Москва, 27 декабря — Наша Держава (Владимир Антонов). Снова грядёт Новый Год. Хоть ты его уже и не ждёшь в
стремлении к посту и борении с собой, но мир желает своего. Очередной раз
приходится быть свидетелем рабочего «корпоратива». И вот приходим в весьма, как говорят, приличное
заведение. Усаживаемся, собираемся, пока ещё тихо, и есть возможность
поговорить. Но нет громких слов, красивых тостов и напутственных речей.
стремлении к посту и борении с собой, но мир желает своего. Очередной раз
приходится быть свидетелем рабочего «корпоратива». И вот приходим в весьма, как говорят, приличное
заведение. Усаживаемся, собираемся, пока ещё тихо, и есть возможность
поговорить. Но нет громких слов, красивых тостов и напутственных речей.
Сотрудники потихоньку общаются между собой, о чём-то шутят, наливают кто как, чокаются
и ненасытно вливают в утробу. Внутри тлеет желание с чувством всех
поблагодарить и поздравить, но с грустью понимаешь, насколько атмосфера
пустобрехания и хохмы не располагает слушателей к чему-то красивому, доброму,
вечному.
и ненасытно вливают в утробу. Внутри тлеет желание с чувством всех
поблагодарить и поздравить, но с грустью понимаешь, насколько атмосфера
пустобрехания и хохмы не располагает слушателей к чему-то красивому, доброму,
вечному.
Наконец, начинается программа вечера. Сначала всех
посвящают, что грядущий год — это год обезьяны. И вот возбуждённая толпа
ликует, как на сцене с акробатическими номерами кривляется обезьяна, а после с
удовольствием фотографируется со всеми желающими.
посвящают, что грядущий год — это год обезьяны. И вот возбуждённая толпа
ликует, как на сцене с акробатическими номерами кривляется обезьяна, а после с
удовольствием фотографируется со всеми желающими.
Чтобы это могло значить?
После на сцене появляется Дедушка Мороз в костюме
Санта Клауса, т.е. Святого Николая, согласно переводу. Дедушка после короткого
скромного выхода начинает бесноваться, подобно всё той же обезьяне, но и этого
мало, чтобы увеселить толпу. Дедушка приглашает к себе напарницу и начинает
вертеть перед ней эротический танец, снимая тулупчик, жилетку, рубаху и даже
штаны, оставшись в образе культуриста со стрингами. Толпа ликует и кричит, а
чучело ещё достаточное время по-хозяйски ходит по кабаку (приличному
ресторану), обнимается и фотографируется с обожаемой его толпой.
Санта Клауса, т.е. Святого Николая, согласно переводу. Дедушка после короткого
скромного выхода начинает бесноваться, подобно всё той же обезьяне, но и этого
мало, чтобы увеселить толпу. Дедушка приглашает к себе напарницу и начинает
вертеть перед ней эротический танец, снимая тулупчик, жилетку, рубаху и даже
штаны, оставшись в образе культуриста со стрингами. Толпа ликует и кричит, а
чучело ещё достаточное время по-хозяйски ходит по кабаку (приличному
ресторану), обнимается и фотографируется с обожаемой его толпой.
А это что бы могло значить?
Напоминает мне это толпу, наверное, весьма себе
хороших людей, у каждого из которых добрые семьи, родители дети, работа…,
безумную толпу, вторящую зову своих учителей: «распни, распни Его!». Когда
совершилась вселенская трагедия, когда богоизбранный народ убил своего Бога,
когда возмездие настигло их и камня на камне не осталось во святом граде
Иерусалиме, миллионы были растерзаны, а оставшиеся изгнаны со Святой Земли.
хороших людей, у каждого из которых добрые семьи, родители дети, работа…,
безумную толпу, вторящую зову своих учителей: «распни, распни Его!». Когда
совершилась вселенская трагедия, когда богоизбранный народ убил своего Бога,
когда возмездие настигло их и камня на камне не осталось во святом граде
Иерусалиме, миллионы были растерзаны, а оставшиеся изгнаны со Святой Земли.
Не этот ли апокалиптический сценарий разворачивается
сегодня пока ещё прикрыто, но уже совсем не тайно в каждом из ночных кабаков.
сегодня пока ещё прикрыто, но уже совсем не тайно в каждом из ночных кабаков.
Не так ли и наша толпа, «зажигаемая» ведущим,
одобрительно ликует «раздень, поругай, убей его!». И с Доброго Дедушки Мороза —
святого угодника Божия Николая — с нетерпением срывают одежды, оплевывают,
бичуют и убивают его образом извращённого культуриста. Всё. Деда Мороза не
стало, остался демон-культурист, коронованный красной шапкой убитого Дедушки. А
дальше, возбуждённая толпа, изрядно пьянея, продолжила веселиться и плясать,
увлекаясь бесами флирта, блуда и разврата. За полночь упоенная толпа переберёт
ещё пару ночных заведений, пока наконец не окажется в кровати своей любимой
семьи. А утром будет тревожно интересоваться друг у друга не согрешил ли, не
засвидетельствовал ли кто лишнего. И, получив, ободряющие ответы ещё долго
будет с наслаждением разбирать подробности незабываемого вечера.
одобрительно ликует «раздень, поругай, убей его!». И с Доброго Дедушки Мороза —
святого угодника Божия Николая — с нетерпением срывают одежды, оплевывают,
бичуют и убивают его образом извращённого культуриста. Всё. Деда Мороза не
стало, остался демон-культурист, коронованный красной шапкой убитого Дедушки. А
дальше, возбуждённая толпа, изрядно пьянея, продолжила веселиться и плясать,
увлекаясь бесами флирта, блуда и разврата. За полночь упоенная толпа переберёт
ещё пару ночных заведений, пока наконец не окажется в кровати своей любимой
семьи. А утром будет тревожно интересоваться друг у друга не согрешил ли, не
засвидетельствовал ли кто лишнего. И, получив, ободряющие ответы ещё долго
будет с наслаждением разбирать подробности незабываемого вечера.
Как же так получается, что вполне себе
состоятельные, приличные люди в приличном ресторане убивают Бога в образе
Дедушки Мороза и уже совсем кощунственно в европейском образе, в из Европы же
привезённой одежде, Святителя Николая. Как ясно, это преступление следует за
богооставлением, и богоотрицанием, и богоубийствовм перво-наперво в своей душе.
состоятельные, приличные люди в приличном ресторане убивают Бога в образе
Дедушки Мороза и уже совсем кощунственно в европейском образе, в из Европы же
привезённой одежде, Святителя Николая. Как ясно, это преступление следует за
богооставлением, и богоотрицанием, и богоубийствовм перво-наперво в своей душе.
Значится однажды и богоизбранный христианский народ настигнет
гнев Божий, предав на разорение иноплеменных, изгнав со святой земли — Небесных
Обителей, Горнего Иерусалима.
гнев Божий, предав на разорение иноплеменных, изгнав со святой земли — Небесных
Обителей, Горнего Иерусалима.
Уместно
вспоминаются слова и Иеромонаха Романа:
вспоминаются слова и Иеромонаха Романа:
Без Бога нация — толпа,
Объединенная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль, что еще страшней, — жестока…
и
М.Ю. Лермонтова:
М.Ю. Лермонтова:
…Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает
наперед.
