Санкт-Петербург, 30 декабря — Наша Держава. Керенский, Абрамович, Вишняк, Далин, Чернов, Зензинов и другие… Знакомые имена! Герой февральского преступления, глава призрачного «временного правительства» Керенский, меньшевики и эсеры объявили об образовании «Лиги борьбы за народную свободу». Громкое название и заманчивая программа прикрывают всё ту же хорошо знакомую антинародную и антирусскую партийную лавочку. Подлинная сущность этой партийной лавочки выявились ещё в чёрном 1917 году: предательство России, разрушение жизни, марксизм, безбожие, игра партийных интересов и личных вожделений, декларации и программы, ненависть всех ко всем, грязь и кровь, всемирный сумасшедший дом.
Факты, как бы к ним не относиться, остаются фактами. Преступник, убивший только одного человека, в нормальном государстве и в нормальном обществе, именуется убийцей. Россия, начиная с «февраля» перестала быть нормальным государством. И как же назвать людей, сознательно и злонамеренно разрушивших тысячелетнее великое наше Отечество, предавших его народ на смертные муки, прямо и лично виновных в гибели десятков миллионов людей?
Малопочтенные старцы всё ещё лгут нам, что «февраль» был народной революцией. «Февраль» — не народная революция, а преступление партийной антинародной клики, первая ступенька в подвал ЧеКа, первый акт трагедии озверения, и кровавого безумства в масштабах всего мира.
Не будь керенских, абрамовичей и далиных — не было бы лениных, дзержинских и сталиных!
В таком преступлении особенно подло это прикрытие именем народа русского.
Факты — страшная вещь. России, великой, родной России, созданной трудами и подвигами Русских Государей и многих поколений русского народа, больше нет. Есть Советский Союз, Соловки, Беломорканалы, Катыни и Винницы. Есть — Россия в концлагере. И есть миллионы людей, у которых керенскими, абрамовичами и сталиными отняты человеческая жизнь и радость родного дома, — есть всеми презираемые, «какие-то люди», без роду и племени, бесправные эмигранты, изгои, беженцы.
После такого преступления нужно приносить всенародное покаяние или поступать так, как поступил предавший Христа. Или — по крайней мере и во всяком случае — молчать. Но могильщики Русской Армии, великого народа и России — не каются и даже не молчат. Несмотря на все пощёчины, несмотря на проклятия миллионов русских людей, они продолжают своё чёрное дело, ничему не научившись, ничего не желая знать и ухитрившись решительно всё позабыть.
Так напомним же мы им о всей бесконечной цепи их преступлений против России. Поставим их к позорному столбу истории.
Прежде всего, напомним о том, как с самого начала тяжёлой войны России с Германией, с 1915 года и до самой национальной катастрофы, они готовили поражение нашего Отечества и предавали русский народ в руки врагов. Ещё в феврале 1915 года в первом номере своего партийного органа «Известия», меньшевики писали на имя международного социалистического бюро:
«Все ответственные руководящие центры нашей партии в согласии с преобладающими в партийных организациях и в среде передовых рабочих мнениями и настроениями остались чужды уклону в сторону национального единства, остались верны старой тактике интернационализма и самостоятельных задач международного пролетариата в мировой войне».
Там же меньшевики заявляли, что вполне согласны с большевистским «Социал-Демократом» в том отношении, что главной задачей социал-демократии во время войны должна быть борьба с национальным единением, за интернационал.
Таким образом, теперешние идейные возглавители «лиги» меньшевики были добровольными союзниками Ленина и большевиков, и работали на поражение России в войне с немцами. Кулик кулика видит издалека, — говорит русская пословица.
Среди разлагателей русского народа в годы войны первое место принадлежало члену Государственной Думы, циммервальдцу Керенскому. Прикрываясь неприкосновенностью звания народного представителя, он разъезжал по всей России и вёл пораженческую пропаганду на гибель не только правительства, вместо которого так хотели захватить власть оппозиционные круги, но и на гибель Государя, на гибель самой России.
Собиратель материалов о «героях» «февраля» и предательства России, В. Бурцев, сам известный революционер, писал в «Общем Деле» от 29 января 1921 года:
«В конце 1916 года над Керенским висели тяжкие обвинения в сношениях с пораженцами. Несмотря на то, что он был членом Государственной Думы, он был накануне ареста и предания суду по обвинению в государственной измене и в сношениях с теми, кто был заинтересован в сепаратном мире и в поражении русской армии».
От ареста Керенского спасла только революция, и вот почему, помимо всего прочего, он лично был в ней так заинтересован.
Пораженческая и предательская работа в тылу борющейся Русской Армии объединила большевиков, немецких шпионов и пораженцев-меньшевиков и эсеров.
«Великий и бескровный Февраль», так настойчиво ныне прославляемый февралистами всех партийных мастей и различных степеней отсутствия человеческой совести, начался именно с крови, предательства и грязи. В первые же дни «февраля» в Санкт-Петербурге было убито более 60 человек. В Кронштадте только в ночь на 1 марта погибли 2 адмирала и 36 офицеров.
Их кровь — на Керенском.
Арест, предательство и кровь Государя Императора Николая II, Государыни, Наследника и всей Царской Семьи — на Керенском.
Эта праведная кровь вопиет к небу.
Странную и низкую роль играет Керенский и в подготовке следующего этапа революции, в создании условий для захвата власти большевиками. Керенский сделал всё, чтобы облегчить задачу большевиков, и он же по справедливости может быть назван предшественником Дзержинского по борьбе с антибольшевиками.
Прежде всего, свобода слова и печати, провозглашённая Керенским явилась действительно свободой для деятельности большевиков, направленной на борьбу с национальным русским духом. В то же время, национально-патриотическая печать и национально-патриотические выступления громились и жестоко подавлялись «временным правительством».
Керенский сознательно скрыл от общества и народа правду о работе большевиков на немцев, о больших сумах денег, получаемых ими от германского правительства. В частности, он постарался умолчать о точных данных, доставленных прапорщиком Ермоленко и военной контрразведкой ещё 16 мая 1917 года.
Керенский виновен в преступном и систематическом разложении Русской Армии. Как товарищ председателя совета депутатов, он причастен к составлению и распространению знаменитого приказа номер 1. Он же отдал распоряжение о передаче этого приказа во все армии по прямому проводу. «Декларация прав солдата», подписанная Керенским, окончательно убила Русскую армию и оказала самую важную услугу большевикам, в это же время усиленно и почти открыто создававшим свою красную гвардию.
Керенский разрушил весь административный аппарат и полицию всех видов и назначений, сознательно ввергнув Россию в состояние анархии.
Но и это — ещё далеко не всё.
Старательное возвращение «страдальцев за благо родины», т.е. большевиков, из ссылки и мест заключения; усердное заступничество за тех из «страдальцев», которых не пропускали в Россию союзные правительства, в том числе за Бронштейна-Троцкого, арестованного англичанами в Галифаксе в качестве немецкого агента, за целую группу большевиков-шпионов, сидевших в Лондоне, и, наконец, за самого Ленина, главного агента Германии… делегации меньшевиков и эсеров встретили всех этих «страдальцев», как национальных героев, с оркестром музыки на вокзале в Петербурге и на руках внесли их в парадные комнаты.
Разве это не была всё та же «борьба за народную свободу!»
Борьба с честными русскими патриотами, противодействовавшими большевистской разрушительной работе, предательство по отношению генерала Корнилова, его арест и объявление изменником, расправы над генералами и офицерами, неудовольствие Керенского действиями генерала Половцева, подавившего июльское вооружённое восстание большевиков, смещение министра юстиции Переверзева за опубликование в печати некоторых документов, изобличающих работу Ленина и других по заданию германского правительства, устранение и смещение с постов вообще всех, кто способствовал разоблачению деятельности большевиков…
Разве и это — не «борьба за народную свободу»?
И рядом с этим — другие, страшные и уничтожающие факты.
Благожелательная рука «временного правителя» многократно спасает вожаков большевизма от ареста и от расправы возмущённого народа, особенно после разоблачения их шпионской деятельности в пользу немцев. Войсковые части, оскорблённые большевистским обманом, видя попустительство или соучастие «временных правителей» в общих преступлениях, стали сами, явочным порядком, арестовывать шпионов. Керенский, однако, запретил продолжать начавшееся разоружение большевистской гвардии, дал возможность Ленину и Зиновьеву скрыться и сам лично поехал освобождать уже арестованного Троцкого. Позднее он ещё раз сам лично освободил того же Троцкого после нового ареста, дав возможность последнему немедленного стать во главе уже подготовлявшегося октябрьского переворота. 7 июля Керенский освободил будущего Цареубийцу Нахамкеса-Свердлова.
Какая странная заботливость прежде всего именно о тех, кто назначен играть самые роковые роли в судьбе России!
Наконец, Керенский разрешает легальное существование большевистской Красной гвардии и даже обещает ей 70.000 винтовок.
Всё это — в дни, когда большевики уже почти открыто говорят о новом вооружённом восстании, когда об этом пишут газеты.
Сумев всё разрушить и ничего не сумев создать, подготовив своей деятельностью победу большевиков, совершив не одно, а сотни преступлений, став главным могильщиком России, — в последние дни своего «временного правления», он бросает своих министров, бежит из Петербурга, чтобы через несколько дней бежать ещё раз, теперь уже окончательно, с поля боя, где казаки генерала Краснова дрались с большевистскими частями.
До самого последнего дня и даже часа, до момента полного захвата власти большевиками, меньшевики и эсеры добросовестно с ними сотрудничали. Член нынешней «лиги борьбы за народную свободу» Чернов ещё 25 сентября 1917 года вошёл в состав ЦК, избранного совместно большевиками, меньшевиками и эсерами на собрании Петербургского совета депутатов. В последующие дни меньшевики и эсеры входят, совместно с большевиками, в состав президиумов рабочей и солдатской секций совета. И даже 25 октября, в самый момент штурма Зимнего Дворца, представители трёх партий совместно заседали в актовом зале Смольного Института, как депутаты 2 всероссийского съезда советов.
В Гражданскую войну эсеры и меньшевики объединились с большевиками в борьбе с национально-патриотическими силами русского народа.
Кровь безвременно погибшего великого русского патриота адмирала Колчака — на их руках. […]
Лютой и зоологической ненавистью они ненавидят так называемую новую эмиграцию и не раз обрушиваются на неё со всей своей партийной злобой. Ненавидят за то, что новая эмиграция, в своей лучшей части, верна России, монархической идее за то, что вся она — против новых попыток в каких-то новых вариантах, повторить ещё раз февральско-октябрьское всенародное кровопускание.
Всё это — десятикратная измена России и русскому народу.
«Лига» явилась новой попыткой набросить аркан на шею антибольшевицкой эмиграции, попыткой сломать ей хребет, затушить в ней огонь борьбы за возрождение подлинной тысячелетней России.
Керенщина бряцает заржавевшими партийными доспехами. Февралисты всех мастей повылезали из своих нор. Всяческие «сбонромолы» и сладенькие седобородые старцы, до революции состоявшие непременными членами марксистских кружков, а после «великой социалистической» преподававшие зелёным десятиклассникам основы ленинизма, а вместе с ними и те, кто по своей природе и от самого своего появления на свет никогда не утомляли себя ни любовью к родине, ни трудом по ознакомлению с родной историей, но теперь очень сильно развитым инстинктом почуявшие «керпакетный» запах, — все они объединились…
Нет, господа и товарищи, довольно. Россия пойдёт не назад — в «февраль» и «октябрь». Россия пойдёт только вперёд — к своему возрождению духом и телом, под знаменем Русского православного Царя, под знаменем всенародного единения, освящённая делами, подвигами и заветами своих святителей, Государей, народных героев, — верная, великая, сильная духом и счастливая.
Владимир Каралин
Мюнхен, июль 1949 г.
(источник: газета «Наша Страна», Буэнос-Айрес, 10 декабря 1949 г. №33, стр. 5-6)
