«Я этого достоин!!!»
Москва, 20 октября – Наша Держава (Александр Головин). Всякий раз, когда приходиться рассуждать о Средних веках и эпохе Возрождения, в голове невольно встает все одна и та же картина, один и тот же сюжет. Отец, с мозолистыми руками и обветренным лицом, постоянно трудится в поле, убирает хлеб, строит лодку, кормит домашний скот, сажает яблони. Он постепенно накапливает небольшие запасы для детей, немного, так чтобы могли не пухнуть от голода, подавать нищим (не отрывая кусок последний от себя) и жертвовать на храм. Отец умирает, а его старший сын быстренько продает зерно заезжему купцу, устраивает пиры и пускает на дрова фруктовые деревья. Отец – это Средневековье, сын – Ренессанс (то бишь, Возрождение).
Границы Возрождения в ученом мире обозначаются по-разному, но в целом оно начинается где-то во второй половине XIII века (в Италии), а на севере Европы заканчивается чуть ли не в XVII-ом столетии. Пиком в развитии возрожденческого общества традиционно считаются XIV-XV века.
Необходимо сказать, что взлет искусств был бы невозможен без технических и технологических изобретений, сделанных в Средние века, но это забылось почти моментально…
О Возрождении принято говорить с придыханием: «Ах, Леонардо! Ах, Данте! Ах, ах, Боккаччо и Петрарка!» Если вы, ничтожно сумняще, попытаетесь высказать о сем периоде человеческой истории нечто отрицательное, то мгновенно попадете в разряд людей некультурных и обделенных тонким эстетическим вкусом. Ладно, пусть так! Но закономерно возникает вопрос: «Что же, собственно возродилось в эпоху Возрождения?»
Ренессанс, отбросив средневековое целомудрие, поднял на щите культ человеческого тела, аналогичный античному. Сам человек отказался от традиционного понимания коллективного начала и ринулся в воды Ниагары индивидуализма. Попутно из тьмы древности зачем-то были вытащены, изрядно потрепанные молью, образы эллинистических богов, богинь и демонов. Героика христианства возрожденцами, если уж и не отбрасывается напрочь, то значительно перекраивается в угоду чисто языческим представлениям. Понятия Добра и Зла смешиваются, а мерилом всего и вся объявляются персональные пристрастия.
Отбросим условности! И что же воздвигнулось перед нашим изумленным взором? Ренессанс удивительно похож на XXI век с его торжеством постмодернизма.
Д. Белл выделил четыре важнейших признака постиндустриального (читай – постмодернистского общества): агностицизм (истин на свете много, они абсолютно равны, а Истины нет), прагматизм (что полезно, то и верно; что успешно, то и хорошо), эклектизм (если стремишься чего-нибудь достигнуть, то смешивай противоположные способы и методы, ибо все не зазорно, ведь Добра и Зла, в реальности не различить), анархо-демократизм (так как Истины не знает никто, то личность может самоуправствовать сколько угодно и ограничивать ее нельзя).
Но оставим в стороне научную и околонаучную терминологию, посмотрим с точки зрения религиозной и даже несколько житейской. Оказывается, что людей Возрождения и человеков современных поразил грех гордыни (Я выше всего, и никто не смеет мне указывать!). Сын унаследовал без трудов достояние отца и тратит его по своему произволу с криком: «Мне досталось имение! Я – хозяин и мне советчики не нужны!» Гордыня подпитывается сверх меры мнимой хозяйственностью, за которую не плачено ни потом, ни кровью, ни усилиями, да и, вообще, ни чем…
Сын-Ренессанс ухватил скарб Отца-Средневековья, Сын-Постмодерн (Новейшее время) присвоил имущество Отца-Модерна (Нового времени). И тратить стали «сыновья» в угоду гордыни личной. Но ведь как-то нужно и оправдаться, пусть и в своих собственных глазах. А любая эпоха извиняет самую себя в культуре, особенно ежели не хочет искать Бога…
Впрочем, далеко не каждому покажется очевидной попытка сравнить культурные достижения Ренессанса и Постмодерна. Давайте разберемся неторопливо и без излишних эмоций.
Чем же нас «радует» Новейшее время? Скульптурами из мочи, выставкой статуэток распятых на кресте клоунов, спектаклями о жизни педофилов или гомосексуалистов, перфомансами (например, перевозкой в бутыли воды из Белого моря и выливание оной в Черное), многочисленными обнаженными фигурами обоего пола, когда и на картинах, а когда и «вживую» (оргия в Зоологическом музее), литературными произведениями, расхваленных критиками авторов, где от литературы остались лишь мат, презрение к Родине, порнография и прочее. Вроде бы ничего похожего на Возрождение не наблюдается. Однако…
Франсуа Рабле (1494–1553) – священник, врач, ученый, находившийся под покровительством кардинала дю Белле, написал роман «Гаргантюа и Пантагрюэль», почитающийся целой вереницей исследователей как «торжество возрожденческого реализма и гуманизма». Откроем сие художественное произведение. Огромное место на страницах книги отведено гаданиям и астрологии. Ад у писателя превращен в веселое место (Господи, прости!), где благоденствуют философы и поэты (обжираются и пьянствуют, посиживая на кучах золотых монет), а черти – «хорошие ребята». Герои и второстепенные персонажи, воюют и пируют, попутно забрасывая врагом калом и потопляя супротивника в моче. Нет, совсем не зря французский писатель В. Гюго отметил уже в XIX веке, что у Франсуа Рабле «весь человек становится экскрементом». [1] С точки же зрения великого русского ученого А. Ф. Лосева: «…Реализм Рабле есть эстетический апофеоз всякой гадости и пакости».
Данте Алигьери (1265–1321) – автор легендарного шедевра, известного под названием «Божественная комедия», на Рабле совсем не похож, да и книги свои писал в совершенно ином стиле. Но и здесь далеко не все чисто. Язычество постоянно незримо и зримо присутствует в главном сочинении Данте. И следует знать, что «Комедию» не понять до конца, если не учитывать мировоззрение Ордена тамплиеров (к которому Данте негласно принадлежал), мировоззрение антихристианское и обращенное к идеям пантеизма. Политических врагов собственных автор отправляет в ад, в возлюбленную помещает в Рай, чуть ли не придавая ей образ Пресвятой Богородицы. И такое кощунство никого не напрягает. Вспомним, что художники Ренессанса со спокойной совестью рисовали многочисленных мадонн, используя лики любовниц и жен, как своих, так и из семейств властителей тогдашнего мира.
Картины эпохи Возрождения переполнены обнаженной натурой в языческом антураже. На ум приходят сразу несколько изображений нагих Венер: «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли (достаточно невинная картина для тех дней), «Венера Урбинская» Тициана (предназначенная для украшения сундука с приданым для невесты), «Спящая Венера» Джорджоне (художник не дописал полотно, так как умер от чумы), «Венера и Адонис» Паоло Веронезе и т. д. Искусники от живописи наперебой соревнуются друг с другом, переплетая христианские сюжеты с откровенно политеистической (преимущественно античной) символикой. Здесь «отличились» и Леонардо да Винчи (например, его «Иоанн Креститель» чрезвычайно похож на его же «Вакха»), и Джорджо Вазари («Искушение святого Иеронима»)… Неразличение красоты душевной и телесной, отказ от распознания Добра и Зла, все это найдется в изобразительном искусстве Ренессанса.
Театр Возрождения заслуживает отдельного рассказа. Ограничимся лишь немногим. Конечно, ставились традиционные пьесы, связанные с библейскими сюжетами, но также известно, что «на заказ» исполнялись и драмы, прославлявшие «содомский грех».
УПРАЗДНЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Вообще, все, что скрывается за фасадом чувственной возрожденческой культуры у нормального здорового человека, даже и не христианина, не может ни вызывать омерзения. Гомосексуализм процветает, а римские папы разрешают деятельность в Риме «веселых» домов, ради того, чтобы содомия не захлестнула город (и куртизанкам запрещается носить мужскую одежду при исполнении, так сказать, «служебных» обязанностей). Венерические заболевания приобретают массовый характер. Любовниц и любовников имеют и кардиналы, и герцоги. Педофилы не испытывают никакого стыда, но и похваляются «подвигами» на таком поприще. Порнографический роман «Гермафродит» заслуживает одобрения у высших католических церковных чинов. Вполне похабный и антицерковный «Декамерон» Джованни Боккаччо не только читают, но и почитают. Когда же популярный автор умирает, то его хоронят в храме святого Якова в Чертальдо, а в 1503 г. над могилой устанавливают бюст, где писатель изображен, трепетно прижимающим к груди книгу с надписью «Декамерон».
Ах, Великое Возрождение!..
Убийство и насилие в итальянских государствах становятся обыденностью. Если кому-то не приходится по нраву улыбка на чужом лице, то ответ следует незамедлительно – удар кинжалом в спину… Монахи штурмуют женский монастырь… Бюргеры стреляют из пушки по студентам, которые разбили в алкогольном раже несколько кабаков… Правители казнят публично мужей, чтобы завладеть их женами… «Кондотьеры» держат в страхе города, часто вырезая до «пятого колена» всех непокорных… Семейство Борджиа делается синонимом слова «отравители» на века… В сточных канавах Рима, Неаполя и Флоренции находят трупы новорожденных младенцев…
Кстати, именно в эпоху Ренессанса сформировались два типа «идеальных» властителей, беспринципных и коварных. Первый тип показал Никколо Макиавелли в книге «Государь» («Князь»). Государственный «менеджер» по Макиавелли совершает любые преступления и самые гнусные поступки ради блага страны (города), но все же является лицом открыто правящим, то есть публичным политиком. Второй тип описан Джордано Бруно в работе «De vinculis in genere». Здесь правит всем маг, который манипулирует другими людьми за счет их страстей. Маг скрывается как в театре марионеток за сценой и, дергая за ниточки, заставляет живых «кукол» подчиняться. Невольно возникает впечатление, что смерть на костре для Бруно организовали не враждебные ему силы, но «друзья» из круга, в коий был вхож этот «магистр белой магии»: наказание за излишнюю болтливость, если угодно…
Возрождению человечество обязано и появлением космополитической интеллигенции, презирающей свой дом. Не верите? Тогда прочтите Гиберти, Петрарку или Данте. Данте прямо заявлял: «Моя родина – весь мир!» А девизом многих гуманистов, переселявшихся из одного итальянского города в другой, являлась фраза: «Где ученый человек поселился, там его добрая родина»…
Византию и Русь не захлестнула волна Возрождения. Православие охраняло эти земли от нашествия языческого умствования. Попытки продвижения антихристианской культуры предпринимались неоднократно, но своевременно пресекались. К тому же незачем было православным принимать чужое и самочинное, если имелось свое живое мировоззрение, охраняемое и Церковью и светскими властями.
Важнейшей причиной, почему Запад прихватил «эллинские басни», явилось осознание неполноценности и зависти к Христианскому Востоку. Законной наследницей Римской империи была Византия (Ромейская империя). В Западной Европе Карл Великий хотел создать свою империю и объявить ее правопреемницей Древнего Рима. Отсюда и возникло, так называемое, «Каролингское Возрождение» (конец VIII сер. – IX вв.), ибо минуя христианское византийское идеологическое наследие (по вполне политическим мотивам), Карл решил обратиться непосредственно к идеологии античного Рима (с его языческим имперским культом). В дальнейшем, после отпадения в 1054 г. Католической Церкви от полноты Христианства, у европейцев остался только один путь к Ренессансу. Необходимо было где-то учиться, но в Византию (объявленную державой «схизматиков») ехать не казалось возможным (лишь единицы решались обучаться в Константинополе или ином византийском городе). В поисках мудрости Запад обратился к арабам и евреям, а потом и к языческому багажу.
1204 год расставил окончательно приоритеты. Константинополь захватили и разграбили крестоносцы. Золото потекло в итальянские государства, и возникла возможность содержать группы людей, не занимающихся непосредственно добыванием пищи, производством одежды, не воюющих и не организующих торговлю, то есть всех тех прославленных писателей-гуманистов, художников, скульпторов и архитекторов, которые и составили славу эпохе Ренессанса. Обращение к подлинным христианским идеалам в подобной ситуации стало совсем невероятным делом, ведь пришлось бы признать преступные действия против Византии, а папам отказаться от светской власти. И Запад пускается во все тяжкие под покровительством Римского престола…
В Россию Ренессанс вторгся только при Петре I. Увлечение «западизмом» привело к подрыву духовного кода нашей цивилизации. Великий старец Паисий Величковский, в молодые годы, вынужден был сказать следующее: «…От внешнего учения я не вижу никакой пользы для своей души: слышу одни только имена языческих богов и мудрецов – Цицерона, Аристотеля, Платона… Учась у них мудрости, современные люди до конца ослепились и отступили от правого пути: слова умные произносят, а внутри полны мрака и тьмы, и вся мудрость их только на земле. Не видя пользы от такого учения и опасаясь как бы мне и самому от него не развратиться, я и оставил его».
Тот «мрак» и ту «тьму», которые пожинают сейчас и Запад, и, отчасти, Россия, расплодило Возрождение, передавшее инфекцию гордыни последующим столетиям.
Во Флоренции в XV в. убивали за кривую ухмылку, сейчас из новостей мы узнаем, как «бизнесмен застрелил врача за место парковки». «Декамерон» Боккаччо ныне уступает по всем показателям художественному фильму «Калигула», снятому в XX веке. Вовсю разгулялся махровый эгоизм, подпитываемый рекламой. Вопль: «Я этого достойна!» регулярно разносится с экранов телевизоров. «Пословица»: «Бабло побеждает зло» регулирует обыденные отношения. А аборты современности живо напоминают об убиенных младенцах из времени Ренессанса. Постмодернизм неуклонно упраздняет человека…
Есть ли выход? Да, он имеется. Святой праведный отец наш Иоанн, Кронштадтский Чудотворец указал верную дорогу: «Помните, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества Небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу свою за него положить… Господь вверил нам, русским, великий спасительный талант Православной веры… Восстань же, русский человек! Перестань безумствовать! Довольно! Довольно пить горькую, полную яда чашу – и вам, и России».
[1] Можно с высокой долей вероятности утверждать, что явным раблезианцем (копрофилом) был вождь мигового пголетагиата Владимир Ильич Ленин. В своих политических сочинениях он слишком часто словесно забрасывал не вписывающиеся в его «картину мира» идейные течения или не согласных с ним дгузей-согатников человеческим экскгементоми на букву Г. (прим. ред. НД)
