Об очередных архивных «открытиях» крымского краеведа Полякова

Владимир Поляков

Симферополь, 4 июня — Наша Держава (Олег Романько) Летом 2013 года сразу в нескольких средствах массовой информации
появилось сообщение о некоем сенсационном архивном открытии, сделанном
симферопольским краеведом В.Е. Поляковым. Якобы ему удалось найти неопубликованные
документы, информация из которых полностью опровергает миф, что действовавшие
на территории Крыма в составе немецких силовых структур «добровольческие
батальоны» являлись крымско-татарскими по своему составу. Наоборот – в них
служили люди разных национальностей. Более того, крымских татар в этих батальонах
было подавляющее меньшинство [1].

Олег Романько

Разумеется, на такие заявления не могли не обратить внимания, как научное
сообщество, так и люди, далекие от науки. Дело в том, что история
коллаборационизма на территории Крыма в период Второй мировой войны еще не скоро
превратится в чисто академическую проблему. В силу своей общественной
значимости и научной актуальности, факты сотрудничества советских граждан с
военно-политическими органами нацистской Германии еще долго будут вызывать
жаркие споры и противоречивые суждения. Поэтому, появление новых архивных
источников можно только приветствовать.

Здесь следует сказать, что это уже не первая попытка В.Е. Полякова
обратиться к данной проблеме. И нельзя сказать, что предыдущие попытки были
удачными. В своих публикациях о крымском коллаборационизме он показал себя
абсолютно неспособным к анализу такой сложной темы. Его общетеоретическая
подготовка и знание фактического материала оказались ниже всякой критики [2].
Тем не менее, В.Е. Поляков продолжает выдавать себя за эксперта по проблеме
коллаборационизма, постоянно пеняя «недобросовестным и заангажированным
историкам» [3].

Однако вернемся к «сенсации». Интрига сохранялась до октября 2013 года,
когда в симферопольском издательстве «Ариал» увидела свет книга «Партизанское
движение в Крыму 1941-1944 гг.», где В.Е. Поляков, помимо всего прочего, и
познакомил читателя с сутью своего «открытия». Фактически, вся эта архивная информация
и авторская аргументация уместились в трех небольших абзацах, расположенных на
двух страницах. Поэтому, имеет смысл привести этот материал полностью [4].

Итак, цитата первая: «Уникален по
многим параметрам 10-й отряд 7-й бригады Южного соединения (партизан Крыма.
– О.Р.), еще его называли «Ялтинский»,
так как он полностью был сформирован из пришедших из Ялты «добровольцев». До
этого они служили в печально известном 149-м батальоне, который все современные
исследователи упорно именуют «крымско-татарским».

Поскольку в списке отряда
указывалось, откуда пришел каждый боец, а также приводилась его национальность,
место жительства родных, воспроизведем данные по национальностям всех бойцов
10-го отряда, выходцев из 149-го батальона: русские – 54 чел.; греки – 14 чел.;
украинцы – 12 чел.; крымские татары – 7 чел.; казанские татары – 5 чел.; армяне
– 4 чел.; узбеки – 4 чел.; поляки – 3 чел.; грузины – 2 чел.; румыны – 2 чел.;
азербайджанцы – 1 чел.; белорусы – 1 чел.; болгарин – 1 чел.; евреи – 1 чел.;
карел – 1 чел.; лак – 1 чел.; словаки – 1 чел.; хорваты – 1 чел.» [5].

И вторая цитата: «И в исторической,
и художественной литературе общественному сознанию был навязан совершенно
ложный штамп, что добровольческие батальоны в Крыму состояли из крымских татар.
В документах военной поры при упоминании партизанами этих добровольческих
батальонов, обычно указывали их номер: 147-й, 148-й, 149-й… или место
дислокации, но никогда не писалось, что он “татарский”» [6].

После первой цитаты стоит ссылка на дело из Государственного архива
Республики Крым (далее – ГАРК). Надо понимать, что именно в нем В.Е. Поляков нашел
свою «сенсацию». Вторая цитата дана вообще без ссылки. По сути, она
представляет его рефлексию на какие-то прочитанные статьи или книги неких
«заангажированных историков». Тем не менее, и эта цитата не менее важна для
понимания «исследовательской лаборатории» автора.

Таким образом, исходя из вышесказанного, можно констатировать, что В.Е.
Поляков в своей монографии отстаивает следующий тезис: некие «крымско-татарские
добровольческие батальоны», которые действовали в Крыму в составе немецких
силовых структур, на самом деле не были крымско-татарскими, так как имели
смешанный национальный состав. И в обоснование этого тезиса он приводит такие
аргументы:

1.
Эти батальоны не были крымско-татарскими, так как
советские партизаны их так не называли;

2.
Все это хорошо видно на примере некоего «149-го
батальона», который в полном составе перешел к партизанам и стал 10-м отрядом
7-й бригады Южного соединения;

3.
Последний факт можно проверить, проанализировав списки
личного состава этого отряда, которые хранятся в вышеуказанном архиве.

Теперь рассмотрим каждый из приведенных В.Е. Поляковым аргументов. Сразу
оговоримся: данный очерк – это не очередная история о крымско-татарском
коллаборационизме. В принципе, зная «творчество» автора монографии, можно
сказать, что на место крымских татар мог попасть любой другой этнос Крыма.
Поэтому, цель всего того, что будет написано ниже, скорее, методологическая. А
уже те, кто создает ему образ эксперта по истории Второй мировой войны, пусть
сами решают – нужен им такой защитник прав крымско-татарского народа или нет.

Сначала следует разобраться в терминах, которые использует В.Е. Поляков.
В его монографии много разных «умных» слов и словосочетаний, однако нас, в
данном случае, интересует только два: «крымско-татарские добровольческие батальоны»
и «149-й батальон» [7]. Если данный текст читает неспециалист, то, что имеет в
виду автор, понять трудно. Ни в одном немецком нормативном документе военной
поры такие воинские формирования не упоминаются. Вот и возникает вопрос, к
какому из типов оккупационных силовых структур принадлежали эти батальоны.
Входили ли они в Вермахт, или были частью полицейских формирований? Была ли это
самооборона, «добровольные помощники» или какая-то полиция? Такие вопросы
только на первый взгляд могут показаться праздными. Если В.Е. Поляков
претендует на роль эксперта по проблеме коллаборационизма, то он должен быть
четким в своих дефинициях. Все-таки, номенклатура воинских частей армии другого
государства – это очень сложная тема. И ограничиваться сентенцией, что то или
иное формирование немецких силовых структур так не называлось, потому что его
так не называли советские партизаны, по меньшей мере, наивно. Германия в период
Второй мировой войны использовала иностранных добровольцев в весьма
значительных количествах. Поэтому, нет ничего удивительного, что в номенклатуре
воинских формирований, организованных из иностранных граждан, указывалась их
национальная принадлежность. И примеров тому – великое множество. Не были
исключением и крымско-татарские коллаборационистские части, в названиях которых
слово «Krimtataren»,
«Tataren» или «tatarische»
встречается постоянно [8].

Правда, не всегда эти национальные формирования имели однородный этнический
состав. Во-первых, это зависело от статуса того или иного народа в нацистской этнической
иерархии. Поэтому, чем статус был выше, тем меньше было немецкого кадрового
персонала в данном формировании (но в тех или иных пропорциях он имелся
всегда). Во-вторых, в силу разных причин, в валлонских и французских частях находились
русские эмигранты, в боснийских – хорваты, в белорусских – поляки и украинцы.
Те же крымские татары служили в Туркестанском легионе, сформированном из
жителей Средней Азии, или даже в Русской освободительной армии. Наконец,
в-третьих, очень часто офицерский и унтер-офицерский состав того или иного
подразделения мог этнически отличаться от основного персонала. В общем, разных
вариантов могло быть много, поэтому, прежде чем делать вывод о «сенсационном
открытии», не мешало бы определиться, о чем идет речь [9].

Так о чем же идет речь? Если учесть уровень войсковой единицы – батальон,
его номер – 149 и этнический признак его личного состава (с которым не согласен
В.Е. Поляков), то следует сделать вывод, что мы имеем дело со 149-м фронтовым
батальоном Вспомогательной полиции порядка (Schutzmannschaft
der Ordnungspolizei или «Schuma»). Этот тип коллаборационистских
формирований был создан 6 ноября 1941 года по приказу рейхсфюрера СС Г.
Гиммлера. Во вспомогательную полицию включались все местные полицейские силы,
действовавшие на территориях, перешедших под юрисдикцию гражданской
оккупационной администрации. «Schuma»
подразделялась на четыре категории, одной из которых и были батальоны
Вспомогательной полиции порядка (Schutzmannschaft-Bataillone).
В целом, они должны были представлять собой территориальные охранные части,
мобильные, хорошо вооруженные и с большим оперативным районом. И с весьма
широкими функциями: от охраны концлагерей до борьбы с партизанами. Батальоны «Schuma» создавались на всех
оккупированных советских территориях – от Балтийского моря до Черного. И
главной особенностью при их создании было то, что в основу подбора контингента
был положен национальный признак. Во всяком случае, немцы пытались его
соблюдать. Таким образом, были созданы эстонские, латышские, литовские,
белорусские и украинские батальоны [10].

В Крыму, в силу целого ряда причин, создание этих батальонов началось
немного позже, чем на остальной оккупированной территории – в июле 1942 года.
Именно в этом месяце Командующий войсками Вермахта на полуострове отдал приказ
о начале набора в них крымско-татарских добровольцев. Всего с июля по ноябрь
1942 года удалось организовать десять таких батальонов с номерами от 147-го до
156-го и общей численностью 3369 человек. В январе 1943 года 155-й и 156-й батальоны
были расформированы, а остальные восемь продолжали нести службу на территории
Крыма фактически до самого конца оккупации. Следует отметить, что наборы крымских
татар в части «Schuma» на
этом не закончились. Практически, они шли весь период оккупации, что позволяло
создавать новые формирования и восполнять естественную убыль в уже
действовавших батальонах [11].

Национальная принадлежность персонала батальонов «Schuma» фиксировалась в их номенклатуре. Не были исключением и
восемь крымских батальонов. Практически во всех нормативных документах немецкой
полиции или Вермахта они проходят как «Tataren». Разумеется, в них служили не только крымские
татары. Как и везде, был немецкий кадровый персонал. Попадали в эти части и
русские, и украинцы, но, главным образом, на командные посты и не в массовом
порядке. Была в этих
батальонах и своя специфика, которая также позволяет судить об их этническом
составе. Это и активная роль мусульманского духовенства в жизни
крымско-татарских добровольцев, и использование национальной символики во время
присяги. Ничего подобного в других формированиях, созданных из нетатар, не было
[12].

Первый промежуточный вывод: В.Е. Поляков просто не имеет понятия о
проблеме, которую пытается анализировать. Фактически, он не знает, что такое
батальоны Вспомогательной полиции порядка, и на каких принципах происходила их
организация. Это незнание касается, как всей системы данных батальонов, так и
их крымской составляющей.

Что касается 149-го батальона, то он был сформирован в Бахчисарае (а не в
Ялте, как пишет В.Е. Поляков) в октябре 1942 года [13]. Первоначально в нем
насчитывалось 315 полицейских. Этот батальон относился к типу фронтовых
подразделений и предназначался для оперативных мероприятий с широкими задачами,
вплоть до применения против регулярного противника. К июлю 1943 года его бойцы
закончили свое обучение и приступили к выполнению обязанностей по борьбе с
партизанами. В дальнейшем, штаб батальона находился в Бахчисарае, а его
подразделения несли службу в районах населенных пунктов Коккозы (1 рота), Коуш
(2 роты) и Мангуш (1 взвод) [14].

В.Е. Поляков
утверждает, что 149-й батальон перешел к партизанам (но не пишет, когда это
произошло), после чего на его основе был сформирован «уникальный 10-й отряд 7-й
бригады Южного соединения». Примем это утверждение автора в качестве рабочей
гипотезы, то есть, поверим, что в данном батальоне «Schuma» служили кто угодно, даже евреи, карелы, словаки, хорваты и
поляки. Однако сразу возникает вопрос: как В.Е. Поляков на основе анализа
национальностей личного состава только одного батальона делает такое глобальное
обобщение? Выше было сказано, что таких батальонов было сформировано десять (и
это не считая других, более мелких вспомогательных частей). Далее, из текста
монографии непонятно, на какой период приводятся данные о личном составе 149-го
батальона. Это подразделение существовало с октября 1942 по апрель 1944 года.
Тогда следовало бы проанализировать его личный состав за весь указанный период.
Любому человеку, даже не служившему в армии, ясно, что количественные и
качественные показатели воинского контингента редко остаются постоянными, тем
более в условиях военного времени, непрекращающегося набора новых добровольцев
и в течение такого длительного периода. Наконец, есть такое понятие, как
ротация кадров. Все сказанное, хоть и представляет собой чисто теоретические
умозаключения, тем не менее, уже позволяет усомниться в гипотезе В.Е. Полякова.
Поэтому, перейдем к фактам, разбив, для удобства утверждение автора на две
части.

Во-первых, имели
ли вообще место переходы к партизанам среди этой категории полицейских
формирований? Конечно, имели, и особенно после осени 1943 года. Например, в 147-м
и 154-м батальонах. Были переходы и в 149-м батальоне. Однако, ни целиком, ни
даже в массовом порядке полицейские его не покидали. Личный состав этой части
благополучно дослужил на территории Крыма до конца оккупации, о чем
свидетельствуют документы начальника оперативного отдела штаба 17-й немецкой
армии. Так, в отчете от 5 марта 1944 года 149-й батальон упоминается, как подразделение
«полного состава» [15].

Во-вторых, в
каких партизанских частях служили крымские татары в период с осени 1943 по
весну 1944 года? По данным крымского историка А.В. Мальгина в количественном
плане их распределение по партизанским соединениям выглядело следующим образом:
Восточное соединение – 26, Северное соединение – 72 и Южное соединение – около 500
человек. Это общие сведения на январь 1944 года. Как видно, Южное соединение
действительно было таким, в котором проходило службу много крымских татар.
Разумеется, не все они были бывшими полицейскими или представителями других
коллаборационистских формирований. Но, тем не менее. Если, Южное соединение
было самым «татарским» соединением, то его 7-я бригада действительно была самой
«татарской» бригадой. По данным на январь 1944 года в ней числилось примерно
300 крымских татар. И тут нас ожидает еще одно открытие. Этот персонал был
распределен по трем отрядам бригады: 1-му, 9-му и 12-му [16].

Что касается
10-го отряда, о котором пишет В.Е. Поляков, то он был действительно
«ялтинским», так как большую часть его бойцов составляли жители этого города
(включая Ливадию и Аутку). Если проанализировать списки личного состава этого
отряда, хранящиеся в ГАРК, то можно выявить такие категории: присланные советским
командованием, гражданское население, бежавшие из плена советские
военнослужащие, персонал «немецких рабочих батальонов» (фактически, те же
военнопленные), перебежчики из армии противника (румын, словак, болгарин,
хорват) и представители коллаборационистских формирований. По данным на апрель
1944 года из 120 бойцов отряда 33 были в недалеком прошлом «добровольцами» и
«полицейскими» (именно так они обозначены в графе «откуда прибыл в отряд»). Почему
В.Е. Поляков решил, что они служили в 149-м батальоне, непонятно, так как в
данных списках перебежчики из этого подразделения не упоминаются вообще [17].

Бывших же
полицейских из 149-го батальона мы находим в 9-м отряде. Именно это
формирование было практически целиком создано из
перебежчиков-коллаборационистов. Вполне возможно, что В.Е. Поляков просто
перепутал номера отрядов. Поэтому, чтобы выйти на след его «сенсационного
открытия», придется обратиться к архивным делам, где, якобы эта информация и
была найдена.

Второй
промежуточный вывод: автор не знаком с историей 149-го батальона «Schuma»,
поэтому он перепутал номер партизанского отряда, в котором служили перебежчики
из этой части.

Авторы рецензий
на предыдущие публикации В.Е. Полякова неоднократно писали, что он крайне
небрежно относится к составлению научно-справочного аппарата. Очень часто его
ссылки на источники и литературу не соответствуют действительности. Есть такая
проблема и в новой монографии. Выше было отмечено, что свое «сенсационное
открытие» В.Е. Поляков нашел в ГАРК, а именно: в деле №622 из фонда П-151
(Документы Крымского штаба партизанского движения). В самой ссылке отмечено,
что вышеприведенная информация из монографии находится в этом деле на листах с
95 по 111. Однако, как явствует из перечня использованной литературы и
источников, во-первых, это дело называется «Именные списки личного состава
12-го отряда 7-й бригады Южного соединения, в том числе погибших и дезертиров».
И, во-вторых, в нем всего восемь (!) листов. Возникает вопрос: как можно
анализировать национальность личного состава 9-го или 10-го отряда по спискам
12-го отряда? [18].

Таким образом,
В.Е. Поляков имел в виду один отряд, написал о другом, а сослался на дело
вообще третьего. Можно допустить, что и здесь автор проявил свойственную ему
небрежность при составлении научно-справочного аппарата, так как дело со
списками личного состава 9-го отряда он все-таки читал. В перечне источников и
литературы ссылка на него дается чуть выше предыдущего. Более того, в контрольном
листе этого дела, где отмечаются те, кто знакомился с его документами, стоит
подпись В.Е. Полякова.

Итак, дело №618
из того же архивного фонда. Его название: «Именные списки личного состава 9-го
отряда 4, 7-й бригады Южного соединения, в том числе погибших, пропавших без
вести и дезертиров». Дело начато и окончено в 1944 году. Всего в нем 38 листов.
Применительно к утверждениям В.Е. Полякова нас заинтересовали четыре документа.
Все это – списки личного состава данного отряда за период с ноября 1943 по
апрель 1944 года. Списки – очень подробные и написаны хорошим писарским
почерком. Поэтому, перепутать национальность каждого конкретного партизана и
место, откуда он прибыл в отряд, невозможно. В данном случае, запись «149-й
батальон» читается очень четко. По результатам анализа данных списков нами была
составлена следующая таблица, которая наглядно показывает, совершил ли В.Е. Поляков
свое «открытие» или нет:

№	*Дата составления списка*	*Всего человек* *в списке*	*Сколько прибыло из 149-го б-на*	*Сколько перебежчиков* *из 149-го б-на являлись крымскими татарами*
1.	27 ноября 1943 г.	69	21	21
2.	11 февраля 1944 г.	192	23	23
3.	Начало весны 1943 г.	126	26	26
4.	17 апреля 1944 г.	96	19	19

Разумеется, не
все перебежчики-коллаборационисты были в этом отряде крымскими татарами. В
списках можно найти русских, осетин, дагестанцев, чеченцев. Однако напротив
этих категорий в графе «когда и откуда прибыл» стоит либо «эвакуирован с
Кубани», либо «из гражданского населения», либо «из лагеря противника», либо
«горно-доброволец». Если первые три термина более или менее понятны, то
последний нуждается в некотором пояснении. Так определяли перебежчиков, которые
служили в одном из формирований Восточных легионов, которых на территории Крыма
было много. Поэтому нет ничего удивительного, что в партизанских отрядах было
много выходцев с Северного Кавказа или Закавказья [19].

Третий
промежуточный вывод: ознакомление с архивными делами, на которые ссылается В.Е.
Поляков, показало, что там нет информации о том, что весь 149-й батальон «Schuma» в полном составе перешел к
партизанам и стал там отдельным партизанским отрядом. Списки, которые есть в
этих делах, не являются списками личного состава батальона, а представляют
собой поименный перечень бойцов данного отряда. Более того, все из них, кто
ранее служил в 149-м батальоне, являются крымскими татарами. Представителей
других национальностей среди перебежчиков из этой воинской части не выявлено.

Таким образом,
приходиться констатировать, что сенсации не получилось. Утверждение В.Е.
Полякова о том, что 149-й батальон «Schuma» практически не имел в своем составе крымских татар и на этом
основании не может называться «татарским» (и все однотипные батальоны вместе с
ним), следует признать полностью ложным. Анализ его аргументов показал, что
В.Е. Поляков в принципе не знаком с историей военного коллаборационизма на
территории Крыма, не различает типы коллаборационистских формирований, называя
их все вместе «добровольческими батальонами». Далее. Он перепутал номера
партизанских отрядов, в которых служили выходцы из 149-го батальона, в
результате чего запутался сам и запутал своих читателей. И, наконец, В.Е.
Поляков полностью сфальсифицировал информацию, которая содержится в делах ГАРК.
Остается только догадываться, сделал он это намеренно или по причине своей
вопиющей некомпетентности.

В результате
получается, что кандидат исторических наук, более того, претендующий на
докторскую степень, не знает элементарных вещей, знакомых любому грамотному
историку. Данный эпизод его «научного творчества» хорошо показал, что В.Е.
Поляков так и не научился работать с архивными документами и элементарно читать
находящуюся в них информацию. На страницах своей монографии он постоянно
призывает всех историков делать сравнительный анализ, хотя сам, похоже, им совсем
не владеет. Уровень знания фактов проблемы, о которой берется судить В.Е.
Поляков, находится очень низко. Наконец, он даже не может правильно сделать
ссылки на документы, которые использовал в своем исследовании. Разумеется,
такой «ученый» не может быть экспертом по данной проблеме, и, тем более,
претендовать, чтобы с его мнением считались в научном сообществе.

У читателя может
возникнуть вопрос, зачем автор данного научного очерка так долго и со всех
сторон анализировал две цитаты из монографии В.Е. Полякова, когда можно было
просто ограничиться констатацией информации из вышеприведенной таблицы. На
самом деле, эта проблема не так проста, как кажется на первый взгляд. История
коллаборационизма в силу своей тесной связи с национальными отношениями (и особенно
в Крыму) еще не скоро станет чисто историографическим предметом. Из-за
актуальности этой темы на ней еще долго будут паразитировать такие, как В.Е.
Поляков. Долг любого нормального историка – давать отпор подобного рода дилетантам.
И не важно, являются ли такие «исследования» плодом безудержных амбиций или
результатом социального заказа со стороны неких кругов или организаций.

Примечания:

1. См., например: Менумерова Л. Поляков не согласен с главой о крымских татарах // qha.com.ua. – 6 августа 2013; Закиров З. В Крыму предложили создать
«реестр коллаборационистов» // 15minut.org. – 7 августа 2013; Крымский историк доказал, что
никаких «татарских батальонов» не было. Они были интернациональными // 15minut.org. – 14 января 2014.

2. Поляков В.Е.
Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно». – М., 2009 и 2011; Его же. Різноманітні форми колаборації на прикладі окупації
Криму в 1941-1944 роках // Етнополітичні
проблеми Другої світової війни в Україні: наукові інтерпретації, історична
пам’ять. Матеріали доповідей круглого столу (м. Харків, 31 жовтня 2011 р.). –
Х., 2011. – С. 73-81.

3. Поляков В.
После освобождения… // Голос Крыма. – Симферополь, 2013. – 3 мая. – С. 2.

4. Поляков В.Е.
Партизанское движение в Крыму 1941-1944 гг. – Симферополь, 2013; поскольку в
ближайшее время планируется выход полной рецензии на эту монографию, ее общие
характеристики в данном очерке опущены.

5. Поляков В.Е.
Партизанское движение в Крыму… – С. 261.

6. Там же. – С. 283-284.

7. В одном из своих интервью В.Е. Поляков
заявил, что «149-й батальон» находился под юрисдикцией немецкой Службы
безопасности (СД), что полностью не соответствует действительности (Закиров З. В Крыму предложили создать
«реестр коллаборационистов»…).

8.
Klietmann K.G. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. – Osnabrück,
1965. – S.
511-514; при этом, для этнической маркировки частей из поволжских татар у
немцев существовал другой термин – «Wolgatataren».

9. См., например: Дробязко С.И., Романько О.В.,
Семенов К.К. Иностранные формирования Третьего рейха. – М., 2011.

10.
Waffen-SS und
Ordnungspolizei im Kriegseinsatz 1939-1945. Ein Überblick anhand der
Feldpostübersicht / Bearb. v. G. Tessin und N. Kannapin. – Osnabrück, 2000. –
S. 638-651.

11.
Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. – М., 2011.
– С. 180-184, 187-191.

12.
См.,
например: Bundesarchiv—Militärarchiv, Freiburg, Deutschland (далее – BArch). – RH 23/90. – Bl. 230, 237; RH 24-42/33. – Ia—Tagesmeldung an Heeresgruppe A vom 31.10.42. – S. 1-1rs; RH 24-42/50. – Befehlshaber Krim/Abt. Ia / Nr. 1948/42geh. / H. Qu. vom 13.12.1942. – S. 1; RH 24-42/54. – Ia—Tagesmeldung an Heeresgruppe A vom 26.02.42. – S. 1 и многие другие документы из
этого архива.

13.
В
Ялте был создан другой батальон «Schuma» – 150-й запасной. Первоначально
немцы использовали его для подготовки личного состава из остальных батальонов,
а потом переквалифицировали в стандартную полицейскую часть, которая в
дальнейшем обеспечивала порядок в районе Ялты.

14.
Романько О.В. Указ. соч. – С. 183, 213.

15.
BArch. – RH 20-17/275. – Bl. 180.

16.
Мальгин А.В. Партизанское движение Крыма и
«татарский вопрос». 1941-1944 гг. – Симферополь, 2008. – С. 139-142.

17.
Государственный
архив Республики Крым (далее – ГАРК). – Ф. П-151. – Оп. 1. – Д. 620. – Л. 2-18,
35-37.

18.
Поляков В.Е. Партизанское движение в Крыму… – С.
443.

19.
ГАРК.
– Ф. П-151. – Оп. 1. – Д. 618. – Л. 1-2, 3-17, 17а-26а, 27-27а.

Романько О.В.,

доктор исторических наук