Санкт-Петербург, 7 января – Наша Держава. Ёлка в эмиграции первой волны составляет особую страницу в судьбе русской ёлки. Небывалый в истории России людской поток увлёк за её пределы людей, долгие годы бережно хранивших память о родине и свято соблюдавших старинные традиции.
Рождественская ёлка, которая относительно недавно завоевала Россию, в среде эмигрантов первой волны оказалась в одном ряду с самыми дорогими утраченными ценностями. Эта странная метаморфоза, произошедшая с ёлкой, которую ещё менее века тому назад называли “немецким нововведением”, привела к тому, что именно она, запечатлевшаяся в сознании эмигрантов как прекрасное воспоминание детства, превратилась в один из главных символов родины, утраченной в результате большевистской революции.
Поэтому неудивительно, что воспоминания о России, приобретавшие особенную остроту в дни великих праздников, возрождали в сознании картины безвозвратно ушедшего прошлого – родного дома, родной природы, православных праздников, в первую очередь Пасхи и Рождества с его непременной и столь полюбившейся ёлкой: “Рождественские праздники были особенно ценны… ёлкой со всеми её игрушками и сластями, сусальным дождём и т.д.“. Тысячи русских семей, потерявших родину, на Рождество вспоминали самые прекрасные моменты своей жизни, и ёлка оказывалась в ряду этих воспоминаний – “Сейчас в центре рождественского веселья, преимущественно в городах, стоит убранная свечами, разукрашенная ёлка – символ Небесного Света – нашего Спасителя” – писала парижская эмигрантская газета “Возрождение”. – “Сияющая огнями ёлка не потеряла своего обаяния и на чужбине – она связана невидимыми нитями с нашим милым и невозвратным прошлым“. “…раскрыв коробку со старыми ёлочными украшениями, можно неожиданно вспомнить многое“.
Сегодня опять, во сне,
Я вспомнил мой первый шаг:
Весёлый пушистый снег
И отблеск ёлки в свечах.
Подобного рода признания постоянно встречаются в рождественских номерах эмигрантских изданий. Даже своя, обычно с громадным трудом устроенная маленькая ёлочка была для эмигрантов лишь “условным символом какой – то другой ёлки”, той, которую они знали в России. В печальной “Рождественской думе эмигранта” русская ёлка воспринимается как пространственно отдалённая от лишившихся родины людей:
Настало Рождество Христово,
А ёлка наша не готова.
Вдали от нас она стоит
И думу скорбную таит…
Мы ждём, что ёлочный наш дед
К нам за рубеж проложит след.
И.С. Шмелёв в книге “Лето Господне”, над которой он работал в эмиграции с 1933 по 1948 год, ностальгически восстанавливает в памяти дореволюционное русское Рождество. В его воспоминаниях ёлка предстаёт не только как обязательный рождественский атрибут, но и как характерная черта именно русского Рождества, а для писателя – единственно истинного. И русские ёлки для него несравнимы ни с какими другими:
“Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, – лес ёлок. А какие ёлки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, – тычинки. У нашей ёлки… как отогреется, расправит лапы, – чаща“
Те же ноты звучат и в мемуарах Ивана Лукаша. Написанные много лет спустя после отъезда из России, они, помимо переполнявшей их тоски по давно ушедшему в прошлое прекрасному русскому Рождеству, донесли до нас множество мелких подробностей о русском “ёлочном быте”: “На Рождестве в домашнем воздухе были разлиты чистое тепло и прохлада ёлки“. Сны у него перемежаются с воспоминаниями:
“… Приснилось, что потерял шапку и хожу среди рождественских ёлок у Академии Художеств, – по еловому лесу… Впрочем, ёлки и наяву продавались у Академии Художеств, на 4-ой линии. Мелкие, жидкие снизу, воткнутые в деревянные кресты, стояли на дровнях, другие, перевязанные мочалками, были повалены друг на друга в снег, и высились чащей большие ели, перекладины которых были из брёвен“.
Постоянные преувеличения и идеализация эмигрантами ёлок своего российского детства порою у них самих вызывали иронию. Именно эту особенность их памяти шутливо обыгрывал А. Ренников в одном из своих святочных текстов, посвящённом рассказам эмигрантов о прекрасном российском прошлом.
“А ёлки у всех в детстве были только гигантские: высотой метров в десять, пятнадцать. Свечей зажигали при пошатнувшихся делах одну тысячу, при улучшении обстоятельств – две. Чтобы прикрепить звезду к вершине ёлки, специально звали из местного цирка акробата“.
Впрочем, эти преувеличения не всегда были столь уж далеки от реальности. Князь Ф.Ф. Юсупов в своих эмигрантских мемуарах рассказывает о тех феерических ёлках, которые устраивались в их петербургском доме не Мойке:
“Готовились целыми днями, на стремянках вместе с прислугой наряжали высоченную ёлку, до потолка. Сиянье стеклянных шаров и серебряного дождя зачаровывало наших слуг – азиатов. Прибывали поставщики, доставляли нам подарки для друзей, и суматоха росла. В праздничный день являлись гости – почти все дети, наши ровесники, приносили с собой чемоданы, чтобы унести подарки. Подарки нам раздавали, потом угощали горячим шоколадом с пирожными и вели в зал на “русские горки”.“
Рождественская ёлка превратилась в один из устойчивых образов эмигрантской литературы. Вспоминается, приобретая новое, трагическое осмысление, и сюжет о “чужой ёлке”: любующийся на чужую ёлку оборвыш теперь ассоциируется с судьбой разбросанных по всему миру русских людей.
Старый рождественский рассказ о замерзающем перед чужим окном, в котором видна нарядная ёлка, мальчике, сама судьба расширила, обобщила и развила в целую драму. Элементы рассказа остались те же. Громадное окно чужого благоустроенного дома, сверкающая Рождественская ёлка, весёлые довольные дети, которых ждёт радость и грядущая нормальная жизнь в своей стране с её привычным бытом. Но мальчик уже не мальчик, а тысячи разбросанных по всему миру бездомных русских.
В рассказе четырнадцатилетнего мальчика, присланном перед Рождеством 1924 года в берлинскую газету “Дни”, одинокий русский эмигрант в Сочельник бредёт по улицам Берлина; во всех окнах он видит зажжённые ёлки. “У них есть родина, семья… – думает он. – У меня этого счастья нет… Я на чужбине среди этих чужих, холодных людей“. […]
Стал я безродным, какое же мне Рождество?
Но почему – то в Сочельник, как некогда в детстве,
Сердце взлетает и ждёт неизвестно чего…
https://mosds.mos.ru/presscenter/news/detail/7798727.html?sphrase_id=245542478
