Санкт-Петербург, 29 октября – Наша Держава. Справка из НКВД о восстановлении в правах крестьянина Михаила Смоктуновича – рядовой документ эпохи. Год заключения и три года высылки на фоне жестокостей Большого террора кажутся пустяком. В архивах “Мемориала” десятки тысяч таких дел. Особенность этого дела в том, что Смоктунович – родной отец народного артиста СССР Иннокентия Смоктуновского.
Документы, свидетельствующие о том, что близкие родственники Иннокентия Михайловича подверглись репрессиям, обнаружил томский краевед, член томского регионального историко-краеведческого общества “Мемориал” Виктор Нилов. Несколько лет назад он обратил внимание на одну странность: Смоктуновский всегда много рассказывал в интервью и воспоминаниях про своего деда по отцу, и никогда – про деда по материнской линии. Никакой информации о нем нет и в автобиографии актера. Заполнить эти лакуны краеведу помогли воспоминания старожилов томской деревни Татьяновки, где родился будущий советский Гамлет и обаятельный жулик-правдоискатель Юрий Деточкин.
– Меня всегда занимал вопрос: почему Смоктуновский все время упоминает своего якобы польского прадеда и ничего не говорит о родном деде? – рассказывает Виктор Нилов. – Я спросил об этом свою знакомую, Галину Тонкошкурову, уроженку Татьяновки. Я ведь всех жителей опрашивал, может, что-то помнят. И она мне рассказала, что дед Смоктуновского по матери – купец Аким Махнёв, родом из села Киреевского, держал лавку бубликов и пряников. И был репрессирован в 1930 году. Я открыл базу данных “Мемориала” и нашел там его имя.
Из документов архивного уголовного дела № П-8631 стали известны факты, о которых народный артист Советского Союза предпочитал умалчивать. Его дед, Махнев Аким Степанович, 1883 г.р., уроженец села Киреево Богородского района. Русский, гражданин СССР, беспартийный, образование – “малограмотный”, женат, в составе семьи – жена, три дочери, три сына. Работал в Сибторге сборщиком. Арестован 19 февраля 1930 года. Окротдел ОГПУ СССР осудил его за контрреволюционную повстанческую деятельность на 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
Нилов направил запрос в ФСБ, там подтвердили: “Махнев – один из руководителей и вдохновителей антисоветской кулацкой группировки, проводивший систематическую агитацию среди крестьян против хлебозаготовок, лесозаготовок, призывавший к неподчинению мероприятиям советской власти на селе, срывавший собрания, готовивший покушения на активистов и совработников села”. Из лагерей он уже не вернется домой: по свидетельствам родственников, он погиб там через два года. Его восстановили в правах на основании заключения областной прокуратуры только в июне 1989 года.
Поиски в архивах привели Нилова к еще одному открытию: родного отца Иннокентия Смоктуновского тоже репрессировали. Михаил Петрович Смоктунович был мельником в Татьяновке, осужден по 107-й статье – за “спекуляцию”. Народный суд счел его виновным в продаже хлеба по завышенной цене и эксплуатации бедноты, приговорив к году лишения свободы и трем годам высылки.
– Иннокентий Михайлович, когда приезжал в Томск в 1975 году, интересовался у писателя Крюкова, цела ли мельница в Татьяновке. Очевидно, он помнил деревню и знал, что никакие они не середняки. Соль земли, кормильцы – их в деревне звали Королями. Когда фильмы со Смоктуновским прогремели, его предков стали искать в Татьяновке, но не сразу нашли, ведь до 1930-го официальные фамилии не очень употреблялись, были уличные. А их оттого Королями и называли, что была мельница, – рассказывает Виктор Нилов.
Анна Акимовна после ареста мужа осталась без средств к существованию. От безвыходности она написала письмо в Сибирскую контрольную комиссию, что мужа осудили за невыполнение непосильного хлебного налога в количестве 300 пудов при посевной площади в две десятины. Забрали двух лошадей, две коровы, свинью, жнейку и молотилку – это, по словам краеведа, признаки кулака. Ей и трем детям оставили только один куль муки, а сама она была в положении. Письмо заканчивалось фразой: “Заработать хлеба никак не могу”.
Михаил Смоктунович после отбытия наказания вернулся к семье. Но уже не в село, а в Красноярск, куда его жена перебралась вместе с детьми, спасаясь от голода. Михаил Петрович, по данным биографов, обладал необычайно крепким телосложением и физической силой. Работал грузчиком в порту, а в начале Великой Отечественной ушел на фронт, воевал в составе 637-го стрелкового полка. В августе 1942-го пропал без вести и, как выяснилось позже, погиб. В Красноярске жила родная сестра Смоктуновича, Надежда Петровна. Будучи бездетной, она взяла на воспитание Иннокентия и Владимира, его младшего брата.
Впервые он попал на заметку карательным органам семью годами раньше, в 1930-м, когда его хотели подвергнуть “раскулачиванию”. В то время братья Григорий и Михаил сообща владели мельницей.
Сохранилось письмо, в котором татьяновцы выступают в защиту Григория и доказывают, что он не является кулаком. По предположению Нилова, именно благодаря защите односельчан Григорию Смоктуновичу удалось избежать ареста в 1930 году. Однако позже его все равно зачислили в кулаки и обвинили в заговоре против советской власти.
– Смоктуновский был очень на него похож: рост, цвет волос, черты лица. – рассказывает директор томского Дома искусств Ольга Ильина. – Но он всю жизнь хранил о нем память. Даже когда он играл Гамлета, у него на шее в медальоне висел портрет отца. Он никогда с ним не расставался, и в Великую Отечественную тоже. А еще он всегда считал, что талант ему передался именно от него. Во всех книгах и интервью он рассказывал, что во время деревенских праздников Михаил Петрович мог выпить и, как говорили, начинал придуриваться. Очевидно, в нем тоже были задатки актера.
Маленькие и большие открытия, касающиеся судеб репрессированных по всей стране, совершаются регулярно, говорит Василий Ханевич, заведующий музеем “Следственная тюрьма НКВД”. Все они вносятся в электронную базу данных международного общества “Мемориал”. Сейчас она насчитывает 3 миллиона 100 тысяч человек, из них 40 тысяч имен – репрессированные в Томской области. О новых фактах семейной истории рода Смоктуновичей исследователи сообщили дочери актера, Марии Иннокентьевне. Она поблагодарила их и призналась, что тоже ничего не знала о судьбе предков.
