Санкт-Петербург, 16 сентября — Наша Держава. На Дворцовой площади, в самом сердце Петербурга, долгие годы висела мемориальная табличка в честь Владимира Ленина. Кто помнит, что была такая? А ведь не могло не быть на главной площади «города Ленина» мемориальной доски с надписью «здесь был ЛЕНИН».
Доска исчезла. Кажется, было это в предрождественские дни, в конце 2015 года. Никто этого не заметил. Не было никаких проявлений печали по этому поводу. Вообще никаких.
Совсем не так, как в 1944 году, когда площадь перестала быть площадью Урицкого. Блокада закончилась, Дворцовая площадь вернулась. Для большинства переживших блокаду площадь всегда была, всегда останется Дворцовой. А вот «пл. Урицкого» — кто заметил эту «потерю»?
А все же — чему была посвящена эта доска? Что именно Ленин тут делал?
Каждый православный человек может прочитать об этом в… житии священномученика Иоанна Кочурова — первого новомученика Церкви Русской.
Итак, чем же Ленин «руководил с 27 по 31 октября»?
«…События Февральской революции, разразившейся в Петрограде уже через 3 месяца после назначения отца Иоанна в Екатерининский собор, стали постепенно втягивать Царское Село в коварный водоворот революционных событий…
<…>
Через несколько дней после захвата в октябре 1917 года власти в Петрограде большевиками эхо грозных событий, происшедших в столице, отозвалось в Царском Селе. Стремясь вытеснить из Царского Села находившиеся там казачьи части генерала П. Н. Краснова, к городу двинулись из Петрограда вооруженные отряды красногвардейцев, матросов и солдат, поддержавших большевистский переворот. Утром 30 октября 1917 года, находясь на подступах к Царскому Селу, большевистские отряды стали подвергать город артиллерийскому обстрелу. В Царском Селе, жители которого, как, впрочем, и все население России, еще не подозревали о том, что страна оказалась ввергнутой в гражданскую войну, началась паника, многие горожане устремились в православные храмы, в том числе и в Екатерининский собор, надеясь обрести за богослужением молитвенное успокоение и услышать с амвона пастырское увещевание в связи с происходившими событиями. Весь клир Екатерининского собора живо откликнулся на духовное вопрошание своей паствы и после особого молебна о прекращении междоусобной брани, совершенного под сводами до отказа заполненного храма, настоятель собора протоиерей Н. И.Смирнов вместе с другими соборными священниками отцом Иоанном и отцом Стефаном Фокко приняли решение о совершении в городе крестного хода с чтением нарочитых молений о прекращении междоусобной братоубийственной брани.
На страницах газеты «Всероссийский церковно-общественный вестник» через несколько дней было приведено свидетельство корреспондента одной из петроградских газет, следующим образом описывающее события, происходившие во время крестного хода:
«Крестный ход пришлось совершать под артиллерийским обстрелом и вопреки всех ожиданий он вышел довольно многолюдным. Рыдания и вопли женщин и детей заглушали слова молитвы о мире. Два священника на пути крестного хода произнесли горячие проповеди, призывая народ к спокойствию ввиду грядущих испытаний.
Мне удалось с достаточной положительностью установить, что проповеди священников были лишены какого-либо политического оттенка.
Крестный ход затянулся. Сумерки сменились вечером. В руках молящихся зажглись восковые свечи. Пел весь народ.
Как раз в эти минуты из города отходили казаки. Священников предупреждали об этом:
— Не пора ли прекратить моления?!
— Мы исполним свой долг до конца, — заявили они. — И ушли от нас и идут к нам братья наши! Что они сделают нам?»
Желая предотвратить возможность боев на улицах Царского Села, командование казачьих частей вечером 30 октября стало выводить их из города, и утром 31 октября, не встретив какого-либо сопротивления, в Царское Село вступили большевистские отряды. Один из безымянных очевидцев последовавших затем в Царском Селе трагических событий в письме выдающемуся петербургскому протоиерею Ф. Н. Орнатскому, которому самому вскоре довелось принять мученическую смерть от богоборческой власти, безыскусными, но в этой безыскусности глубоко проникновенными словами повествовал о страстотерпчестве, выпавшем на долю отца Иоанна.
«Вчера (31 октября), — писал он, — когда большевики вступили вкупе с красногвардейцами в Царское, начинался обход квартир и аресты офицеров, а отца Иоанна (Александровича Кочурова) свели на окраину города, к Федоровскому собору, и там убили за то, что священники, организуя крестный ход, молились будто бы только о победе казаков, что, конечно, на самом деле не было и быть не могло. Остальных священников вечером вчера отпустили. Таким образом одним мучеником за Веру Христову стало больше. Почивший хотя и пробыл в Царском недолго, но снискал себе всеобщие симпатии, и на его беседы стекалась масса народу».
Уже упоминавшийся выше петроградский корреспондент воспроизвел ужасающую картину мученической гибели отца Иоанна и последовавших за ней событий с дополнительными подробностями:
«Священники были схвачены и отправлены в помещение Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Священник отец Иоанн Кочуров воспротестовал и пытался разъяснить дело. Он получил несколько ударов по лицу. С гиканьем и улюлюканьем разъяренная толпа повела его к царскосельскому аэродрому. Несколько винтовок было поднято на безоружного пастыря. Выстрел, другой — взмахнув руками, священник упал ничком на землю, кровь залила его рясу. Смерть не была мгновенной. Его таскали за волосы, и кто-то предлагал кому-то «прикончить как собаку». На утро тело священника было перенесено в бывший дворцовый госпиталь. Посетивший госпиталь председатель Думы вместе с одним из гласных, как сообщает «Дело народа», видел тело священника, но серебряного креста на груди уже не было».
<…>
В начале 1917 года большевистская власть еще не сумела утвердить своего безраздельного господства даже в окрестностях Петрограда, а государственный террор еще не стал неотъемлемой частью жизни россиян.
<…>
Через несколько дней после отпевания и погребения отца Иоанна в усыпальнице Екатерининского собора Царского Села, совершенного потрясенным царскосельским духовенством…
…Епархиальный Совет Петроградской епархии принял обращение «К духовенству и приходским советам Петроградской епархии», которое… явилось первым официально провозглашенным от имени Церкви признанием мученического характера кончины отца Иоанна…
«Дорогие братья! — говорилось в обращении Петроградского епархиального совета. — 31 октября с. г. в городе Царском Селе мученически погиб один из добрых пастырей Петроградской епархии, протоиерей местного собора Иоанн Александрович Кочуров. Без всякой вины и повода он был схвачен из своей квартиры, выведен за город и там, на чистом поле, расстрелян обезумевшей толпой. С чувством глубокой скорби узнал эту печальную новость Петроградский Церковно-Епархиальный Совет. И скорбь эта еще более увеличивается от сознания того, что после покойного протоиерея осталась большая семья — шесть человек, без крова и пропитания и без всяких средств к жизни. Бог судья коварным злодеям, насильнически прекратившим молодую еще жизнь. Если они уйдут безнаказанными от суда людского, то не скроются от суда Божиего. … Его мученическая смерть — это суровое напоминание, грозное предостережение для всех нас».
<…>
Ровно через 5 месяцев после кончины отца Иоанна 31 марта 1918 года, когда количество поименно известных Святейшему Синоду убиенных священнослужителей уже достигло 15 человек, в храме Московской духовной семинарии Святейшим Патриархом Тихоном в сослужении 4 архиереев и 10 архимандритов и протоиереев была совершена первая в истории Русской Православной Церкви XX века «заупокойная литургия по новым священномученикам и мученикам». Во время произнесения на заупокойной литургии и панихиде молитвенных возношений «Об упокоении рабов Божиих, за веру и Церковь Православную убиенных» вслед за первым убиенным архиереем митрополитом Владимиром поминался первый убиенный протоиерей Иоанн — отец Иоанн Кочуров, открывший своей страстотерпческой кончиной исповедническое служение сонма новомучеников Российских XX века».
Итак.
В житии российского первомученика XX века мы прочитали, чем именно Ленин руководил с Дворцовой площади, чему именно установлена была эта мемориальная доска.
Мемориальная доска на Дворцовой площади была установлена в честь убийц священномученика Иоанна Кочурова. А висела она не столько на стене здания Штаба Гвардейского корпуса, сколько на совести каждого православного человека.
Да благословит Бог тех, кто ее снял!
Мученический подвиг Иоанна Царскосельского несомненен. Но бросается в глаза и то, что зафиксировано церковными журналистами того времени: «И ушли от нас и идут к нам братья наши!»
Мне кажется, что священники в 1917 году, следуя общественным симпатиям, движимы были социальными мотивами в большей степени, чем церковными.
Кто ушел из Царского Села? Казаки («опора царизма»).
Кто идет в Царское Село? Рабочие («братья»).
Церковь — «открыта для всех» (для всех сословий), Церковь «выше «политических разногласий».
Но было иное. Ушло христианское воинство, пришло воинство богоборческое.
Сотни и тысячи священников и мирян повторили судьбу отца Иоанна Кочурова.
автор: Марина Лобанова
Союз ревнителей Памяти Императора Николая II продолжает сбор средств на книгу об истории своей организации. Будем благодарны за финансовую поддержку. Подробности: http://www.monarchism.info/p/o.html
