монархия не просто
желательна, но даже может быть воспринята народом яко «зрелый цвет» его
политического развития. По официальным высказываниям патриарха Кирилла в
бытность его митрополитом Смоленским и Калининградским, монархия хороша была
бы, но народ российский пока не достоин царя. То есть позиция церкви выражена
вполне определенно. И это уже многое значит для верующих, для всех считающихся
с позицией церкви. Действия церкви неторопливы. На 90-летие расстрела Царственных
Мучеников патриарх Алексий ΙΙ призвал власть реабилитировать их в гражданском
порядке. Это тоже немало значит. Иерархи вносят идею монархии в публичную
политику. И вот, как это ни странно звучит, семья государя реабилитирована.
Однако прогноз о монархической будущности России в позиции церкви туманен,
собственно от прогноза церковь уклоняется. Но это и правильно, ведь воля Божья
не может быть прогнозируема. Тем не менее Господь устрояет там, где прежде люди
поработали, где созданы необходимые условия для восприятия и повиновения
Всевысшей воле. И здесь церковь указывает необходимое условие подготовки к
приходу царя – воцерковление, ибо для людей регулярного обряда и искренней веры
царь не только желанен, но попросту естественен. Человек верующий, но пусть и
пассивный, теплохладный человек, без противления встретит приход царя. Поболее
хотя бы и бездельных прихожан – и дело, глядишь, в кармане. Так чем же
недовольны в церкви многие монархисты, почему критикуют ее за бездействие и
невмешательство, чего ожидают от нее?
православную церковь. Первый вопрос, об отношении РПЦ к монархической идее,
понятен. Церковь признает православную монархию более высокой формой
государственного устроения, нежели демократическую республику, как можно
заключить из провозглашенных в 2007 году Основ социальной концепции церкви. Эта
точка зрения естественна для христиан, она согласуется и со Священным Писанием,
и с Преданием. Далее, из принятой в 2007 году Всемирным русским собором и
одобренной церковью «Русской доктрины» следует, что монархия не просто
желательна, но даже может быть воспринята народом яко «зрелый цвет» его
политического развития. По официальным высказываниям патриарха Кирилла в
бытность его митрополитом Смоленским и Калининградским, монархия хороша была
бы, но народ российский пока не достоин царя. То есть позиция церкви выражена
вполне определенно. И это уже многое значит для верующих, для всех считающихся
с позицией церкви. Действия церкви неторопливы. На 90-летие расстрела Царственных
Мучеников патриарх Алексий ΙΙ призвал власть реабилитировать их в гражданском
порядке. Это тоже немало значит. Иерархи вносят идею монархии в публичную
политику. И вот, как это ни странно звучит, семья государя реабилитирована.
Однако прогноз о монархической будущности России в позиции церкви туманен,
собственно от прогноза церковь уклоняется. Но это и правильно, ведь воля Божья
не может быть прогнозируема. Тем не менее Господь устрояет там, где прежде люди
поработали, где созданы необходимые условия для восприятия и повиновения
Всевысшей воле. И здесь церковь указывает необходимое условие подготовки к
приходу царя – воцерковление, ибо для людей регулярного обряда и искренней веры
царь не только желанен, но попросту естественен. Человек верующий, но пусть и
пассивный, теплохладный человек, без противления встретит приход царя. Поболее
хотя бы и бездельных прихожан – и дело, глядишь, в кармане. Так чем же
недовольны в церкви многие монархисты, почему критикуют ее за бездействие и
невмешательство, чего ожидают от нее?
Не раз уже говорилось о смысле
дел веры. Труд во славу Божью есть не только молитвенный. И «вера из дел моих»
не в одном лишь созерцательном росте духа и обрядовом усердии. Активное
сопротивление злу – тоже действенный способ спасения ближних, проявление любви
к ним. «Стяжи дух мирен – и тысячи вокруг тебя спасутся». Чем спасутся:
примером благочестивой жизни, молитвенным заступничеством, духовным советом?
Несомненно, прав батюшка Серафим. О, как он был прав и более понимаемого во
время свое! В дивеевском покое, вдалеке от угроз печенежских, половских,
татарских, французских. В сильной православной империи. В тиши от либерального
беснования. В безопасности от ига безбожного! Но прав и отец Сергий в
напутствии князя Димитрия перед походом на Поле Куликово. Какое время ныне? Не
помазанника царство вокруг, но мамоны. Тирания либерально-демократической
мысли. Слово монархическое согласуется со Священным Писанием. Но власть это
слово подвергает цензуре, а то и преследует. Действие же монархическое, дело по
вере православной, наказуется как экстремизм по статье 282 Уголовного кодекса
России. Согласно статье 13 Конституции власть российская является безбожной,
ибо отвергает признание какой-либо идеологии в качестве государственной. А ведь
в России только одна идеология ныне господствует и по числу верующих, и по силе
– Православная Вера. Так что при современном порядке соблюдение обряда
разрешается, а дело по вере преследуется. Вот почему от верующего требуется не
только принимать, а открыто исповедовать идею монархии. Повиноваться будущему
царю уже сейчас не едино за страх, но и за совесть. И поскольку монархическая
работа богоугодна, то к ней должна призывать и церковь. Священство же порой и
благословить такую работу отказывается. И дело здесь не только в непонимании
священством необходимости трудов по утверждению царства. Когда церковь станет
звать к делу царскому по правде и экстремистскому по закону, она вступит в
конфликт со светской властью, как государственной, так и общественной. В
результате придется защищать тех чад своих, что подвергнутся преследованиям, а
средств к этому у священства нет, кроме слова. Но что авторитет слова пастырей
для неверующих и для закона? Кроме того монархические призывы церкви тут же
подвергнутся внутренней и международной критике, травле со стороны либеральной
общественности, и особенно активные пастыри могут также попасть под уголовное
преследование. Сможет ли тогда патриархия подняться на защиту пастырей своих,
осмелится ли возбудить паству свою на неповиновение безбожной власти? Кто его
знает… Лучше не рисковать, ведь свободой и комфортом поплатиться можно.
Комфортом и свободой целого священства, всей церковной бюрократии. Да и могут
начать тихонько убивать священство, как бы случайно. Ох, страшно! Призыв к
другой власти, пусть и богоугодной, — это призыв против безбожной власти,
попущаемой от Господа. А здесь уже прямое нарушение российской конституции. Для
священноначалия такой конфликт нежелателен. Церковь зависит от власти во всех
отношениях, как в экономическом, так и в управленческом. Поэтому курс
патриархата иной: пользуясь свободой разных видов деятельности, укрепляясь и
входя постепенно в дела управления государства, добиться установления монархии
тихой сапой, постепенно убедить народ и правящую элиту в ее необходимости.
Можно не сомневаться, что во благом времени церковь открыто выскажется за
монархию, но тогда царь будет уже на пороге. Бесспорно, при больших трудностях
государства в недалеком будущем церковь немало поспособствует установлению
царства, поскольку элита и народ станут воспиимчивей к монархическим идеям.
дел веры. Труд во славу Божью есть не только молитвенный. И «вера из дел моих»
не в одном лишь созерцательном росте духа и обрядовом усердии. Активное
сопротивление злу – тоже действенный способ спасения ближних, проявление любви
к ним. «Стяжи дух мирен – и тысячи вокруг тебя спасутся». Чем спасутся:
примером благочестивой жизни, молитвенным заступничеством, духовным советом?
Несомненно, прав батюшка Серафим. О, как он был прав и более понимаемого во
время свое! В дивеевском покое, вдалеке от угроз печенежских, половских,
татарских, французских. В сильной православной империи. В тиши от либерального
беснования. В безопасности от ига безбожного! Но прав и отец Сергий в
напутствии князя Димитрия перед походом на Поле Куликово. Какое время ныне? Не
помазанника царство вокруг, но мамоны. Тирания либерально-демократической
мысли. Слово монархическое согласуется со Священным Писанием. Но власть это
слово подвергает цензуре, а то и преследует. Действие же монархическое, дело по
вере православной, наказуется как экстремизм по статье 282 Уголовного кодекса
России. Согласно статье 13 Конституции власть российская является безбожной,
ибо отвергает признание какой-либо идеологии в качестве государственной. А ведь
в России только одна идеология ныне господствует и по числу верующих, и по силе
– Православная Вера. Так что при современном порядке соблюдение обряда
разрешается, а дело по вере преследуется. Вот почему от верующего требуется не
только принимать, а открыто исповедовать идею монархии. Повиноваться будущему
царю уже сейчас не едино за страх, но и за совесть. И поскольку монархическая
работа богоугодна, то к ней должна призывать и церковь. Священство же порой и
благословить такую работу отказывается. И дело здесь не только в непонимании
священством необходимости трудов по утверждению царства. Когда церковь станет
звать к делу царскому по правде и экстремистскому по закону, она вступит в
конфликт со светской властью, как государственной, так и общественной. В
результате придется защищать тех чад своих, что подвергнутся преследованиям, а
средств к этому у священства нет, кроме слова. Но что авторитет слова пастырей
для неверующих и для закона? Кроме того монархические призывы церкви тут же
подвергнутся внутренней и международной критике, травле со стороны либеральной
общественности, и особенно активные пастыри могут также попасть под уголовное
преследование. Сможет ли тогда патриархия подняться на защиту пастырей своих,
осмелится ли возбудить паству свою на неповиновение безбожной власти? Кто его
знает… Лучше не рисковать, ведь свободой и комфортом поплатиться можно.
Комфортом и свободой целого священства, всей церковной бюрократии. Да и могут
начать тихонько убивать священство, как бы случайно. Ох, страшно! Призыв к
другой власти, пусть и богоугодной, — это призыв против безбожной власти,
попущаемой от Господа. А здесь уже прямое нарушение российской конституции. Для
священноначалия такой конфликт нежелателен. Церковь зависит от власти во всех
отношениях, как в экономическом, так и в управленческом. Поэтому курс
патриархата иной: пользуясь свободой разных видов деятельности, укрепляясь и
входя постепенно в дела управления государства, добиться установления монархии
тихой сапой, постепенно убедить народ и правящую элиту в ее необходимости.
Можно не сомневаться, что во благом времени церковь открыто выскажется за
монархию, но тогда царь будет уже на пороге. Бесспорно, при больших трудностях
государства в недалеком будущем церковь немало поспособствует установлению
царства, поскольку элита и народ станут воспиимчивей к монархическим идеям.
Однако в позиции церкви есть
изъяны. Во-первых, несмотря на ее многообещающую помощь в будущем, сейчас она
находится в сделке с миром. Это сделка с безбожной властью, с маловерными
чадами своими, с секулярной (светской – прим.
ред. НД) общественностью. Это сделка на поддержку и одобрение или
неосуждение, или сотрудничество, или собезделие. Работа ли ее Богу или мамоне –
не беремся судить. Но такая политика в разные недобрые поступки вводит иных
священников, иерархов. Худшим является сама монархическая позиция церкви, ибо
не высказываясь открыто о монархических перспективах России, она все же желает
царства. Это приводит к тому, что церковь желает царства прежде царя и потому
худо делает. Так не создается симфония ее и помазанника. Это не две скрипки
будут играть, но священство монархом начнет дирижировать по никоновому образцу.
И даже если им это удастся, то в дальнейшем с борьбой все равно восстановится
симфония при наследниках монарха. В будущем царе растит церковь себе не друга,
но противника. Из-за неразумия ее иерархов появятся такие властители, что вновь
пожелают ответно унизить церковь, вновь лишить ее патриаршества. Тогда симфония
будет создаваться низвержением гордых владык церковных. Для чего эта борьба? Ни
к чему она! Царя следует восстанавливать вместе с царством. Кто одну половину
целого ищет, тот смешно выглядит.
изъяны. Во-первых, несмотря на ее многообещающую помощь в будущем, сейчас она
находится в сделке с миром. Это сделка с безбожной властью, с маловерными
чадами своими, с секулярной (светской – прим.
ред. НД) общественностью. Это сделка на поддержку и одобрение или
неосуждение, или сотрудничество, или собезделие. Работа ли ее Богу или мамоне –
не беремся судить. Но такая политика в разные недобрые поступки вводит иных
священников, иерархов. Худшим является сама монархическая позиция церкви, ибо
не высказываясь открыто о монархических перспективах России, она все же желает
царства. Это приводит к тому, что церковь желает царства прежде царя и потому
худо делает. Так не создается симфония ее и помазанника. Это не две скрипки
будут играть, но священство монархом начнет дирижировать по никоновому образцу.
И даже если им это удастся, то в дальнейшем с борьбой все равно восстановится
симфония при наследниках монарха. В будущем царе растит церковь себе не друга,
но противника. Из-за неразумия ее иерархов появятся такие властители, что вновь
пожелают ответно унизить церковь, вновь лишить ее патриаршества. Тогда симфония
будет создаваться низвержением гордых владык церковных. Для чего эта борьба? Ни
к чему она! Царя следует восстанавливать вместе с царством. Кто одну половину
целого ищет, тот смешно выглядит.
Разве может церковь поддержать
какую-нибудь аристократию, авторитарное государство и не насолить современной
демократии? Очень даже может. Следует поддерживать республиканскую форму
правления с ее псевдоэлитой и о монархии говорить как о призрачно-манящей
перспективе. Это мы и видим. Не зря же царский трон в 1917 году из зала
церковных собраний исторгнули. Не захотели жить под земным царем, но и рядом с
ним в симфонии не захотели. Пожелали над мелкими царьками духовно властвовать.
И сейчас этим же путем идут! О, державные жрецы нашего времени, нет того царя,
что пойдет на ваш зов. Соберутся одни «королевичи» (Ф.Достоевский «Бесы» — прим. ред. НД).
какую-нибудь аристократию, авторитарное государство и не насолить современной
демократии? Очень даже может. Следует поддерживать республиканскую форму
правления с ее псевдоэлитой и о монархии говорить как о призрачно-манящей
перспективе. Это мы и видим. Не зря же царский трон в 1917 году из зала
церковных собраний исторгнули. Не захотели жить под земным царем, но и рядом с
ним в симфонии не захотели. Пожелали над мелкими царьками духовно властвовать.
И сейчас этим же путем идут! О, державные жрецы нашего времени, нет того царя,
что пойдет на ваш зов. Соберутся одни «королевичи» (Ф.Достоевский «Бесы» — прим. ред. НД).
Да, народ сейчас в большинстве
поддерживает автократию, но не монархию. А разве церковь не направляет свой
взор на православное царство? Скорее, косится… Обратившись телом своим чтобы
обняться с демократией, приветливо устремив свой лик к лицу республиканскому,
церковь робко подмигивает монархистам, держитесь, мол, трудники, дело ваше
богоугодно. Одновременно, обращаясь к высоким чиновникам превосходительствами,
священство, наверное, думает лестью воспитать в них державную гордость и
монархические запросы. Потешно, потешно… Эх, как бы не на царскую шею священство
пересадило светскую бюрократию. Духовная-то и сама вспрыгнет. Этак можно
заключить, что патриархия желает устроить в России добродетельный
республиканский авторитаризм. И, подождав, что мнение народа мало-помалу
разовьется, начнет в ответ поддерживать идею скорейшего царства. Это все равно,
что собаке показать на мясной ларёк и пойти у ней на поводу, – авось выведет.
Через мясную лавку, через подворотню с котами, сквер загаженный, но постепенно
выведет. Неужели следует в ответ на рост народной потребности предлагать все
более высокие идеалы и переводить на них внимание? Получается спасение через
брюхо, молитва через духовное кокетство и дело через православный гламур. Есть
потребность народа в порядке и стабильности – дадим духовное обоснование,
станет требовать монархической преемственности, предложим царя. А не станет,
так и не получит. И мы потерпим… Разум противится, но язык смеет говорить о
фарисеях и книжниках нашего времени, Христа подающих как благо к потребности.
На духовном спросе народа торговлю стали делать! В царе товар увидели! В нашей
истории уже были времена, когда разум отчаянный восклицал: «Веру стали
продавать, словно отрез материи!» Церковь и чада ее должны не предлагать народу
путь в зависимости от зрелости людей, а тянуть мощно, чтобы духовной силой и
авторитетом он рос до царя. Чтобы стадо шло по зову пастыря, а не своей натуры
и бытовых забот. Тащить надо вверх, а не под руку следовать. Имя Гермогена не
благостным символом на челе вашем написано, но горящим выжжено клеймом. Титлом
вашего позора. Видно, слабы вы и боитесь решительно действовать. Так
укрепитесь! Иначе, хорошо работая к настоящему, навредите будущему.
поддерживает автократию, но не монархию. А разве церковь не направляет свой
взор на православное царство? Скорее, косится… Обратившись телом своим чтобы
обняться с демократией, приветливо устремив свой лик к лицу республиканскому,
церковь робко подмигивает монархистам, держитесь, мол, трудники, дело ваше
богоугодно. Одновременно, обращаясь к высоким чиновникам превосходительствами,
священство, наверное, думает лестью воспитать в них державную гордость и
монархические запросы. Потешно, потешно… Эх, как бы не на царскую шею священство
пересадило светскую бюрократию. Духовная-то и сама вспрыгнет. Этак можно
заключить, что патриархия желает устроить в России добродетельный
республиканский авторитаризм. И, подождав, что мнение народа мало-помалу
разовьется, начнет в ответ поддерживать идею скорейшего царства. Это все равно,
что собаке показать на мясной ларёк и пойти у ней на поводу, – авось выведет.
Через мясную лавку, через подворотню с котами, сквер загаженный, но постепенно
выведет. Неужели следует в ответ на рост народной потребности предлагать все
более высокие идеалы и переводить на них внимание? Получается спасение через
брюхо, молитва через духовное кокетство и дело через православный гламур. Есть
потребность народа в порядке и стабильности – дадим духовное обоснование,
станет требовать монархической преемственности, предложим царя. А не станет,
так и не получит. И мы потерпим… Разум противится, но язык смеет говорить о
фарисеях и книжниках нашего времени, Христа подающих как благо к потребности.
На духовном спросе народа торговлю стали делать! В царе товар увидели! В нашей
истории уже были времена, когда разум отчаянный восклицал: «Веру стали
продавать, словно отрез материи!» Церковь и чада ее должны не предлагать народу
путь в зависимости от зрелости людей, а тянуть мощно, чтобы духовной силой и
авторитетом он рос до царя. Чтобы стадо шло по зову пастыря, а не своей натуры
и бытовых забот. Тащить надо вверх, а не под руку следовать. Имя Гермогена не
благостным символом на челе вашем написано, но горящим выжжено клеймом. Титлом
вашего позора. Видно, слабы вы и боитесь решительно действовать. Так
укрепитесь! Иначе, хорошо работая к настоящему, навредите будущему.
Господи, прости, что думаем,
будто именем твоим недоброе сеют в борозды приходящего царства! Ты управишь,
как единственно верно, верим в то без сомнения. Но нелегко станет под волю твою
войти. И видна она будет ясно, и близка десница твоя, да все также тяжело
достижима. Надежды прибавится, вера возрастет. А силы от Адама неизменны.
будто именем твоим недоброе сеют в борозды приходящего царства! Ты управишь,
как единственно верно, верим в то без сомнения. Но нелегко станет под волю твою
войти. И видна она будет ясно, и близка десница твоя, да все также тяжело
достижима. Надежды прибавится, вера возрастет. А силы от Адама неизменны.
Бездействие церкви не столь
печально, как можно подумать. В перспективе заметно изменение в положительную
сторону. Сейчас же тяжелое давление приходится отражать патриарху. Нам не
видно, как светская власть ограничивает активность церкви, но и в самих рядах
епископских слышны нестроения, привычны либеральные суждения, звучат свежие
призывы к обновлению. Но держится православная, стоит неизменная! Нас же, самих
многогрешных, смущают современные события, в которых чуется не только
противостояние, но и консенсус власти светской и церковной, их соглашение. Соглашение
о невмешательстве в дела друг друга и одновременно о взаимной поддержке.
Одобряя положительные поступки либерально-демократической власти и умолкая при
виде ее безнравственности и погибельных злодеяний, церковь тем самым
поддерживает власть в целом. Но и преступник порой совершает нечто
добродетельное, однако его не оправдываем, а призываем к покаянию. Между такой
властью и преступником разница велика в деталях и незначительна в общем. Народ
же самую власть воспринимает как целое, сердце народное взвешивает на весах
справедливости все деяния силы государственной и оценивает, какая половина
перевесит, добрая или злая. Нельзя церкви закрыть глаза на недобрый перевес.
Что такое церковь? Это не разум, управляющий государством, иммунитет
общественного тела, или его глубокие охранительные силы. Церковь – это сила бессмертного Закона справедливости!
печально, как можно подумать. В перспективе заметно изменение в положительную
сторону. Сейчас же тяжелое давление приходится отражать патриарху. Нам не
видно, как светская власть ограничивает активность церкви, но и в самих рядах
епископских слышны нестроения, привычны либеральные суждения, звучат свежие
призывы к обновлению. Но держится православная, стоит неизменная! Нас же, самих
многогрешных, смущают современные события, в которых чуется не только
противостояние, но и консенсус власти светской и церковной, их соглашение. Соглашение
о невмешательстве в дела друг друга и одновременно о взаимной поддержке.
Одобряя положительные поступки либерально-демократической власти и умолкая при
виде ее безнравственности и погибельных злодеяний, церковь тем самым
поддерживает власть в целом. Но и преступник порой совершает нечто
добродетельное, однако его не оправдываем, а призываем к покаянию. Между такой
властью и преступником разница велика в деталях и незначительна в общем. Народ
же самую власть воспринимает как целое, сердце народное взвешивает на весах
справедливости все деяния силы государственной и оценивает, какая половина
перевесит, добрая или злая. Нельзя церкви закрыть глаза на недобрый перевес.
Что такое церковь? Это не разум, управляющий государством, иммунитет
общественного тела, или его глубокие охранительные силы. Церковь – это сила бессмертного Закона справедливости!
Осуждать ли нам церковь? Все
разговоры об этом погибельны для души, и нам нельзя здесь высказывать оценки.
Радость дает осознание того, что в народе пошли и крепнут ростки монархических
взглядов. Во всяком случае, благодать с церковью, а значит, Господь выведет на
прямой путь, и постепенно в рядах церковных иерархов возобладает главное мнение
о необходимости царя и монархии. Все мы: и священство, и паства, царь грядущий,
– все мы церковь. Когда в народе крепнет монархическое чувство, то крепнет оно
во всем церковном теле. А либеральные слова священников изменчивы, как и сама
свобода души страстной. Для просветления их взоров, по-видимому, понадобятся
тяжелые народные испытания. Подобное мы видели недавно в бедной Грузии, где
католикос Илия II открыто с кафедры обратился к народу со словом о монархии и
государе, о необходимости строить государство по богоустановленным заповедям. В
давние времена народ израильский требовал у пророка Самуила поставить царя над
собою. У кого требовал? У пророка! И внял Господь нужде своего народа. Что
препятствует нам требовать от нынешнего священства того же, и подвигать власть
безбожную не противиться воле народной? Воистину, кого захочет Бог наказать –
поражает безумием. Кого возжелает диавол растлить – соблазняет ленью. Тогда
душа человека, облекшись бездельем, сонными очами взирает на апостасию мира и
едва поспевает за телом падшим своим. Но мы крепки цельностью, ибо веру влагаем
в дело наше.
разговоры об этом погибельны для души, и нам нельзя здесь высказывать оценки.
Радость дает осознание того, что в народе пошли и крепнут ростки монархических
взглядов. Во всяком случае, благодать с церковью, а значит, Господь выведет на
прямой путь, и постепенно в рядах церковных иерархов возобладает главное мнение
о необходимости царя и монархии. Все мы: и священство, и паства, царь грядущий,
– все мы церковь. Когда в народе крепнет монархическое чувство, то крепнет оно
во всем церковном теле. А либеральные слова священников изменчивы, как и сама
свобода души страстной. Для просветления их взоров, по-видимому, понадобятся
тяжелые народные испытания. Подобное мы видели недавно в бедной Грузии, где
католикос Илия II открыто с кафедры обратился к народу со словом о монархии и
государе, о необходимости строить государство по богоустановленным заповедям. В
давние времена народ израильский требовал у пророка Самуила поставить царя над
собою. У кого требовал? У пророка! И внял Господь нужде своего народа. Что
препятствует нам требовать от нынешнего священства того же, и подвигать власть
безбожную не противиться воле народной? Воистину, кого захочет Бог наказать –
поражает безумием. Кого возжелает диавол растлить – соблазняет ленью. Тогда
душа человека, облекшись бездельем, сонными очами взирает на апостасию мира и
едва поспевает за телом падшим своим. Но мы крепки цельностью, ибо веру влагаем
в дело наше.
Путь строительства монархии в
России открыт, и движение по нему началось. Когда достигнем цели, как будем
приближаться к ней? – о том Господь ведает. Но не грех повторить, что Бог там
устрояет, где прежде люди поработали. Теперь же мы подходим к развилке. Два
рукава царственной дороги перед нами. Один рукав означает трудное и размеренное
движение, но движение сразу. Необходимо убеждать народ в преимуществах
монархии. Тогда царство придет к нам спокойно и мирно. На другой стежке нас
ожидает поначалу легкое движение, но затем суровые испытания. Через ужасные,
тягостные труды и страдания вымолим себе царя. Либо по воле Божьей мы
непрерывными стараниями уверим народ в спасительности царства, либо Господь
сам, проведя всех через трагические жертвы, вразумит народ просить царя.
Организм государственный сходен с телом человеческим. Пока воспаление не
превратилось в гангрену, мы можем исцелить общество от демократических язв
снадобьями Священной Идеи. Если не успеем сего, то Господь исцелит умирающее
тело, отняв гнилые органы пилою междоусобиц. Где человек слаб в трудах своих,
там Божий гнев спасителен и страшен.
России открыт, и движение по нему началось. Когда достигнем цели, как будем
приближаться к ней? – о том Господь ведает. Но не грех повторить, что Бог там
устрояет, где прежде люди поработали. Теперь же мы подходим к развилке. Два
рукава царственной дороги перед нами. Один рукав означает трудное и размеренное
движение, но движение сразу. Необходимо убеждать народ в преимуществах
монархии. Тогда царство придет к нам спокойно и мирно. На другой стежке нас
ожидает поначалу легкое движение, но затем суровые испытания. Через ужасные,
тягостные труды и страдания вымолим себе царя. Либо по воле Божьей мы
непрерывными стараниями уверим народ в спасительности царства, либо Господь
сам, проведя всех через трагические жертвы, вразумит народ просить царя.
Организм государственный сходен с телом человеческим. Пока воспаление не
превратилось в гангрену, мы можем исцелить общество от демократических язв
снадобьями Священной Идеи. Если не успеем сего, то Господь исцелит умирающее
тело, отняв гнилые органы пилою междоусобиц. Где человек слаб в трудах своих,
там Божий гнев спасителен и страшен.
Часть III
Как отыскать царя?
Больший из вас да будет
вам слуга
вам слуга
(Мф. 23,11)
И таких надобно прежде
испытывать,
испытывать,
потом, если
беспорочны, допускать до служения
беспорочны, допускать до служения
(1-Тим. 1,10)
Из двух дел большее – царство
учредить, а меньшее – царя найти. Но и в меньшем надо знать толк. Гадают
различно: из Романовых ли призвать или из иного рода иноземного либо
российского?
учредить, а меньшее – царя найти. Но и в меньшем надо знать толк. Гадают
различно: из Романовых ли призвать или из иного рода иноземного либо
российского?
Ответ прост. Как с Михаилом
Феодоровичем, так и теперь все решится по совести. Более нравственное победит.
Это великий закон истории, что в ее течении творятся козни, а в итоге
торжествует справедливость. Вообще история человечества такова: движет ее зло,
а направляет добро. Если бы не козни диавола, то не было бы истории, и доселе
Адам с Евой в райском саду слушали и прославляли Господа.
Феодоровичем, так и теперь все решится по совести. Более нравственное победит.
Это великий закон истории, что в ее течении творятся козни, а в итоге
торжествует справедливость. Вообще история человечества такова: движет ее зло,
а направляет добро. Если бы не козни диавола, то не было бы истории, и доселе
Адам с Евой в райском саду слушали и прославляли Господа.
Вспомним, в каком долгу мы
перед Николаем II и братом его Михаилом II. Добровольно, без крови, отдали они
власть народу, чтобы сам он устроил государство. Мы увлеклись революцией, вот
уже сто лет играем этим фантиком. Но переход к Царству станет духовным
исполнением Императорского завета, до сих пор действующего манифеста Михаила
Александровича. Заканчивается роскошное безвременье, возвращаемся под манифест!
Он власть нам передал, но не царство. Поймите, люди многие, царство не было
упразднено. И ныне оно сохраняется. Царство духовное и номинальное так при
Романовых и осталось. Так что их царство мы восстанавливаем, из них будем выбирать.
Этим мы отдадим долг свой, этим искупим жертву царственной крови. За нас
государь на мучения пошел всей семьей. Придем же теперь с благодарностью и
слезами покаянными к его преемнику!
перед Николаем II и братом его Михаилом II. Добровольно, без крови, отдали они
власть народу, чтобы сам он устроил государство. Мы увлеклись революцией, вот
уже сто лет играем этим фантиком. Но переход к Царству станет духовным
исполнением Императорского завета, до сих пор действующего манифеста Михаила
Александровича. Заканчивается роскошное безвременье, возвращаемся под манифест!
Он власть нам передал, но не царство. Поймите, люди многие, царство не было
упразднено. И ныне оно сохраняется. Царство духовное и номинальное так при
Романовых и осталось. Так что их царство мы восстанавливаем, из них будем выбирать.
Этим мы отдадим долг свой, этим искупим жертву царственной крови. За нас
государь на мучения пошел всей семьей. Придем же теперь с благодарностью и
слезами покаянными к его преемнику!
Кого же выбрать из Романовых?
Есть три возможных варианта.
Есть три возможных варианта.
1. Предлагают призвать
Георгия Михайловича, которого иные называют единственным законным наследником в
Доме Романовых. Так ли это? Не будем спорить: все само прояснится.
Георгия Михайловича, которого иные называют единственным законным наследником в
Доме Романовых. Так ли это? Не будем спорить: все само прояснится.
2. Призвать других
иноземных Романовых или родственников их. Кандидатов открывается значительное
количество.
иноземных Романовых или родственников их. Кандидатов открывается значительное
количество.
3. В конце очереди мы
видим, так сказать, домашнего морганатического потомка рода Романовых.
видим, так сказать, домашнего морганатического потомка рода Романовых.
Первый вариант проповедуется
так называемыми легитимистами. Давний спор о легитимности Георгия Михайловича
не должен нас занимать. В действительности это второстепенное дело. Гораздо
более важно то, что этот потомок царей не поселился в России без исполнения его
статусных условий. Можно быть прекрасным человеком, совершать добрые дела и
приезжать в Россию с богоугодными визитами, можно быть «своим в доску парнем»
среди друзей и знакомых, но завоевать доверие народа возможно только настоящей
сопричастностью ему. Для этого надо жить в Отечестве. Просто жить и трудиться.
Входя в новую компанию, своих правил не устанавливают, а приноровляются к
обстановке. Иначе будет смешно и позорно. Слышите: споры о легитимности стали
смешны! Вспомним, ведь и в дореспубликанском Риме в трудное время пришли
просить на царство легендарного Нуму Помпилия и застали его за плугом. Дом
принадлежит не тому, кто в нем гостем бывает, а тому, кто в нем живет: молится,
отдыхает, трапезничает и, наконец, друзья мои, как это ни приземлено сказано,
тому, кто на своем дворе и нужду справляет.
так называемыми легитимистами. Давний спор о легитимности Георгия Михайловича
не должен нас занимать. В действительности это второстепенное дело. Гораздо
более важно то, что этот потомок царей не поселился в России без исполнения его
статусных условий. Можно быть прекрасным человеком, совершать добрые дела и
приезжать в Россию с богоугодными визитами, можно быть «своим в доску парнем»
среди друзей и знакомых, но завоевать доверие народа возможно только настоящей
сопричастностью ему. Для этого надо жить в Отечестве. Просто жить и трудиться.
Входя в новую компанию, своих правил не устанавливают, а приноровляются к
обстановке. Иначе будет смешно и позорно. Слышите: споры о легитимности стали
смешны! Вспомним, ведь и в дореспубликанском Риме в трудное время пришли
просить на царство легендарного Нуму Помпилия и застали его за плугом. Дом
принадлежит не тому, кто в нем гостем бывает, а тому, кто в нем живет: молится,
отдыхает, трапезничает и, наконец, друзья мои, как это ни приземлено сказано,
тому, кто на своем дворе и нужду справляет.
Приладившись к обстановке,
можно и народ к себе приучить. И попривыкнут люди князя у себя видеть. Ну,
потом пора будет народ к себе и приноровлять. Всему свой порядок. А то ведь
приедет из чужих стран благодетель, выпрыгнет из кареты, – и к престолу бежать.
Да вот только никто не знает пришельца, не ждет, и на распутицу бархатных
дорожек не раскидывает. А по отеческой грязи заморские сапожки разъезжаются уж
очень хорошо. Непременно упасть можно. Кто в России рос – своей одежды борта,
бывало, замарывал.
можно и народ к себе приучить. И попривыкнут люди князя у себя видеть. Ну,
потом пора будет народ к себе и приноровлять. Всему свой порядок. А то ведь
приедет из чужих стран благодетель, выпрыгнет из кареты, – и к престолу бежать.
Да вот только никто не знает пришельца, не ждет, и на распутицу бархатных
дорожек не раскидывает. А по отеческой грязи заморские сапожки разъезжаются уж
очень хорошо. Непременно упасть можно. Кто в России рос – своей одежды борта,
бывало, замарывал.
Второй вариант призвания царя
раскрывает перед нами месиво взглядов и толпу лиц различного свойства с
Романовыми. В толпе лучших наверняка найдутся достойные трона. Но важно не то,
как отобрать достойнейшего, а то, что здесь нет сакрального авторитета для выбора. Это иная интерпретация
случая с выращиванием отроков на царское место. И в 1613 году были заслуженные
кандидаты, в их числе освобождавшие Русь от чужеродного владычества, но воля
Божья была иная.
раскрывает перед нами месиво взглядов и толпу лиц различного свойства с
Романовыми. В толпе лучших наверняка найдутся достойные трона. Но важно не то,
как отобрать достойнейшего, а то, что здесь нет сакрального авторитета для выбора. Это иная интерпретация
случая с выращиванием отроков на царское место. И в 1613 году были заслуженные
кандидаты, в их числе освобождавшие Русь от чужеродного владычества, но воля
Божья была иная.
Последний вариант о выборе
российского неравнородного потомка выглядит для непривычного взгляда наиболее
слабо и сомнительно. Однако именно в этой версии кроется большая убедительная
сила. Сила соучастия будущего монарха судьбе народной. Свой, выросший в России
человек, напитан жизненными соками Родины, вскормлен хлебом ее. У него и мысль,
и душа земли отеческой. Близкий, но и в то же время крови царской, всегда
большее доверие вызывает, чем самый лучший за рубежом. Были Романовы, были
разные дворяне, простые люди, бежавшие из Советской России. А были те «враги»
советской власти, которые остались в Отчизне, разделили с народом ужас
тоталитарных преследований, страдали в лагерях, с народом поднимались на бой с нацистами,
строили сильную страну с обманчивой идеей коммунизма. Имелось среди них немало
благородных людей. И неразумно обвинять их в сотрудничестве с богоборческой
властью. Они жили и трудились на Родине, как весь народ жили. Поэтому такие
личности самим народом всегда положительно воспринимаются. Это свои, это плоть
от плоти, душа от общего духа.
российского неравнородного потомка выглядит для непривычного взгляда наиболее
слабо и сомнительно. Однако именно в этой версии кроется большая убедительная
сила. Сила соучастия будущего монарха судьбе народной. Свой, выросший в России
человек, напитан жизненными соками Родины, вскормлен хлебом ее. У него и мысль,
и душа земли отеческой. Близкий, но и в то же время крови царской, всегда
большее доверие вызывает, чем самый лучший за рубежом. Были Романовы, были
разные дворяне, простые люди, бежавшие из Советской России. А были те «враги»
советской власти, которые остались в Отчизне, разделили с народом ужас
тоталитарных преследований, страдали в лагерях, с народом поднимались на бой с нацистами,
строили сильную страну с обманчивой идеей коммунизма. Имелось среди них немало
благородных людей. И неразумно обвинять их в сотрудничестве с богоборческой
властью. Они жили и трудились на Родине, как весь народ жили. Поэтому такие
личности самим народом всегда положительно воспринимаются. Это свои, это плоть
от плоти, душа от общего духа.
Существует ли потомок или потомки
Романовых с таким прошлым своих семей? Кто из них старший? Он должен, вероятно,
глубоко знать и чувствовать родную страну во всем ее добром и худом, ибо с нею
жил под покровом Богородицы. Поэтому и ходит в народе легенда, что якобы где-то в России скрыт до времени Царь.
Сила этой легенды уже сейчас велика и будет расти. Да вот только есть ли такой
царь? Именно царь от природы российской. Думаем, от родной земли самозванцев
появится поболее, чем от чужеродных пределов.
Романовых с таким прошлым своих семей? Кто из них старший? Он должен, вероятно,
глубоко знать и чувствовать родную страну во всем ее добром и худом, ибо с нею
жил под покровом Богородицы. Поэтому и ходит в народе легенда, что якобы где-то в России скрыт до времени Царь.
Сила этой легенды уже сейчас велика и будет расти. Да вот только есть ли такой
царь? Именно царь от природы российской. Думаем, от родной земли самозванцев
появится поболее, чем от чужеродных пределов.
Иной раз забавные гадания о
грядущем государе приходится слышать. Некоторые говорят, что венценосец придет
с Тибета, другие – что с Алтая или тянь-шанских гор. Третьи утверждают, что он
до времени сокрыт в некоем монастыре. На чем же основаны придумки? По своему
разумению люди просто не понимают, как можно быть предизбранным государем и
притом жить в мерзком мире современности. Как бы не загрязнился грядущий
государь от наших пороков! Не поместить ли его в чистоту глуши? Некогда
старообрядцы на дикий Алтай относили мифическую страну сохраненного благочестия
– Беловодье. Здесь то же стремление сберечь святое для себя вдали от мира, в
пустыне. Хватит мутить кофейную гущу! Христос не годами в пустыне уединялся,
апостолы не в безлюдии хранили Благовествование. Все предизбранное там
находится, для чего оно назначено.
грядущем государе приходится слышать. Некоторые говорят, что венценосец придет
с Тибета, другие – что с Алтая или тянь-шанских гор. Третьи утверждают, что он
до времени сокрыт в некоем монастыре. На чем же основаны придумки? По своему
разумению люди просто не понимают, как можно быть предизбранным государем и
притом жить в мерзком мире современности. Как бы не загрязнился грядущий
государь от наших пороков! Не поместить ли его в чистоту глуши? Некогда
старообрядцы на дикий Алтай относили мифическую страну сохраненного благочестия
– Беловодье. Здесь то же стремление сберечь святое для себя вдали от мира, в
пустыне. Хватит мутить кофейную гущу! Христос не годами в пустыне уединялся,
апостолы не в безлюдии хранили Благовествование. Все предизбранное там
находится, для чего оно назначено.
Как же найти настоящего царя?
Имя его мы назвать не можем. Сами размышляйте. Придет час, и набегут, загалдят
претенденты, да только Царя не будет с ними. Он сам объявится в благое время. И
видно станет, что только он Царь.
Имя его мы назвать не можем. Сами размышляйте. Придет час, и набегут, загалдят
претенденты, да только Царя не будет с ними. Он сам объявится в благое время. И
видно станет, что только он Царь.
Помните: не исчезало царство до
сего времени. Это народ на краткую пору потерялся для царства русского, царства
православного. Словно великий Китеж-град стоит Российская империя вокруг нас,
на бескрайних просторах Отчизны. Но не видим этого. Пелена застила духовные очи.
И вот заглядываем мы в потайные озера лесов наших, в неясные омуты исторических
трудов и архивов, в зыбкие глубины предсказаний, – все силимся разглядеть
очертания царства, уловить далекий шелест китежских колоколов. Но мутны воды
там. А царство посреди нас распростерлось невидимо. Но коли так, то и царь не
исчезал. Всегда некто оставался на часах за Старшего. Предстоял перед Господом
за свою империю. Жил с народом одной жизнью. И как гражданин разделял быт, и
как отец печаловался о судьбе его и радовался тяжким подвигам номинальных
подданных своих.
сего времени. Это народ на краткую пору потерялся для царства русского, царства
православного. Словно великий Китеж-град стоит Российская империя вокруг нас,
на бескрайних просторах Отчизны. Но не видим этого. Пелена застила духовные очи.
И вот заглядываем мы в потайные озера лесов наших, в неясные омуты исторических
трудов и архивов, в зыбкие глубины предсказаний, – все силимся разглядеть
очертания царства, уловить далекий шелест китежских колоколов. Но мутны воды
там. А царство посреди нас распростерлось невидимо. Но коли так, то и царь не
исчезал. Всегда некто оставался на часах за Старшего. Предстоял перед Господом
за свою империю. Жил с народом одной жизнью. И как гражданин разделял быт, и
как отец печаловался о судьбе его и радовался тяжким подвигам номинальных
подданных своих.
Если так, то есть достойный
трона. Достойны ли мы опеки его? И зачем унижаем монарха нашего извивающимися
мудрствованиями? Незачем. Есть не только в семье, но и в государстве Отец и
Хозяин. А прочее – от лукавого.
трона. Достойны ли мы опеки его? И зачем унижаем монарха нашего извивающимися
мудрствованиями? Незачем. Есть не только в семье, но и в государстве Отец и
Хозяин. А прочее – от лукавого.
Многие претенденты иноземные
услышат однажды простую отповедь: «Вот очередь претендентов к престолу. По
вашему происхождению вы достойны стать впереди всех. Но очередь эта в России. И
до вас здесь стояли многие. И до многих один оставался старшим. Он не пришел,
ибо не уходил. Он оставался всегда».
услышат однажды простую отповедь: «Вот очередь претендентов к престолу. По
вашему происхождению вы достойны стать впереди всех. Но очередь эта в России. И
до вас здесь стояли многие. И до многих один оставался старшим. Он не пришел,
ибо не уходил. Он оставался всегда».
Кто же будет царем России?
Можно составить три условия для его признания.
Можно составить три условия для его признания.
1. Царь должен быть в родстве с
фамилией Романовых или даже прямой потомок рода их. Это условие имеет
обоснование:
фамилией Романовых или даже прямой потомок рода их. Это условие имеет
обоснование:
а) по пророчеству о том, что
государь будет состоять с Романовыми в родстве по женской линии. Родство
означает преемственность державного духа и благодати династии;
государь будет состоять с Романовыми в родстве по женской линии. Родство
означает преемственность державного духа и благодати династии;
б) Император Михаил II
Александрович не отрекался от восприятия власти, а согласился ее принять, если
народ сам доверится монархической форме правления. Со времени манифеста 3 марта
1917 года до сих пор монархия на Руси не упразднена, и номинально существует,
признаем мы это или нет. Ничего нового еще специально не учреждали;
Александрович не отрекался от восприятия власти, а согласился ее принять, если
народ сам доверится монархической форме правления. Со времени манифеста 3 марта
1917 года до сих пор монархия на Руси не упразднена, и номинально существует,
признаем мы это или нет. Ничего нового еще специально не учреждали;
в) царь Николай II Мученик с
семьей искупили смертями своими общий грех богоотступничества русского народа.
Верные слуги царя, покорившись манифесту Михаила II, претерпели страдания ради
будущего учреждения российского государства. За все это народ чувствует
обязанность на себе. Это долг чести перед Богом. Долг велит родственника
царя-мученика призвать на престол.
семьей искупили смертями своими общий грех богоотступничества русского народа.
Верные слуги царя, покорившись манифесту Михаила II, претерпели страдания ради
будущего учреждения российского государства. За все это народ чувствует
обязанность на себе. Это долг чести перед Богом. Долг велит родственника
царя-мученика призвать на престол.
2. Царь должен быть русского
рода. Прекрасно было бы, если он вырос на земле отеческой, впитал дух ее, дух
ее народа, знал реалии российской жизни, все доброе и дурное в народном характере.
Хорошо, если его семья перенесла с Россией тяготы безбожной власти, Великой
отечественной войны, лишения смутных 1990-х годов.
рода. Прекрасно было бы, если он вырос на земле отеческой, впитал дух ее, дух
ее народа, знал реалии российской жизни, все доброе и дурное в народном характере.
Хорошо, если его семья перенесла с Россией тяготы безбожной власти, Великой
отечественной войны, лишения смутных 1990-х годов.
Но такой человек может быть
только неравнородного или внебрачного происхождения из Романовых. С юридической
точки зрения права такого человека не отличаются от прав иностранных
морганатических Романовых, поэтому, возможно, многие захотят выбрать Романова
не из своих, а из зарубежных неравнородных потомков. Да, правили в России
немецкие принцы и принцессы, но им было
от кого воспринять Русский Дух по приезде в наше Отечество, имелось у них и
время на восприятие уклада русской жизни. Теперь же нет сословий, не
взращивается правящий слой, разрушена преемственность национального воспитания.
Как же нам научить чужестранного князя править по-русски, когда мы и сами этого
толком не понимаем? Одно остается: открыть в нашей среде князя, разумом на
правление просвещенного.
только неравнородного или внебрачного происхождения из Романовых. С юридической
точки зрения права такого человека не отличаются от прав иностранных
морганатических Романовых, поэтому, возможно, многие захотят выбрать Романова
не из своих, а из зарубежных неравнородных потомков. Да, правили в России
немецкие принцы и принцессы, но им было
от кого воспринять Русский Дух по приезде в наше Отечество, имелось у них и
время на восприятие уклада русской жизни. Теперь же нет сословий, не
взращивается правящий слой, разрушена преемственность национального воспитания.
Как же нам научить чужестранного князя править по-русски, когда мы и сами этого
толком не понимаем? Одно остается: открыть в нашей среде князя, разумом на
правление просвещенного.
3. Об истинности царя должно
свидетельствовать Божье знамение. Это событие или даже ряд событий, притом
необязательно чудесных по форме, из которых всем станет понятно, кто
действительно от Бога государь. Эти события будут простыми, но от них все
большее число людей станет доверяться ему. Все начнется с духовного внимания на
него. Такой человек примется делать для России то же, что и многие, но его
поступки будут иметь особый, более значительный смысл. Каждое дело станет
выдвигать его все далее вперед. Именно всеобщность понимания, кто есть царь, и
явится своего рода чудом для маловерных. Сокровенный смысл его поступков – это
и свидетельство воли Божьей, и, одновременно, чудо всеобщего делания. Не
консенсус, а единомыслие – вот путь обретения царя. Не выбора государя, а
отыскания. Выбор сделал Бог. Наша задача найти того, кто живет по этому выбору.
Иного царя Бог нам не укажет, пока этот жив. А избранный Создателем не изменит
вере и своему народу. По слову преподобного Авеля Петербургского, «он будет един и всем понятен, его учует
самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет:
«царь здесь или там», но: «это он». Воля народная покорится милости Божией,
и он сам подтвердит свое призвание…» Два чуда ожидает нас в обретении царя:
чудо всеобщего понимания и всеобщего делания. Понимание его личности,
соработничество в его поступках.
свидетельствовать Божье знамение. Это событие или даже ряд событий, притом
необязательно чудесных по форме, из которых всем станет понятно, кто
действительно от Бога государь. Эти события будут простыми, но от них все
большее число людей станет доверяться ему. Все начнется с духовного внимания на
него. Такой человек примется делать для России то же, что и многие, но его
поступки будут иметь особый, более значительный смысл. Каждое дело станет
выдвигать его все далее вперед. Именно всеобщность понимания, кто есть царь, и
явится своего рода чудом для маловерных. Сокровенный смысл его поступков – это
и свидетельство воли Божьей, и, одновременно, чудо всеобщего делания. Не
консенсус, а единомыслие – вот путь обретения царя. Не выбора государя, а
отыскания. Выбор сделал Бог. Наша задача найти того, кто живет по этому выбору.
Иного царя Бог нам не укажет, пока этот жив. А избранный Создателем не изменит
вере и своему народу. По слову преподобного Авеля Петербургского, «он будет един и всем понятен, его учует
самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет:
«царь здесь или там», но: «это он». Воля народная покорится милости Божией,
и он сам подтвердит свое призвание…» Два чуда ожидает нас в обретении царя:
чудо всеобщего понимания и всеобщего делания. Понимание его личности,
соработничество в его поступках.
Думается, что именно
посредством всеобщего делания царь явится как «первый прочим слугою».
Посмотрите, кто ваш слуга? Кто соболезнует тяготам вашим и грозит наказанием
вашему нерадению? Вот он-то и есть царь! Отыщите его, а Бог всеобщим пониманием
укажет, верна ли находка. Не спорьте о кандидатурах, а оценивайте разных. Пусть
каждый покажет себя в делах, а не в благих словах и притязаниях. Как только
сработаемся, так и царь объявится.
посредством всеобщего делания царь явится как «первый прочим слугою».
Посмотрите, кто ваш слуга? Кто соболезнует тяготам вашим и грозит наказанием
вашему нерадению? Вот он-то и есть царь! Отыщите его, а Бог всеобщим пониманием
укажет, верна ли находка. Не спорьте о кандидатурах, а оценивайте разных. Пусть
каждый покажет себя в делах, а не в благих словах и притязаниях. Как только
сработаемся, так и царь объявится.
Еще одним удивительным событием
станет согласие настоящего царя принять российский престол. Он поставит такие
условия народу, которые выполнить будет очень сложно. Условия эти просты:
обеспечить начальное единство царству. Здесь могут быть разные виды единства:
целостность православия, власти, хозяйства. Сложно сказать, что именно
потребует он, однако иначе быть не может. Потому что о крепости
государственного здания следует позаботиться в начале строительства.
станет согласие настоящего царя принять российский престол. Он поставит такие
условия народу, которые выполнить будет очень сложно. Условия эти просты:
обеспечить начальное единство царству. Здесь могут быть разные виды единства:
целостность православия, власти, хозяйства. Сложно сказать, что именно
потребует он, однако иначе быть не может. Потому что о крепости
государственного здания следует позаботиться в начале строительства.
Народ не царя выберет, но
царство. Государь же не на народный престол взойдет, а на свой, от Бога
посланный. Вполне можно сказать, что с номинальным царем мы и сейчас живем.
Власть номинального монарха – в видении пути движения страны. Он зрит
перспективу, поэтому решения демократической власти в сторону этой перспективы
понятны ему, он расценивает это как свои и Божьи решения. Не только как волю
свыше, но и как свою! Потому что на нем ответственность за эти решения. Он не
делает, но отвечает перед Богом за них. Временщикам же скрытый смысл
собственных дел непонятен. Думают, что укрепляют свою власть, а в
действительности расшатывают и лишаются ее. У второго президента России уже
меньше власти, чем у первого. Ах, как жаль, что царю придется отвечать за траты
демократии, за уничтожение природных богатств бунташными слугами своими. При
расточительной власти теряем мы сокровища природы, а при царе станем беречь их.
Экономить означает отказывать себе. Кто же будет нас удерживать от мотовства?
Венчанный Государь! Именно на него устремим мы свое грядущее недовольство за
сегодняшнюю беззаботность. Наши будущие упреки и стоны – вот что готовим предизбранному
монарху. Это горчайший напиток, нескончаемый, пока будет жить цивилизация.
Неупиваемую чашу порфироносцу мы предназначаем. Во время оно Михаил Феодорович
отказывался взойти на царство, ибо видел обкраденную казну, а будущий
порфироносец примет не просто разоренную страну, но изрядно опустевшие сундуки
природных богатств. Кто поймет это, тому
трон каленым железом покажется!
царство. Государь же не на народный престол взойдет, а на свой, от Бога
посланный. Вполне можно сказать, что с номинальным царем мы и сейчас живем.
Власть номинального монарха – в видении пути движения страны. Он зрит
перспективу, поэтому решения демократической власти в сторону этой перспективы
понятны ему, он расценивает это как свои и Божьи решения. Не только как волю
свыше, но и как свою! Потому что на нем ответственность за эти решения. Он не
делает, но отвечает перед Богом за них. Временщикам же скрытый смысл
собственных дел непонятен. Думают, что укрепляют свою власть, а в
действительности расшатывают и лишаются ее. У второго президента России уже
меньше власти, чем у первого. Ах, как жаль, что царю придется отвечать за траты
демократии, за уничтожение природных богатств бунташными слугами своими. При
расточительной власти теряем мы сокровища природы, а при царе станем беречь их.
Экономить означает отказывать себе. Кто же будет нас удерживать от мотовства?
Венчанный Государь! Именно на него устремим мы свое грядущее недовольство за
сегодняшнюю беззаботность. Наши будущие упреки и стоны – вот что готовим предизбранному
монарху. Это горчайший напиток, нескончаемый, пока будет жить цивилизация.
Неупиваемую чашу порфироносцу мы предназначаем. Во время оно Михаил Феодорович
отказывался взойти на царство, ибо видел обкраденную казну, а будущий
порфироносец примет не просто разоренную страну, но изрядно опустевшие сундуки
природных богатств. Кто поймет это, тому
трон каленым железом покажется!
В любом случае, какой бы
фамилии человек ни воссел на престол Третьего Рима, после венчания он станет
Романовым. Романовы – это фамилия не
семьи, но Империи.
фамилии человек ни воссел на престол Третьего Рима, после венчания он станет
Романовым. Романовы – это фамилия не
семьи, но Империи.
В заключение нам следует
определить отношение к тем, кто за державу, но не за царство; за царство, но не
за царя; за царя, но после восстановления царства. Эти люди не полные наши
единомышленники, но союзники, разделяющие многие наши идеи. Ибо «Кто не
против вас, тот за вас» (Мк. 9,40). Наше учение цельное, ибо существовало
издревле. Наши союзники не враги, но конкуренты. Не будем ругаться, и спорить с
ними, ибо они, убеждая людей в правоте общих посылок, вносят в души нравственный
конфликт, который постепенно разрешится в Вере, а из последней выйдет к
монархии. Соперники до какого-то момента помогают нашему делу, пока оно еще
молодое. Затем они начинают дело тормозить, но раскачавшаяся на стремнинах
потрясений лодка истории сама сбрасывает за борт все, что не закреплено.
определить отношение к тем, кто за державу, но не за царство; за царство, но не
за царя; за царя, но после восстановления царства. Эти люди не полные наши
единомышленники, но союзники, разделяющие многие наши идеи. Ибо «Кто не
против вас, тот за вас» (Мк. 9,40). Наше учение цельное, ибо существовало
издревле. Наши союзники не враги, но конкуренты. Не будем ругаться, и спорить с
ними, ибо они, убеждая людей в правоте общих посылок, вносят в души нравственный
конфликт, который постепенно разрешится в Вере, а из последней выйдет к
монархии. Соперники до какого-то момента помогают нашему делу, пока оно еще
молодое. Затем они начинают дело тормозить, но раскачавшаяся на стремнинах
потрясений лодка истории сама сбрасывает за борт все, что не закреплено.
Без Православия в России вещи держатся плохо. Жить по
нашей вере, значит жить с Царём.
нашей вере, значит жить с Царём.
