Москва, 17 января — Наша Держава. Идея государства, его обязательность в человеческой жизни сродни
политической аксиоме, оспариваемой только социальными утопистами.
политической аксиоме, оспариваемой только социальными утопистами.
Государство есть неотъемлемая составляющая человеческой свободы,
общественной безопасности и доступной в земной реальности правды. Но,
несмотря на это, понимание идеи государства в нашем обществе очень
туманно, что опасно и для власти, и для страны в целом.
Мы все родились и живём под сенью государственности. Привыкли к
существованию государства и не обращаем особого внимания на его
присутствие в нашей жизни. Наше внимание к государству возвращается по
пословице «Что имеем, не храним, потерявши, плачем». Более осязаемо мы
чувствуем, когда оно начинает почти отсутствовать в нашей жизни. Его
искусственно-идеологическая отстранённость от нас при смене
политического режима, как это было в самом начале 1990-х годов,
возвращает нам чувство важности и ценность теряемого государственного
отцовства.
существованию государства и не обращаем особого внимания на его
присутствие в нашей жизни. Наше внимание к государству возвращается по
пословице «Что имеем, не храним, потерявши, плачем». Более осязаемо мы
чувствуем, когда оно начинает почти отсутствовать в нашей жизни. Его
искусственно-идеологическая отстранённость от нас при смене
политического режима, как это было в самом начале 1990-х годов,
возвращает нам чувство важности и ценность теряемого государственного
отцовства.
Отцы и «отчимы»
В те годы было достаточно острое ощущение «брошенности»,
«оставленности», «безотцовщины». Но, с другой стороны, «безотцовщина»,
хотя и при некоем властном присутствии «жестокого отчима», была ощущаема
и до развала Советского Союза. Коммунистический «жестокий отчим»,
ставший к закату своих дней слабым, маразматичным и, как все
жестоковыйные, лютовавшие всю свою сознательную жизнь люди, даже
сентиментальным персонажем, сменился на нового «неверного и вороватого
отчима», ищущего радостей на стороне и выносящего из дома всё, что под
руку подвернётся. Новый либеральный «отчим» (режим) 1990-х годов был
просто более молодым и ветреным и, похоже, хотел заложить всю свою новую
«семью» (страну) в кабалу странам Запада.
«оставленности», «безотцовщины». Но, с другой стороны, «безотцовщина»,
хотя и при некоем властном присутствии «жестокого отчима», была ощущаема
и до развала Советского Союза. Коммунистический «жестокий отчим»,
ставший к закату своих дней слабым, маразматичным и, как все
жестоковыйные, лютовавшие всю свою сознательную жизнь люди, даже
сентиментальным персонажем, сменился на нового «неверного и вороватого
отчима», ищущего радостей на стороне и выносящего из дома всё, что под
руку подвернётся. Новый либеральный «отчим» (режим) 1990-х годов был
просто более молодым и ветреным и, похоже, хотел заложить всю свою новую
«семью» (страну) в кабалу странам Запада.
Оба «отчима» — что коммунистический, что либеральный — не имели
никакого понятия, да и никогда не задумывались о древних и глубоких
смыслах государственного «отцовства». Так по-настоящему никого и не
«усыновив», ни тот, ни другой в периоды своего властвования не
стремились и не стали родными для русских людей.
никакого понятия, да и никогда не задумывались о древних и глубоких
смыслах государственного «отцовства». Так по-настоящему никого и не
«усыновив», ни тот, ни другой в периоды своего властвования не
стремились и не стали родными для русских людей.
После настоящего «отцовства» Русских Государей временный статус
республиканских любовников нашей Родины за последнее столетие не
обременял их сложными размышлениями. Да они, волею революционных ветров
возлёгшие на ещё не остывшее ложе природных Державных Владык, и не были
способны понять величие целей и христианскую глубину Русской
цивилизации.
республиканских любовников нашей Родины за последнее столетие не
обременял их сложными размышлениями. Да они, волею революционных ветров
возлёгшие на ещё не остывшее ложе природных Державных Владык, и не были
способны понять величие целей и христианскую глубину Русской
цивилизации.
Последние сто республиканских лет в нашей стране сильно затуманили
идею классического отеческого государства. Советские идеологи
постулировали, что при коммунизме государство должно отмереть, и на его
место в управлении обществом должны заступить некие коммунистические
производственные взаимоотношения, где вознаграждение за труд должно быть
отделено от самого труда. От каждого по способностям, но без оплаты, и
каждому по потребностям, но без оценки его труда. Этой марксистской
«псевдологикой» отучили народ трудиться, а, продвигаясь по этой дороге,
далее развалили и своё классовое государство.
идею классического отеческого государства. Советские идеологи
постулировали, что при коммунизме государство должно отмереть, и на его
место в управлении обществом должны заступить некие коммунистические
производственные взаимоотношения, где вознаграждение за труд должно быть
отделено от самого труда. От каждого по способностям, но без оплаты, и
каждому по потребностям, но без оценки его труда. Этой марксистской
«псевдологикой» отучили народ трудиться, а, продвигаясь по этой дороге,
далее развалили и своё классовое государство.
Либеральные идеологи как родные братья предыдущих «социопатов» так же
давно говорят о неэффективности и неважности государства. Вера в некий
«саморегулируемый рынок» вполне заменяет для либералов идею национальной
государственности и национальной экономики. Да и сами национальные
государства для этих приверженцев мирового глобализма давно считаются
препятствием для «прогресса» и даже великодержавным «злом», с которым
надо бороться.
давно говорят о неэффективности и неважности государства. Вера в некий
«саморегулируемый рынок» вполне заменяет для либералов идею национальной
государственности и национальной экономики. Да и сами национальные
государства для этих приверженцев мирового глобализма давно считаются
препятствием для «прогресса» и даже великодержавным «злом», с которым
надо бороться.
«Стихийность рынка» при либерализме или стихийность власти
«коммунистического производства» — плохие заменители государства. При
либерализме стихийность рынка «невидимой рукой» крайне плохо руководит
экономикой обществ, а руководство некоего коммунистического производства
и коммунистических отношений с подобной же «невидимой рукой», слава
Богу, просто невозможны в исторической человеческой действительности.
«коммунистического производства» — плохие заменители государства. При
либерализме стихийность рынка «невидимой рукой» крайне плохо руководит
экономикой обществ, а руководство некоего коммунистического производства
и коммунистических отношений с подобной же «невидимой рукой», слава
Богу, просто невозможны в исторической человеческой действительности.
Так что, желая изжить в нашем обществе и коммунистические, и
либеральные идеологии, необходимо уделить особое внимание восстановлению
правильного понимания идеи Верховной власти и государства.
либеральные идеологии, необходимо уделить особое внимание восстановлению
правильного понимания идеи Верховной власти и государства.
Библейское установление Власти и государства
Прежде чем появиться государству, необходимо было сформироваться
общественным отношениям, которые регулировались бы некими общими для
всех нормами. В библейской традиции самой древней общественной нормой
является заповедь времён завета Творца с Ноем, которая гласила: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека, ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9, 6).
общественным отношениям, которые регулировались бы некими общими для
всех нормами. В библейской традиции самой древней общественной нормой
является заповедь времён завета Творца с Ноем, которая гласила: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека, ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9, 6).
Эта заповедь предоставляет обществу власть над жизнью и смертью тех,
кто будет преступать эту охранительную для человека заповедь во имя
общего ограждения человеческой жизни. Здесь не идёт речи о мести,
которая бы разрешала родственникам убитого в свою очередь убивать
виновного. Здесь речь идёт об учреждении Власти в человеческом роде,
которая должна преследовать человекоубийц.
кто будет преступать эту охранительную для человека заповедь во имя
общего ограждения человеческой жизни. Здесь не идёт речи о мести,
которая бы разрешала родственникам убитого в свою очередь убивать
виновного. Здесь речь идёт об учреждении Власти в человеческом роде,
которая должна преследовать человекоубийц.
Святитель Филарет (Дроздов) говорит, что по этой заповеди было позволительно убивать животных, но «дабы
обыкновение отнимать жизнь у животных не проложило пути к
человекоубийству, должно памятовать, что власть над владыкою земных
тварей [человеком] принадлежит Богу, и что сокрушающий подобие и образ
Божий оскорбляет владычество и славу Его» (Святитель Филарет (Дроздов). Толкование на Книгу Бытия).
обыкновение отнимать жизнь у животных не проложило пути к
человекоубийству, должно памятовать, что власть над владыкою земных
тварей [человеком] принадлежит Богу, и что сокрушающий подобие и образ
Божий оскорбляет владычество и славу Его» (Святитель Филарет (Дроздов). Толкование на Книгу Бытия).
Для исполнения этой заповеди должна была появиться в человеческом
общежитии власть. То есть учреждалось и благословлялось появление
Верховной Власти в человеческом обществе.
общежитии власть. То есть учреждалось и благословлялось появление
Верховной Власти в человеческом обществе.
«В этом древнейшем правовом определении, какое только известно нам, — писал другой известный православный богослов, — нельзя
не видеть божественного установления если не самого государства, то во
всяком случае верховной человеческой власти… так как тут нет речи о
частной мести родственников убитого, то, очевидно, этим постановлением
предполагается начальство или правительство как такой орган власти, при
посредстве которого должен поддерживаться в жизни людей правовой
порядок, который мы и называем государством». (Стеллецкий Н. С.
прот., проф. Опыт Нравственного православного Богословия в
апологетическом освещении. Ч. 3. Общественная нравственность. Харьков,
1917. С. 277).
не видеть божественного установления если не самого государства, то во
всяком случае верховной человеческой власти… так как тут нет речи о
частной мести родственников убитого, то, очевидно, этим постановлением
предполагается начальство или правительство как такой орган власти, при
посредстве которого должен поддерживаться в жизни людей правовой
порядок, который мы и называем государством». (Стеллецкий Н. С.
прот., проф. Опыт Нравственного православного Богословия в
апологетическом освещении. Ч. 3. Общественная нравственность. Харьков,
1917. С. 277).
Итак, Власть и, как политическое следствие её, государство
проистекают из самого установления Божия — для исполнения нравственной
заповеди ограждать само существование человеческой жизни на Земле как
достояния и творения Божия.
проистекают из самого установления Божия — для исполнения нравственной
заповеди ограждать само существование человеческой жизни на Земле как
достояния и творения Божия.
Государство как психологический союз
Любой общественный союз строится на основе психологической
кооперации. В этом союзном обществе вступают во взаимодействие даже не
сами люди, а чувства, представления и желания отдельных человеческих
личностей, создавая национальные общности. Подобная общественная
кооперация предполагает некое общее направление этих разнообразных и
противоположных чувств, хотений и представлений. Для этого нужна
направляющая властная сила. И она появляется как последствие этого
объединительного общественного процесса и становится важнейшим фактором
его совершения.
кооперации. В этом союзном обществе вступают во взаимодействие даже не
сами люди, а чувства, представления и желания отдельных человеческих
личностей, создавая национальные общности. Подобная общественная
кооперация предполагает некое общее направление этих разнообразных и
противоположных чувств, хотений и представлений. Для этого нужна
направляющая властная сила. И она появляется как последствие этого
объединительного общественного процесса и становится важнейшим фактором
его совершения.
Здесь немаловажно будет заметить, что психологические основы
общественной жизни носят глубоко национальный характер. В силу
разнообразных исторически сложившихся условий жизни любой нации она
отстраивает свой государственный организм, исходя из своего понимания
добра и зла, правды и несправедливости, то есть стремится построить
такое общество и такую власть в нём, чтобы её национальные ценности
получили наиболее благоприятные условия для своего развития и охранения.
общественной жизни носят глубоко национальный характер. В силу
разнообразных исторически сложившихся условий жизни любой нации она
отстраивает свой государственный организм, исходя из своего понимания
добра и зла, правды и несправедливости, то есть стремится построить
такое общество и такую власть в нём, чтобы её национальные ценности
получили наиболее благоприятные условия для своего развития и охранения.
Государство — одна из сложнейших человеческих институций. Это не
только власть, это не только территория и даже не только граждане.
Государство — прежде всего психологический союз людей, решивших жить
совместно, решивших обособиться в форме закрытого для влияния чужих
государственного сообщества. Государства — сообщества власти и
организованного этой властью народа, отделившегося от своих соседей как
от чуждых им по духу.
только власть, это не только территория и даже не только граждане.
Государство — прежде всего психологический союз людей, решивших жить
совместно, решивших обособиться в форме закрытого для влияния чужих
государственного сообщества. Государства — сообщества власти и
организованного этой властью народа, отделившегося от своих соседей как
от чуждых им по духу.
Чаще всего государства формируются уже существующей Властью, которая
своей силой, как обручем, сплачивает этот психологический союз. А сила
Власти умножается степенью сознательного подчинения граждан. Чем
свободнее и сознательнее психологическое признание власти, тем власть
более дееспособна и многократно укрепляется силами подчиняющихся ей
граждан, как своими приводными ремнями.
своей силой, как обручем, сплачивает этот психологический союз. А сила
Власти умножается степенью сознательного подчинения граждан. Чем
свободнее и сознательнее психологическое признание власти, тем власть
более дееспособна и многократно укрепляется силами подчиняющихся ей
граждан, как своими приводными ремнями.
Государство — институция, которая через мировоззрение народа
формирует или поддерживает психологические поведенческие модели
подчинения в общем ходе жизни в отдельно взятом сообществе людей. Обычно
эта отдельность государств формируется их вероисповеданием и формой
власти, принципом власти, особостью династии, то есть чем-то, что разнит
их с окружающими людьми, не входящими в это сообщество.
формирует или поддерживает психологические поведенческие модели
подчинения в общем ходе жизни в отдельно взятом сообществе людей. Обычно
эта отдельность государств формируется их вероисповеданием и формой
власти, принципом власти, особостью династии, то есть чем-то, что разнит
их с окружающими людьми, не входящими в это сообщество.
Таким образом, государство можно описать как
религиозно-мировоззренческую и психологическо-поведенческую форму
объединения, скреплённую религиозно-мотивированной властью, которая
соответствует представлениям некоего общества людей, готового охотно ей
подчиняться как власти, отображающей её (народа) представления о правде,
о правильности или о праведной жизни.
религиозно-мировоззренческую и психологическо-поведенческую форму
объединения, скреплённую религиозно-мотивированной властью, которая
соответствует представлениям некоего общества людей, готового охотно ей
подчиняться как власти, отображающей её (народа) представления о правде,
о правильности или о праведной жизни.
В следующей статье цикла «Монархическая идеология» мы поговорим о глубокой связи государственности и нации, формирующей её.
