Москва, 26 января — Наша Держава (Александр Каминский, международный обозреватель НД). В
течение последних полутора десятилетий Европа по праву считалась не только
одним из самых благополучных, но и безопасных регионов мира, регионом, который
щедро протягивал руку помощи беженцам от войн и экономических неурядиц по всему
миру. Последний раз война гремела на просторах Европы 16 лет назад, когда
весной 1999 г. США и их союзники по НАТО развязали агрессию против Югославии.
Поводом стал межэтнический конфликт между сербами и албанцами, уходящий своими
корнями в события более чем вековой давности.
течение последних полутора десятилетий Европа по праву считалась не только
одним из самых благополучных, но и безопасных регионов мира, регионом, который
щедро протягивал руку помощи беженцам от войн и экономических неурядиц по всему
миру. Последний раз война гремела на просторах Европы 16 лет назад, когда
весной 1999 г. США и их союзники по НАТО развязали агрессию против Югославии.
Поводом стал межэтнический конфликт между сербами и албанцами, уходящий своими
корнями в события более чем вековой давности.
Однако, вмешательство НАТО не
только не помогло загасить данный конфликт, но и заложило новые мины
замедленного действия в плане межэтнических столкновений (о чем будет сказано
подробнее ниже). Эти события были сопряжены с большими потоками беженцев, разрушениями
и жертвами среди гражданского населения. Впоследствии Европе неоднократно
приходилось сталкиваться с менее глобальными вызовами в области межнациональных
конфликтов – праворадикальными группировками и течениями, вспомним печально
известное «Национал –социалистическое подполье» в ФРГ, на счету которого 11
убийств, или террориста-одиночку Андерса Брейвика, который в отличие от других
радикалов ультраправого толка корень угрозы коренной нации видел не в мигрантах
на улицах европейских городов, а политическую элиту, проводящую по факту
политику замещения коренного населения мигрантами. Однако, нельзя сказать, что
террористические угрозы и ксенофобские выпады исходят только от явных или
латентных поклонников тотальных режимов 1930-х гг. Все прошедшие годы Европа
была свидетельницей жутких терактов, совершаемых мигрантами (либо в первом,
либо во втором поколении) из числа радикальных исламистов. Это и нападение на
редакцию сатирического журнала в Париже 07 января 2015 г., на кошерный супермаркет в Париже 09 января,
совершенное той же группой радикальных исламистов, наконец череда
террористических актов в том же Париже, совершенные 14 ноября 2015 г.,
нападения исламистов на военнослужащих в Великобритании, задержания готовивших
теракты групп исламистов в Германии. Наконец, стоит упомянуть своего рода
«демонстрацию силы», устроенную мигрантами в Кельне в ночь на 01 января 2016 г.
Список подобных тревожных звонков можно продолжать. В чем же причина роста
межнациональной и межрелигиозной розни в Европе и каковы способы ее решения? Да
и существуют ли они?
только не помогло загасить данный конфликт, но и заложило новые мины
замедленного действия в плане межэтнических столкновений (о чем будет сказано
подробнее ниже). Эти события были сопряжены с большими потоками беженцев, разрушениями
и жертвами среди гражданского населения. Впоследствии Европе неоднократно
приходилось сталкиваться с менее глобальными вызовами в области межнациональных
конфликтов – праворадикальными группировками и течениями, вспомним печально
известное «Национал –социалистическое подполье» в ФРГ, на счету которого 11
убийств, или террориста-одиночку Андерса Брейвика, который в отличие от других
радикалов ультраправого толка корень угрозы коренной нации видел не в мигрантах
на улицах европейских городов, а политическую элиту, проводящую по факту
политику замещения коренного населения мигрантами. Однако, нельзя сказать, что
террористические угрозы и ксенофобские выпады исходят только от явных или
латентных поклонников тотальных режимов 1930-х гг. Все прошедшие годы Европа
была свидетельницей жутких терактов, совершаемых мигрантами (либо в первом,
либо во втором поколении) из числа радикальных исламистов. Это и нападение на
редакцию сатирического журнала в Париже 07 января 2015 г., на кошерный супермаркет в Париже 09 января,
совершенное той же группой радикальных исламистов, наконец череда
террористических актов в том же Париже, совершенные 14 ноября 2015 г.,
нападения исламистов на военнослужащих в Великобритании, задержания готовивших
теракты групп исламистов в Германии. Наконец, стоит упомянуть своего рода
«демонстрацию силы», устроенную мигрантами в Кельне в ночь на 01 января 2016 г.
Список подобных тревожных звонков можно продолжать. В чем же причина роста
межнациональной и межрелигиозной розни в Европе и каковы способы ее решения? Да
и существуют ли они?
Европа
и беженцы – вызов или возможность?
и беженцы – вызов или возможность?
7
сентября 2015 г., в разгар миграционного кризиса, канцлер Германии Ангела
Меркель заявила: «Проблема, которую мы сейчас переживаем, будет занимать нас в
ближайшие годы, она изменит Европу, и мы хотим, чтобы эти изменения были
позитивными»[1].
Эти слова прозвучали вслед за призывом канцлера открыть двери страны для
мигрантов и о готовности принять более 800 000 беженцев, что еще более подстегнуло маховик
миграционных потоков в ЕС.
сентября 2015 г., в разгар миграционного кризиса, канцлер Германии Ангела
Меркель заявила: «Проблема, которую мы сейчас переживаем, будет занимать нас в
ближайшие годы, она изменит Европу, и мы хотим, чтобы эти изменения были
позитивными»[1].
Эти слова прозвучали вслед за призывом канцлера открыть двери страны для
мигрантов и о готовности принять более 800 000 беженцев, что еще более подстегнуло маховик
миграционных потоков в ЕС.
Какова
актуальная ситуация с беженцами в Европе? По данным Германского ведомства по
делам миграции, количество официально зарегистрированных беженцев с января по
сентябрь 2015 г. составило более 303 000 человек. К концу года эта цифра может
приблизиться к полумиллиону человек. Большей эта цифра была только в разгар войны
в бывшей Югославии в 1993 и 1994 гг. (438 000 и 332 000 человек соответственно)[2].
Есть все основания полагать, что к концу года эти рекорды могут быть побиты.
При этом общее число беженцев, проникших на территорию ЕС за 2015 г., уже
приблизилось к 1 000 000 человек. Каждый третий беженец выбирает своей целью
именно Германию. По словам министра внутренних дел ФРГ Томаса де Мезьера, его
страна вряд ли сможет справиться с таким наплывом беженцев[3]. Это
не случайно. Во-первых, Германия является страной с одним из наиболее высоких
уровней социальных гарантий лицам, получившим политическое убежище или статус
беженца. В Германии уже проживают многочисленные этнические группы из таких
стран, как Албания, Турция, страны Магриба, а именно выходцы из этих стран
составляют основную долю в потоках беженцев. Также большие потоки беженцев
двигаются в сторону Франции, Великобритании и скандинавских стран. По данным
европейского агентства FRONTEX, основными маршрутами для беженцев являются
Турция, далее переправа морем в Грецию (западно-балканский коридор), переправа
морем из Ливии в южную Италию (средиземноморский коридор). Отдельно следует
выделить миграцию через Украину в страны Восточной Европы (восточно-европейский
коридор)[4], а
также такие экзотические маршруты, как через территорию России в Норвегию и
Финляндию. В последние месяцы власти этих стран вынуждены вводить ограничения
на перемещение через свои границы беженцев.
актуальная ситуация с беженцами в Европе? По данным Германского ведомства по
делам миграции, количество официально зарегистрированных беженцев с января по
сентябрь 2015 г. составило более 303 000 человек. К концу года эта цифра может
приблизиться к полумиллиону человек. Большей эта цифра была только в разгар войны
в бывшей Югославии в 1993 и 1994 гг. (438 000 и 332 000 человек соответственно)[2].
Есть все основания полагать, что к концу года эти рекорды могут быть побиты.
При этом общее число беженцев, проникших на территорию ЕС за 2015 г., уже
приблизилось к 1 000 000 человек. Каждый третий беженец выбирает своей целью
именно Германию. По словам министра внутренних дел ФРГ Томаса де Мезьера, его
страна вряд ли сможет справиться с таким наплывом беженцев[3]. Это
не случайно. Во-первых, Германия является страной с одним из наиболее высоких
уровней социальных гарантий лицам, получившим политическое убежище или статус
беженца. В Германии уже проживают многочисленные этнические группы из таких
стран, как Албания, Турция, страны Магриба, а именно выходцы из этих стран
составляют основную долю в потоках беженцев. Также большие потоки беженцев
двигаются в сторону Франции, Великобритании и скандинавских стран. По данным
европейского агентства FRONTEX, основными маршрутами для беженцев являются
Турция, далее переправа морем в Грецию (западно-балканский коридор), переправа
морем из Ливии в южную Италию (средиземноморский коридор). Отдельно следует
выделить миграцию через Украину в страны Восточной Европы (восточно-европейский
коридор)[4], а
также такие экзотические маршруты, как через территорию России в Норвегию и
Финляндию. В последние месяцы власти этих стран вынуждены вводить ограничения
на перемещение через свои границы беженцев.
Другим
немаловажным фактором, привлекающим беженцев в Европу, является ее открытость
для принятия новых мигрантов. Германия, например, открыла свои границы (потом,
правда, введя на своих южных границах
временный режим пограничного контроля) и обратилась к другим странам с призывом
проявить солидарность в распределении беженцев. Кроме того, Берлин временно
прекратил процедуру реадмиссии (высылки) беженцев в страны, которые, согласно
Дублинской процедуре, являлись формально странами их первого прибытия в ЕС.
Данная процедура предусматривает высылку беженцев в страну ЕС, границы которой
они пересекли первой. В основном, это Болгария, Греция, Италия, Венгрия,
Испания. Тем самым, однако, само Дублинское соглашение было поставлено
Германией под вопрос. По сути дела власти ФРГ решили временно прекратить его
действие. Это послужило одной из косвенных причин драматических событий на
границах южно-европейских стран, когда беженцы вынуждены были штурмовать
полицейские кордоны и ограждения в Венгрии, Словении, Австрии, чтобы прорваться
любой ценой в страну, руководство которой широким жестом пообещало принять
всех.
немаловажным фактором, привлекающим беженцев в Европу, является ее открытость
для принятия новых мигрантов. Германия, например, открыла свои границы (потом,
правда, введя на своих южных границах
временный режим пограничного контроля) и обратилась к другим странам с призывом
проявить солидарность в распределении беженцев. Кроме того, Берлин временно
прекратил процедуру реадмиссии (высылки) беженцев в страны, которые, согласно
Дублинской процедуре, являлись формально странами их первого прибытия в ЕС.
Данная процедура предусматривает высылку беженцев в страну ЕС, границы которой
они пересекли первой. В основном, это Болгария, Греция, Италия, Венгрия,
Испания. Тем самым, однако, само Дублинское соглашение было поставлено
Германией под вопрос. По сути дела власти ФРГ решили временно прекратить его
действие. Это послужило одной из косвенных причин драматических событий на
границах южно-европейских стран, когда беженцы вынуждены были штурмовать
полицейские кордоны и ограждения в Венгрии, Словении, Австрии, чтобы прорваться
любой ценой в страну, руководство которой широким жестом пообещало принять
всех.
Однако,
в состоянии ли страна принять и главное обустроить всех желающих? Сторонники
канцлера и представители левых партий и «зеленых» утверждают, что лодка никогда
не переполнится». Им возражают такие политики, как лидер баварского ХСС
Зеехофер и министр внутренних дел де Мезьер, говоря, что границы пора закрывать
и более избирательно подходить к вопросу предоставления статуса беженца. На
этом фоне растут рейтинги правых партий, традиционно выступающих с
антииммигрантской риторикой.
в состоянии ли страна принять и главное обустроить всех желающих? Сторонники
канцлера и представители левых партий и «зеленых» утверждают, что лодка никогда
не переполнится». Им возражают такие политики, как лидер баварского ХСС
Зеехофер и министр внутренних дел де Мезьер, говоря, что границы пора закрывать
и более избирательно подходить к вопросу предоставления статуса беженца. На
этом фоне растут рейтинги правых партий, традиционно выступающих с
антииммигрантской риторикой.
Порой
действия властей Германии и вправду далеки от здравого смысла. Так, недавно
нашумел случай, когда в небольшой деревушке в Нижней Саксонии решили разместить
более 700 мигрантов, что привело к бурным протестам местного населения[5].
Также нашумели случаи, когда власти выступали с идеями размещать мигрантов в
бывших зданиях военных казарм и даже концлагерей. В настоящее время тысячи
беженцев вынуждены жить в палаточных городках и импровизированных центрах
размещения.
действия властей Германии и вправду далеки от здравого смысла. Так, недавно
нашумел случай, когда в небольшой деревушке в Нижней Саксонии решили разместить
более 700 мигрантов, что привело к бурным протестам местного населения[5].
Также нашумели случаи, когда власти выступали с идеями размещать мигрантов в
бывших зданиях военных казарм и даже концлагерей. В настоящее время тысячи
беженцев вынуждены жить в палаточных городках и импровизированных центрах
размещения.
На
этом фоне противники принятия новых мигрантов из числа правых радикалов
устраивают регулярные поджоги центров по размещению беженцев, число поджогов,
например, в Германии в 2015 г. составило несколько сотен[6].
Власти же Швеции, например, вообще решили засекретить координаты новых центров
размещения мигрантов, чтобы обезопасить их от атак праворадикалов. При этом
сами мигранты порой устраивают жестокие побоища на почве межнациональной розни.
Так, нередки случаи массовых драк между сирийцами и афганцами, чернокожими
африканцами и жителями Магриба. Все это не придает оптимизма властям и тем более
коренному населению, которое видит в большом скоплении не интегрированных в
европейский стиль жизни мигрантов.
этом фоне противники принятия новых мигрантов из числа правых радикалов
устраивают регулярные поджоги центров по размещению беженцев, число поджогов,
например, в Германии в 2015 г. составило несколько сотен[6].
Власти же Швеции, например, вообще решили засекретить координаты новых центров
размещения мигрантов, чтобы обезопасить их от атак праворадикалов. При этом
сами мигранты порой устраивают жестокие побоища на почве межнациональной розни.
Так, нередки случаи массовых драк между сирийцами и афганцами, чернокожими
африканцами и жителями Магриба. Все это не придает оптимизма властям и тем более
коренному населению, которое видит в большом скоплении не интегрированных в
европейский стиль жизни мигрантов.
Правительства
европейских стран и лидеры неправительственных организаций, например, президент
МВФ Кристин Лагард, не устают утверждать, что беженцы и мигранты вообще
обогатят Европу и окажут благотворное воздействие на рынок труда в свете
демографических сложностей и старения коренного населения. Ей вторит
специальный уполномоченный по делам миграции при ООН Питер Сазерлэнд,
утверждающий, что прием беженцев Европейским Союзом является не только
политической и экономической выгодой, но и моральным долгом. Однако, учитывая
крайне низкий образовательный уровень большинства приезжих, даже если они и
смогут найти какую-то работу, это будет неквалифицированный и низкооплачиваемый труд. В этой сфере они
будут конкурировать на рынке труда с самими нижними слоями коренного населения,
которые являются между прочим питательной средой для экстремистских группировок
ультраправого и ультралевого толка. Это обязательно приведет к росту ксенофобских настроений, что
наблюдается уже сейчас в виде нападений на центра размещения беженцев. Такое,
кстати, происходит не только в ФРГ, но и в других странах. Ответной реакцией может
стать радикализация самих беженцев в том числе под действием проповедников
радикального ислама, которыми уже наводнена Европа.
европейских стран и лидеры неправительственных организаций, например, президент
МВФ Кристин Лагард, не устают утверждать, что беженцы и мигранты вообще
обогатят Европу и окажут благотворное воздействие на рынок труда в свете
демографических сложностей и старения коренного населения. Ей вторит
специальный уполномоченный по делам миграции при ООН Питер Сазерлэнд,
утверждающий, что прием беженцев Европейским Союзом является не только
политической и экономической выгодой, но и моральным долгом. Однако, учитывая
крайне низкий образовательный уровень большинства приезжих, даже если они и
смогут найти какую-то работу, это будет неквалифицированный и низкооплачиваемый труд. В этой сфере они
будут конкурировать на рынке труда с самими нижними слоями коренного населения,
которые являются между прочим питательной средой для экстремистских группировок
ультраправого и ультралевого толка. Это обязательно приведет к росту ксенофобских настроений, что
наблюдается уже сейчас в виде нападений на центра размещения беженцев. Такое,
кстати, происходит не только в ФРГ, но и в других странах. Ответной реакцией может
стать радикализация самих беженцев в том числе под действием проповедников
радикального ислама, которыми уже наводнена Европа.
Правоохранительные
органы европейских стран признают, что в
Сирии, в рядах таких террористических группировок, как «Исламское государство»,
«Аль-Нусра» и пр. воюют сотни, если не тысячи лиц с паспортами стран ЕС, в основном это лица с миграционным
происхождением, приехавшие туда из стран Магриба, Ближнего Востока и Турции.
Они являются питательной средой для вербовки эмиссарами террористических исламистских группировок. При этом перелом в
ходе гражданской войны в Сирии, когда объединенные сила правительственной армии
Сирии, Ирана и ВКС России начали активно теснить исламистов, может подстегнуть
выезд обратно в Европу многочисленных джихадистов, приехавших на Ближний Восток
из европейских государств. По данным европейских правоохранителей, счет может в
данном случае идти на тысячи человек, имеющих реальных боевой опыт.
органы европейских стран признают, что в
Сирии, в рядах таких террористических группировок, как «Исламское государство»,
«Аль-Нусра» и пр. воюют сотни, если не тысячи лиц с паспортами стран ЕС, в основном это лица с миграционным
происхождением, приехавшие туда из стран Магриба, Ближнего Востока и Турции.
Они являются питательной средой для вербовки эмиссарами террористических исламистских группировок. При этом перелом в
ходе гражданской войны в Сирии, когда объединенные сила правительственной армии
Сирии, Ирана и ВКС России начали активно теснить исламистов, может подстегнуть
выезд обратно в Европу многочисленных джихадистов, приехавших на Ближний Восток
из европейских государств. По данным европейских правоохранителей, счет может в
данном случае идти на тысячи человек, имеющих реальных боевой опыт.
Что
же представляет собой исламизм как идеология, под знаменем которой выступают
люди, бросающей открытый вызов европейским ценностям и традициям? Под
исламизмом правоохранители и политологи Европы понимают форму политического
экстремизма с религиозным подтекстом. При этом исламисты превращают ислам в
инструмент своей политики. Они выступают за буквальное толкование и реализацию
на практике положений ислама как универсального средства регулирования
социальных, юридических, экономических и политических вопросов. Иными словами,
Европа лицом к лицу сталкивается с принципиально иной многоосновной цивилизационной
моделью, которая во многих аспектах диаметрально противоположна либеральным
устоям европейского общества и антагонистична им. Исламистская идеология предполагает
божественное устройство общества и государства, а основой такого устройства
призван стать свод юридических положений – шариатское право. Данная позиция,
как уже говорилось выше, входит в противоречие с принципами европейского права
и всего уклада жизни. Важным признаком радикального исламизма является то, что
его апологеты стремятся установить свою доктрину насильственным путем. Точнее,
в представлении джихадистов существует два этапа в продвижении идеи ислама
среди иноверцев. Первый этап – благовествование, на котором идет
распространение идей путем проповеди, распространения литературы и пр. Т.е.,
«язычникам» дается шанс мирным путем принять «истинную веру». Если этого не
происходит, лидеры исламистов считают себя вправе согласно своему вероучению
объявить «неверным» малый джихад, т.е. физическую войну ради установления своей
идеологии уже силой оружия.
же представляет собой исламизм как идеология, под знаменем которой выступают
люди, бросающей открытый вызов европейским ценностям и традициям? Под
исламизмом правоохранители и политологи Европы понимают форму политического
экстремизма с религиозным подтекстом. При этом исламисты превращают ислам в
инструмент своей политики. Они выступают за буквальное толкование и реализацию
на практике положений ислама как универсального средства регулирования
социальных, юридических, экономических и политических вопросов. Иными словами,
Европа лицом к лицу сталкивается с принципиально иной многоосновной цивилизационной
моделью, которая во многих аспектах диаметрально противоположна либеральным
устоям европейского общества и антагонистична им. Исламистская идеология предполагает
божественное устройство общества и государства, а основой такого устройства
призван стать свод юридических положений – шариатское право. Данная позиция,
как уже говорилось выше, входит в противоречие с принципами европейского права
и всего уклада жизни. Важным признаком радикального исламизма является то, что
его апологеты стремятся установить свою доктрину насильственным путем. Точнее,
в представлении джихадистов существует два этапа в продвижении идеи ислама
среди иноверцев. Первый этап – благовествование, на котором идет
распространение идей путем проповеди, распространения литературы и пр. Т.е.,
«язычникам» дается шанс мирным путем принять «истинную веру». Если этого не
происходит, лидеры исламистов считают себя вправе согласно своему вероучению
объявить «неверным» малый джихад, т.е. физическую войну ради установления своей
идеологии уже силой оружия.
Действительно,
порой либеральные ценности Европы и установки радикального исламизма порой идут
в полное противоречие друг с другом. Приведем несколько основных моментов.
порой либеральные ценности Европы и установки радикального исламизма порой идут
в полное противоречие друг с другом. Приведем несколько основных моментов.
—
В Европе во главу угла ставится уважение прописанных в конституции прав
человека, в том числе неприкосновенность человеческого достоинства, право на
жизнь, запрет на пытки, телесные наказания, свобода личности, свобода совести и
свобода слова. В трактовке права исламистами следует отметить отсутствие прав
человека как таковых, которое проявляется в том числе в телесных наказаниях,
как то отрубание рук ворам, побивание камнями за супружескую измену, казнь за
инакомыслие (вспомним недавнюю казнь шиитского проповедника в Саудовской
Аравии) и пр.
В Европе во главу угла ставится уважение прописанных в конституции прав
человека, в том числе неприкосновенность человеческого достоинства, право на
жизнь, запрет на пытки, телесные наказания, свобода личности, свобода совести и
свобода слова. В трактовке права исламистами следует отметить отсутствие прав
человека как таковых, которое проявляется в том числе в телесных наказаниях,
как то отрубание рук ворам, побивание камнями за супружескую измену, казнь за
инакомыслие (вспомним недавнюю казнь шиитского проповедника в Саудовской
Аравии) и пр.
—
В Европе абсолютной ценностью является независимость судов от исполнительной
власти, парламентаризм, а также право на формирование и функционирование
парламентской оппозиции, в рамках которой оппозиция осуществляет контроль
правительства и предлагает политические альтернативы. Также сюда относится
защита прав меньшинств. Согласно представлениям исламистов, демократия и ислам
– не сочетающиеся друг с другом вещи, невозможно разделить общество, которое
едино на основе общей религиозной принадлежности. Законотворчество с точки зрения исламистов является прерогативой
Аллаха. Исламисты признают только суд на основе шариатского права, являющегося
по сути дела надстройкой к Корану. Таким образом, заметны сильные разночтения в
подходах к общественной жизни, которые таят в себе потенциал социальных
конфликтов и как минимум взаимного отчуждения.
В Европе абсолютной ценностью является независимость судов от исполнительной
власти, парламентаризм, а также право на формирование и функционирование
парламентской оппозиции, в рамках которой оппозиция осуществляет контроль
правительства и предлагает политические альтернативы. Также сюда относится
защита прав меньшинств. Согласно представлениям исламистов, демократия и ислам
– не сочетающиеся друг с другом вещи, невозможно разделить общество, которое
едино на основе общей религиозной принадлежности. Законотворчество с точки зрения исламистов является прерогативой
Аллаха. Исламисты признают только суд на основе шариатского права, являющегося
по сути дела надстройкой к Корану. Таким образом, заметны сильные разночтения в
подходах к общественной жизни, которые таят в себе потенциал социальных
конфликтов и как минимум взаимного отчуждения.
Рубеж
ХХ – XXI вв. можно считать моментом активного наступления радикальных
исламистов на территории, не являющиеся традиционно мусульманскими. Первой
ласточкой такой экспансии можно считать войну в Боснии и Косово, где на стороне
боснийских мусульман и косовских сепаратистов активно воевали
радикалы-исламисты из стран арабского мира. 11 сентября 2001 г. открыло новую
веху в отношениях радикального исламизма и западного мира. Начиная с того
момента западный мир все чаще становится объектом террористических атак, а
недальновидная политика США на Ближнем Востоке, заключающаяся в стратегии
создания «контролируемого хаоса» рискует превратить весь Ближний Восток в
«котел с большими неприятностями», как охарактеризовал эту ситуацию директор
Института Ближнего Востока РАН А. Сатановский[7].
Действительно, миллионы беженцев, радикализация мусульманской диаспоры в
Европе, перенос на европейскую почву межконфессиональных конфликтов между
суннитами и шиитами, палестино-израильского конфликта (а последние теракты во
Франции и Бельгии против еврейской общины как раз свидетельствуют о последнем)
– все это говорит о том, что радикальный исламизм становится все более опасным
вызовом для всей Европы.
ХХ – XXI вв. можно считать моментом активного наступления радикальных
исламистов на территории, не являющиеся традиционно мусульманскими. Первой
ласточкой такой экспансии можно считать войну в Боснии и Косово, где на стороне
боснийских мусульман и косовских сепаратистов активно воевали
радикалы-исламисты из стран арабского мира. 11 сентября 2001 г. открыло новую
веху в отношениях радикального исламизма и западного мира. Начиная с того
момента западный мир все чаще становится объектом террористических атак, а
недальновидная политика США на Ближнем Востоке, заключающаяся в стратегии
создания «контролируемого хаоса» рискует превратить весь Ближний Восток в
«котел с большими неприятностями», как охарактеризовал эту ситуацию директор
Института Ближнего Востока РАН А. Сатановский[7].
Действительно, миллионы беженцев, радикализация мусульманской диаспоры в
Европе, перенос на европейскую почву межконфессиональных конфликтов между
суннитами и шиитами, палестино-израильского конфликта (а последние теракты во
Франции и Бельгии против еврейской общины как раз свидетельствуют о последнем)
– все это говорит о том, что радикальный исламизм становится все более опасным
вызовом для всей Европы.
Салафизм
в Европе эволюционировал в движение, которое становится все более
привлекательным для неофитов. С помощью профессионально сделанных
пропагандистских роликов в интернете, интенсивного использования социальных
сетей и рекламных кампаниях на улицах, например, бесплатное распространение
литературы по различным информационным поводам и пр. данное движение активно
вербует новых членов как среди
мигрантов, так и среды коренных немцев, принимающих ислам.
в Европе эволюционировал в движение, которое становится все более
привлекательным для неофитов. С помощью профессионально сделанных
пропагандистских роликов в интернете, интенсивного использования социальных
сетей и рекламных кампаниях на улицах, например, бесплатное распространение
литературы по различным информационным поводам и пр. данное движение активно
вербует новых членов как среди
мигрантов, так и среды коренных немцев, принимающих ислам.
Радикальный
исламизм имеет очень разнообразные формы проявления. Это и «легалисты»,
отвергающие насилие, и джихадисты, которые видят в терроре закономерную цель
для достижения своих целей. Спецслужбы одной только ФРГ насчитывают в настоящее
время (по данным на конец 2014 г.) в Германии свыше 40.000 исламистов, в
масштабах всего ЕС эта цифра превышает 100 000 человек.
исламизм имеет очень разнообразные формы проявления. Это и «легалисты»,
отвергающие насилие, и джихадисты, которые видят в терроре закономерную цель
для достижения своих целей. Спецслужбы одной только ФРГ насчитывают в настоящее
время (по данным на конец 2014 г.) в Германии свыше 40.000 исламистов, в
масштабах всего ЕС эта цифра превышает 100 000 человек.
Таким
образом, формы проявления исламизма весьма разнообразны. Также гетерогенны и
его действующие лица. Четкого эталона исламиста не существует. Путь радикалов к
исламизму и салафизму порой весьма различны, ровно настолько, насколько
прозрачны границы между политическим исламизмом и джихадимом. Однако, есть
определенные закономерности. Так, в сторону данной радикальной идеологии
обращает все больше взоров молодежь, в том числе принявшие ислам коренные
немцы. Процессы радикализации многократно усиливают современные информационные
технологии – интернет и социальные сети, которые, в отличие от некоторых
светских исламских государств типа Турции или Египта, не находятся под
контролем государства и дают тем самым широчайшие возможности для пропаганды и
вербовки. В Германию, как и в другие страны Европы исламисты переносят свои
внутренние конфликты – палестино-израильский и шиитско-суннитский. Так,
убийство 2 марта 2011 г. в аэропорту Франкфурта-на-Майне двух американских
солдат исламистом-одиночкой[8]
можно считать именно отражением борьбы мусульманского мира против «западных
крестоносцев». При этом важно, что убийца, выходец из Косово был представителем
так называемого «доморощенного терроризма» (homegrown-terrorism). Под такими
лицами немецкие правоохранители понимают лиц, постоянно проживающих в Европе и
дошедших до радикальных взглядов в стране проживания, а не принесших их извне,
скажем из Сирии, Ливана или Ливии.
образом, формы проявления исламизма весьма разнообразны. Также гетерогенны и
его действующие лица. Четкого эталона исламиста не существует. Путь радикалов к
исламизму и салафизму порой весьма различны, ровно настолько, насколько
прозрачны границы между политическим исламизмом и джихадимом. Однако, есть
определенные закономерности. Так, в сторону данной радикальной идеологии
обращает все больше взоров молодежь, в том числе принявшие ислам коренные
немцы. Процессы радикализации многократно усиливают современные информационные
технологии – интернет и социальные сети, которые, в отличие от некоторых
светских исламских государств типа Турции или Египта, не находятся под
контролем государства и дают тем самым широчайшие возможности для пропаганды и
вербовки. В Германию, как и в другие страны Европы исламисты переносят свои
внутренние конфликты – палестино-израильский и шиитско-суннитский. Так,
убийство 2 марта 2011 г. в аэропорту Франкфурта-на-Майне двух американских
солдат исламистом-одиночкой[8]
можно считать именно отражением борьбы мусульманского мира против «западных
крестоносцев». При этом важно, что убийца, выходец из Косово был представителем
так называемого «доморощенного терроризма» (homegrown-terrorism). Под такими
лицами немецкие правоохранители понимают лиц, постоянно проживающих в Европе и
дошедших до радикальных взглядов в стране проживания, а не принесших их извне,
скажем из Сирии, Ливана или Ливии.
Так,
в интервью газете Rheinische Post глава Ведомства Ханс-Георг Маасен заявил, что
салафиты действуют в образе филантропов и сотрудников образовательных
организаций. Они намеренно вступают в контакт с мигрантами и приглашают их в
определенные мечети, чтобы завербовать для своих целей[9].
Об этом предупреждают и осведомленные исследователи, в частности известный
немецкий журналист Удо Ульфкотте еще несколько лет предсказал в своих книгах межэтнические
конфликты в Европе. Яркое свидетельство его правоты – последние трагические
события в Париже. Буквально несколько дней спустя, 17 ноября 2015, в новостных
лентах прошло известие об обнаружении автомобиля со взрывчаткой на стадионе в
Ганновере. Поэтому можно провести четкие взаимосвязи между ростом наплыва
беженцев и ростом террористической угрозой.
в интервью газете Rheinische Post глава Ведомства Ханс-Георг Маасен заявил, что
салафиты действуют в образе филантропов и сотрудников образовательных
организаций. Они намеренно вступают в контакт с мигрантами и приглашают их в
определенные мечети, чтобы завербовать для своих целей[9].
Об этом предупреждают и осведомленные исследователи, в частности известный
немецкий журналист Удо Ульфкотте еще несколько лет предсказал в своих книгах межэтнические
конфликты в Европе. Яркое свидетельство его правоты – последние трагические
события в Париже. Буквально несколько дней спустя, 17 ноября 2015, в новостных
лентах прошло известие об обнаружении автомобиля со взрывчаткой на стадионе в
Ганновере. Поэтому можно провести четкие взаимосвязи между ростом наплыва
беженцев и ростом террористической угрозой.
Что
касается самих европейских политиков, то они порой путаются в оценках ситуации.
Так, Ангела Меркель то повторяет тезис о том, что Германия примет всех, то
предупреждает о возможных военных конфликтах в Европе вследствие миграционного
кризиса[10].
В то же время верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике
безопасности Федерика Могерини неоднократно заявляла, что возросший поток
мигрантов в Европу не связан с ростом террористической угрозы: «Любое такое
смешение было бы чрезвычайно опасным, контрпродуктивным для нашего
общественного мнения и для нашего континента»[11].
При этом конкретных путей выхода из создавшейся ситуации не предлагается. Это
говорит об отсутствии четкого понимания выходов из создавшейся ситуации у
людей, на которых лежит груз ответственности за принятие системообразующих
решений.
касается самих европейских политиков, то они порой путаются в оценках ситуации.
Так, Ангела Меркель то повторяет тезис о том, что Германия примет всех, то
предупреждает о возможных военных конфликтах в Европе вследствие миграционного
кризиса[10].
В то же время верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике
безопасности Федерика Могерини неоднократно заявляла, что возросший поток
мигрантов в Европу не связан с ростом террористической угрозы: «Любое такое
смешение было бы чрезвычайно опасным, контрпродуктивным для нашего
общественного мнения и для нашего континента»[11].
При этом конкретных путей выхода из создавшейся ситуации не предлагается. Это
говорит об отсутствии четкого понимания выходов из создавшейся ситуации у
людей, на которых лежит груз ответственности за принятие системообразующих
решений.
Последний фактор — самое негативное
последствие подобной ситуации. Беженцы со своими несчастьями и бедами привозят
с собой на новые места жительства и межэтнические и межконфессиональные
конфликты – курдо-турецкий, суннито-шиитский, арабо-израильский и пр. Так,
нападение на концертный зал «Батаклан» в Париже 17 ноября 2015 журналисты
связывают с тем, что его прежним владельцем был французский еврей, а в самом
зале регулярно проводились акции в поддержку израильской армии[12].
Это четкий сигнал переноса арабо-израильского конфликта на европейскую почву. В
этой связи европейские страны и США, оказывающие поддержку Израилю, являются в
глазах радикальных антисемитов-исламистов такой же целью для террористических
атак, как и военнослужащие «Цахала» и мирные жители в самом Израиле.
последствие подобной ситуации. Беженцы со своими несчастьями и бедами привозят
с собой на новые места жительства и межэтнические и межконфессиональные
конфликты – курдо-турецкий, суннито-шиитский, арабо-израильский и пр. Так,
нападение на концертный зал «Батаклан» в Париже 17 ноября 2015 журналисты
связывают с тем, что его прежним владельцем был французский еврей, а в самом
зале регулярно проводились акции в поддержку израильской армии[12].
Это четкий сигнал переноса арабо-израильского конфликта на европейскую почву. В
этой связи европейские страны и США, оказывающие поддержку Израилю, являются в
глазах радикальных антисемитов-исламистов такой же целью для террористических
атак, как и военнослужащие «Цахала» и мирные жители в самом Израиле.
Другой
важный момент, о котором предупреждают правоохранители европейских стран, — это
попытка радикальных исламистов различными путями разжигать неприятие мигрантами
европейского образа жизни. Так, в своей пропаганде радикальные исламисты рисуют
образ европейцев как ведущих нелицеприятный, аморальный образ жизни, не
соответствующий нормам ислама. В этом контексте можно упомянуть попытки
создания шариатской полиции Штутгарте,
которая по планам инициаторов должна была следить за соблюдением норм шариата
на улицах немецких городов. Также муссируется тезис о якобы имеющем место
угнетении мусульман в европейских государствах. Вероятно, эту цель преследовала
провокация в Кельне 31 декабря 2015 г. Данное выступление с учетом его
массовости трудно назвать спонтанным. Нельзя исключать вероятности,
организаторы сделали расчет на более решительные действия правоохранителей, а
задержанных активистов можно было бы в пропаганде радикалов объявить
пострадавшими за убеждения по установлению традиционных исламских ценностей. Помимо
этого, расчет делался и на радикализацию местных ультраправых с целью
спровоцировать их на ответные акции, которые можно было бы представить как акты
притеснения ислама в европейских странах. Для недопущения роста
антииммигрантских настроений власти Германии даже решили засекретить факты
преступлений, совершаемых мигрантами[13].
Однако, это может иметь обратный эффект в росте недоверия местного населения к
властям и органам правопорядка.
важный момент, о котором предупреждают правоохранители европейских стран, — это
попытка радикальных исламистов различными путями разжигать неприятие мигрантами
европейского образа жизни. Так, в своей пропаганде радикальные исламисты рисуют
образ европейцев как ведущих нелицеприятный, аморальный образ жизни, не
соответствующий нормам ислама. В этом контексте можно упомянуть попытки
создания шариатской полиции Штутгарте,
которая по планам инициаторов должна была следить за соблюдением норм шариата
на улицах немецких городов. Также муссируется тезис о якобы имеющем место
угнетении мусульман в европейских государствах. Вероятно, эту цель преследовала
провокация в Кельне 31 декабря 2015 г. Данное выступление с учетом его
массовости трудно назвать спонтанным. Нельзя исключать вероятности,
организаторы сделали расчет на более решительные действия правоохранителей, а
задержанных активистов можно было бы в пропаганде радикалов объявить
пострадавшими за убеждения по установлению традиционных исламских ценностей. Помимо
этого, расчет делался и на радикализацию местных ультраправых с целью
спровоцировать их на ответные акции, которые можно было бы представить как акты
притеснения ислама в европейских странах. Для недопущения роста
антииммигрантских настроений власти Германии даже решили засекретить факты
преступлений, совершаемых мигрантами[13].
Однако, это может иметь обратный эффект в росте недоверия местного населения к
властям и органам правопорядка.
Тот,
что у правительств европейских государств и брюссельской бюрократии нет четкого
плана и внутреннего единства по вопросу проблемы беженцев, показывают и факты
попытки фактически «задобрить» финансово страны, через которые идет транзит
беженцев – прежде всего Турцию и некоторые африканские страны. Так, на встрече Эрдогана и Меркель в ноябре 2015 г.
обсуждались вопросы выплаты Турции трех миллиардов евро для обустройства
беженцев на своей территории[14].
Общую сумма прогнозируемых трат на решение миграционного вопроса достигает 20 с
лишним миллиардов евро[15].
Это – сильнейший удар по экономике ЕС и финансовой стабильности данного
интеграционного объединения. Но при этом европейские политики всячески пытаются
умолчать тот факт, что не в последнюю очередь непродуманная политика стран ЕС и
привела к сегодняшнему миграционному кризису, когда была развязана фактическая
интервенция против Ливии в 2011 г. и косвенно углублялся конфликт в Сирии путем
поддержки любых антиасадовских сил, в том числе группировок близких к
радикальным исламистам. По сути дела, не будет преувеличением сказать, что Европа
с Америкой сами устроили хаос на Ближнем Востоке, пытаясь везде строить
демократию по своему эталону. И получили прогнозируемый результат — миллионы бегущих
в Европу от гражданских войн и конфликтов. Не пускать их — значит обречь на
страдания, что противоречит европейским ценностям. Но если же пускать всех
подряд — обречь самих себя на участь этнического меньшинства в перспективе. Еще
задолго до начала миграционного кризиса европейские демографы предсказывали,
что к 2040 – 2050 гг. коренных европейцев в таких странах, как Франция, Германия,
Великобритания будет менее 50%. Нынешние события грозят значительно ускорить
эту тенденцию.
что у правительств европейских государств и брюссельской бюрократии нет четкого
плана и внутреннего единства по вопросу проблемы беженцев, показывают и факты
попытки фактически «задобрить» финансово страны, через которые идет транзит
беженцев – прежде всего Турцию и некоторые африканские страны. Так, на встрече Эрдогана и Меркель в ноябре 2015 г.
обсуждались вопросы выплаты Турции трех миллиардов евро для обустройства
беженцев на своей территории[14].
Общую сумма прогнозируемых трат на решение миграционного вопроса достигает 20 с
лишним миллиардов евро[15].
Это – сильнейший удар по экономике ЕС и финансовой стабильности данного
интеграционного объединения. Но при этом европейские политики всячески пытаются
умолчать тот факт, что не в последнюю очередь непродуманная политика стран ЕС и
привела к сегодняшнему миграционному кризису, когда была развязана фактическая
интервенция против Ливии в 2011 г. и косвенно углублялся конфликт в Сирии путем
поддержки любых антиасадовских сил, в том числе группировок близких к
радикальным исламистам. По сути дела, не будет преувеличением сказать, что Европа
с Америкой сами устроили хаос на Ближнем Востоке, пытаясь везде строить
демократию по своему эталону. И получили прогнозируемый результат — миллионы бегущих
в Европу от гражданских войн и конфликтов. Не пускать их — значит обречь на
страдания, что противоречит европейским ценностям. Но если же пускать всех
подряд — обречь самих себя на участь этнического меньшинства в перспективе. Еще
задолго до начала миграционного кризиса европейские демографы предсказывали,
что к 2040 – 2050 гг. коренных европейцев в таких странах, как Франция, Германия,
Великобритания будет менее 50%. Нынешние события грозят значительно ускорить
эту тенденцию.
Поэтому
следует признать, что власти европейских стран оказались перед лицом очень
непростой ситуации, разрешение которой может потребовать очень длительного
времени, очень больших финансовых затрат и может иметь непредсказуемые
последствия.
следует признать, что власти европейских стран оказались перед лицом очень
непростой ситуации, разрешение которой может потребовать очень длительного
времени, очень больших финансовых затрат и может иметь непредсказуемые
последствия.
Национализм
в Европе – фактор распада единства
в Европе – фактор распада единства
На
фоне дискуссий о возможностях интеграции мигрантов и беженцев в принимающее
общество, растут проявления ксенофобии и радикального национализма среди
европейцев. Прошедший 2015 г. стал годом неприятных сюрпризов для либеральных
политиков Европы. Практически везде праворадикальные и право-популистские
движения набирали силу. Во Франции «Национальный Фронт» Марин ле Пен успешно
выступил на муниципальных выборах, к власти в Польше пришли евроскептики, в ФРГ
росла популярность «Альтернативы для Германии». В этой связи уместно вспомнить
беспорядки в Кельне в октябре 2014 г., организованные движением “HOGESA” (Hooligans gegen Salafisten), объединившим радикальных
футбольных фанатов, националистов и антиисламистов. Также салафизм как
приводной ремень «ползучей исламизации» стал основным объектом критики другого
европейского движения “PEGIDA” (Patriotische Europäer gegen die Islamisierung
des Abendlandes), вот уже второй год проводящей в Дрездене и других городах
Германии демонстрации против агрессивного натиска ислама в Европе.
Исследователи отмечают, что под действием внешних факторов в виде исламизации и
замещения коренного населения приезжими сама идеология европейского
национализма стала претерпевать изменения. Если раньше в основном существовали
своего рода «внутриевропейские национализмы», когда культивировались рудименты
межэтнических и межгосударственных конфликтов в самой Европе (Германия –
Польша, Германия – Франция, Англия – Ирландия и пр.), то сейчас силу набирает
своего рода общеевропейский национализм. Его основная черта – антиисламизм и
критика ЕС как некоей аморфной структуры, действующей против интересов
большинства европейцев. Большинство правых партий Европы апеллируют в своей
идеологии к единой европейской традиции (либо дохристианских времен, как
например, НДПГ в Германии), либо времен христианской Европы
(право-консервативные круги, правые партии в Восточной Европе, а также в
Испании), либо к эпохе секулярного национализма 19 века (Национальный Фронт,
Шведские демократы и пр.). Стал более гомогенным образ внешнего врага. Это
исламский мир и в качестве номера два США. Вопрос роли мировой закулисы и
«масонского заговора», мучивший европейских националистов в первой половине
20-го века, сегодня уже не так актуален. Условно говоря, быть антисемитом и
антимасоном в среде сегодняшних европейских ультраправых не модно и не
интересно. В тренде стали исламофобия и антиамериканизм. При этом многие
«общеевропейские» националисты выступают порой с пророссийских позиций, выражая
открытые симпатии курсу В.В. Путина и внешней политике России. Так, Марин ле
Пен или бывший лидер немецких национал-демократов Удо Фогт неоднократно выступали
с заявлениями, поддерживающими курс нынешней российской власти. Последний даже
принимал участие в международном консервативном форуме в Санкт-Петербурге в
марте 2015 г., на котором его участники – видные деятели европейских
националистических движений выражали свое понимание и одобрение курса России, в
частности в контексте ситуации на Украине, взаимоотношений с ЕС, НАТО и пр. Это
делается в первую очередь в контексте критики собственных правительств и
брюссельской бюрократии за слабость и зачастую излишнюю «вассальность» в
отношениях с США в рамках НАТО или в ходе переговоров о Трансатлантической зоне
свободной торговли. Россия для общеевропейских правых является своего рода
примером проведения независимой политики, той возможности, которую, с их точки
зрения, европейцы потеряли.
фоне дискуссий о возможностях интеграции мигрантов и беженцев в принимающее
общество, растут проявления ксенофобии и радикального национализма среди
европейцев. Прошедший 2015 г. стал годом неприятных сюрпризов для либеральных
политиков Европы. Практически везде праворадикальные и право-популистские
движения набирали силу. Во Франции «Национальный Фронт» Марин ле Пен успешно
выступил на муниципальных выборах, к власти в Польше пришли евроскептики, в ФРГ
росла популярность «Альтернативы для Германии». В этой связи уместно вспомнить
беспорядки в Кельне в октябре 2014 г., организованные движением “HOGESA” (Hooligans gegen Salafisten), объединившим радикальных
футбольных фанатов, националистов и антиисламистов. Также салафизм как
приводной ремень «ползучей исламизации» стал основным объектом критики другого
европейского движения “PEGIDA” (Patriotische Europäer gegen die Islamisierung
des Abendlandes), вот уже второй год проводящей в Дрездене и других городах
Германии демонстрации против агрессивного натиска ислама в Европе.
Исследователи отмечают, что под действием внешних факторов в виде исламизации и
замещения коренного населения приезжими сама идеология европейского
национализма стала претерпевать изменения. Если раньше в основном существовали
своего рода «внутриевропейские национализмы», когда культивировались рудименты
межэтнических и межгосударственных конфликтов в самой Европе (Германия –
Польша, Германия – Франция, Англия – Ирландия и пр.), то сейчас силу набирает
своего рода общеевропейский национализм. Его основная черта – антиисламизм и
критика ЕС как некоей аморфной структуры, действующей против интересов
большинства европейцев. Большинство правых партий Европы апеллируют в своей
идеологии к единой европейской традиции (либо дохристианских времен, как
например, НДПГ в Германии), либо времен христианской Европы
(право-консервативные круги, правые партии в Восточной Европе, а также в
Испании), либо к эпохе секулярного национализма 19 века (Национальный Фронт,
Шведские демократы и пр.). Стал более гомогенным образ внешнего врага. Это
исламский мир и в качестве номера два США. Вопрос роли мировой закулисы и
«масонского заговора», мучивший европейских националистов в первой половине
20-го века, сегодня уже не так актуален. Условно говоря, быть антисемитом и
антимасоном в среде сегодняшних европейских ультраправых не модно и не
интересно. В тренде стали исламофобия и антиамериканизм. При этом многие
«общеевропейские» националисты выступают порой с пророссийских позиций, выражая
открытые симпатии курсу В.В. Путина и внешней политике России. Так, Марин ле
Пен или бывший лидер немецких национал-демократов Удо Фогт неоднократно выступали
с заявлениями, поддерживающими курс нынешней российской власти. Последний даже
принимал участие в международном консервативном форуме в Санкт-Петербурге в
марте 2015 г., на котором его участники – видные деятели европейских
националистических движений выражали свое понимание и одобрение курса России, в
частности в контексте ситуации на Украине, взаимоотношений с ЕС, НАТО и пр. Это
делается в первую очередь в контексте критики собственных правительств и
брюссельской бюрократии за слабость и зачастую излишнюю «вассальность» в
отношениях с США в рамках НАТО или в ходе переговоров о Трансатлантической зоне
свободной торговли. Россия для общеевропейских правых является своего рода
примером проведения независимой политики, той возможности, которую, с их точки
зрения, европейцы потеряли.
Какую
угрозу или конфликтный потенциал несет в себе рост подобных националистических
настроений в Европе? Это прежде всего опасность силовых акций против основного
врага – мигрантов. В настоящее время мы уже можем наблюдать рост
антииммигрантских настроений по всей Европе. Это и массовые демонстрации в
Германии и других странах против мигрантов и исламизации, нападения на центры
размещения беженцев, некоторые эксперты не исключают масштабных столкновений
ультраправых с агрессивно настроенными мигрантами, по типу тех, которые сейчас
происходят в лагерях беженцев между представителями различных этносов.
угрозу или конфликтный потенциал несет в себе рост подобных националистических
настроений в Европе? Это прежде всего опасность силовых акций против основного
врага – мигрантов. В настоящее время мы уже можем наблюдать рост
антииммигрантских настроений по всей Европе. Это и массовые демонстрации в
Германии и других странах против мигрантов и исламизации, нападения на центры
размещения беженцев, некоторые эксперты не исключают масштабных столкновений
ультраправых с агрессивно настроенными мигрантами, по типу тех, которые сейчас
происходят в лагерях беженцев между представителями различных этносов.
Официальными
властями европейских стран рост активности ультраправых воспринимается помимо
угрозы безопасности еще и как репутационный риск, а именно риск положительному
образу ЕС как универсального интеграционного объединения и своего рода эталону
для стран постсоветского пространства. Именно этот фактор наиболее остро и
порой болезненно воспринимается европейским политическим классом. Этим
объясняется, например, крайне жесткая реакция канцлера ФРГ Ангелы Меркель на
успех партии «Альтернатива для Германии» на земельных выборах, несмотря на то,
что данную партию нельзя однозначно отнести к националистическим. Однако, сам
факт, что ее программа нацелена против принципов «Соединенных Штатов Европы»,
протагонистами которых выступают представители политической элиты ЕС, означает,
что данной политической силе фактически объявлен политический бойкот, сравнимый
с бойкотом в адрес правых радикалов. Аналогично отношение политического класса
Франции к «Национальному Фронту». Это наглядно проявилось в ходе последних
муниципальных выборов, во втором туре которых социалисты и центристы порой
выступали единым фронтом против кандидатов от НФ.
властями европейских стран рост активности ультраправых воспринимается помимо
угрозы безопасности еще и как репутационный риск, а именно риск положительному
образу ЕС как универсального интеграционного объединения и своего рода эталону
для стран постсоветского пространства. Именно этот фактор наиболее остро и
порой болезненно воспринимается европейским политическим классом. Этим
объясняется, например, крайне жесткая реакция канцлера ФРГ Ангелы Меркель на
успех партии «Альтернатива для Германии» на земельных выборах, несмотря на то,
что данную партию нельзя однозначно отнести к националистическим. Однако, сам
факт, что ее программа нацелена против принципов «Соединенных Штатов Европы»,
протагонистами которых выступают представители политической элиты ЕС, означает,
что данной политической силе фактически объявлен политический бойкот, сравнимый
с бойкотом в адрес правых радикалов. Аналогично отношение политического класса
Франции к «Национальному Фронту». Это наглядно проявилось в ходе последних
муниципальных выборов, во втором туре которых социалисты и центристы порой
выступали единым фронтом против кандидатов от НФ.
В
принципе, можно сказать, что в странах «старой Европы» националисты и
евроскептики несмотря на приток протестных голосов остаются в большей или
меньшей степени политическими изгоями.
Однако, в странах Восточной Европы, в которых помимо только недавно сформулированной
новой национальной идеи (после падения «железного занавеса») существуют
серьезные экономические проблемы, вопрос национализма стоит порой более остро.
В них помимо мигрантов основным образом врага для ультраправых выступает
Брюссель, которому при вступлении данных стран в ЕС была делегирована часть
полномочий национального государства. Для стран, которые обрели новую
независимость порой лет 20 – 25 назад, отказ от части государственного
суверенитета дается порой более болезненно. Не в последнюю очередь этими
факторами обусловлен успех евроскептиков в Венгрии. Польше и других странах
Восточной Европы. Если в 1990—х гг. для этих стран основным образом врага и
геополитическим страхом была угроза возвращения России к политике имперских
амбиций, то в последнее время под воздействием миграционного и экономического
кризисов все больше граждан этих стран изменили образ врага и начинают видеть
источник угрозы своей идентичности и экономической независимости в брюссельской
бюрократии. Углубление миграционного кризиса которое прогнозируют некоторые
политологи, которое неизбежно приведет к принудительному навязыванию квот на
размещение беженцев, неминуемо усилит негативное восприятие ЕС в этих странах,
по крайней мере, среди лиц, симпатизирующим ультраправым взглядам. Не стоит
забывать, что в наше время основной электорат ультраправых партий – в основном
представители социальных низов, среди них много безработных или лиц,
существующих под угрозой потерять работу. Они оказываются прямыми конкурентами
на рынке труда с мигрантами. Таким образом, помимо политических или
этнопсихологических факторов важную роль во враждебном отношении к мигрантам
приобретает фактор экономический – прямая конкуренция на рынке труда. Это
относится и к наиболее благополучным странам Европы, где электоральное поле
ультраправых партий аналогично. Это также несет в себе конфликтный потенциал,
который необходимо воспринимать всерьез.
принципе, можно сказать, что в странах «старой Европы» националисты и
евроскептики несмотря на приток протестных голосов остаются в большей или
меньшей степени политическими изгоями.
Однако, в странах Восточной Европы, в которых помимо только недавно сформулированной
новой национальной идеи (после падения «железного занавеса») существуют
серьезные экономические проблемы, вопрос национализма стоит порой более остро.
В них помимо мигрантов основным образом врага для ультраправых выступает
Брюссель, которому при вступлении данных стран в ЕС была делегирована часть
полномочий национального государства. Для стран, которые обрели новую
независимость порой лет 20 – 25 назад, отказ от части государственного
суверенитета дается порой более болезненно. Не в последнюю очередь этими
факторами обусловлен успех евроскептиков в Венгрии. Польше и других странах
Восточной Европы. Если в 1990—х гг. для этих стран основным образом врага и
геополитическим страхом была угроза возвращения России к политике имперских
амбиций, то в последнее время под воздействием миграционного и экономического
кризисов все больше граждан этих стран изменили образ врага и начинают видеть
источник угрозы своей идентичности и экономической независимости в брюссельской
бюрократии. Углубление миграционного кризиса которое прогнозируют некоторые
политологи, которое неизбежно приведет к принудительному навязыванию квот на
размещение беженцев, неминуемо усилит негативное восприятие ЕС в этих странах,
по крайней мере, среди лиц, симпатизирующим ультраправым взглядам. Не стоит
забывать, что в наше время основной электорат ультраправых партий – в основном
представители социальных низов, среди них много безработных или лиц,
существующих под угрозой потерять работу. Они оказываются прямыми конкурентами
на рынке труда с мигрантами. Таким образом, помимо политических или
этнопсихологических факторов важную роль во враждебном отношении к мигрантам
приобретает фактор экономический – прямая конкуренция на рынке труда. Это
относится и к наиболее благополучным странам Европы, где электоральное поле
ультраправых партий аналогично. Это также несет в себе конфликтный потенциал,
который необходимо воспринимать всерьез.
Этнонационализм
малых народов Европы – полузатушенный костер
малых народов Европы – полузатушенный костер
Помимо
так называемого общеевропейского супернационализма, главным своим противником
который видит разрушение культурной идентичности Европы как цельного
культурно-исторического типа и замещение коренного населения мигрантами, или
национализмов крупных европейских государств, основной идеей которых является
демонтаж или коренная трансформация Евросоюза,
в Европе существуют определенные очаги локального этнонационализма
отдельных этнических групп, таких, как баски, корсиканцы, католики в Северной
Ирландии, которые до недавнего времени вели вооруженную борьбу с использованием
террористических средств за национальную независимость или автономию. В
настоящее время наиболее крупные и одиозные вооруженные группировки европейских
этнонационалистов и сепаратистов – ИРА, ЭТА и пр. заявили о прекращении
вооруженной борьбы, но политическая борьба за углубление автономии, а в случае
с Каталонией или Шотландией – за независимость продолжается. Современные
исследователи выделяют несколько очагов полузатушенных костров
этнонационализма. Это Северная Ирландия, страна басков и Каталония, и, конечно,
бывшая Югославия, ситуация в некоторых регионах которой – прежде всего, в
Боснии и Герцеговине и Косово – готова в любой момент вернуться к состоянию
вооруженного противостояния.
так называемого общеевропейского супернационализма, главным своим противником
который видит разрушение культурной идентичности Европы как цельного
культурно-исторического типа и замещение коренного населения мигрантами, или
национализмов крупных европейских государств, основной идеей которых является
демонтаж или коренная трансформация Евросоюза,
в Европе существуют определенные очаги локального этнонационализма
отдельных этнических групп, таких, как баски, корсиканцы, католики в Северной
Ирландии, которые до недавнего времени вели вооруженную борьбу с использованием
террористических средств за национальную независимость или автономию. В
настоящее время наиболее крупные и одиозные вооруженные группировки европейских
этнонационалистов и сепаратистов – ИРА, ЭТА и пр. заявили о прекращении
вооруженной борьбы, но политическая борьба за углубление автономии, а в случае
с Каталонией или Шотландией – за независимость продолжается. Современные
исследователи выделяют несколько очагов полузатушенных костров
этнонационализма. Это Северная Ирландия, страна басков и Каталония, и, конечно,
бывшая Югославия, ситуация в некоторых регионах которой – прежде всего, в
Боснии и Герцеговине и Косово – готова в любой момент вернуться к состоянию
вооруженного противостояния.
Действительно,
большая часть внутригосударственных конфликтов, в ходе которой стороны активно
прибегали к насилию, имело помимо всего прочего этническую подоплеку. В многонациональном
государстве или в государстве, в котором помимо государствообразующей нации (Германия,
Франция, Швеция и пр.) проживают также этносы имеющие статус национальных
меньшинств, неизбежна определенная
конкуренция. То же самое можно сказать и
о отношениях коренного населения и мигрантов. Налицо имеется конкуренция на рынке
труда, что является одним из факторов для ксенофобии. Однако, сама возможность
мирного сосуществования различных групп и этносов возможна, ведь всего в мире
насчитываются около 10.000 этнических
групп и наций[16].
большая часть внутригосударственных конфликтов, в ходе которой стороны активно
прибегали к насилию, имело помимо всего прочего этническую подоплеку. В многонациональном
государстве или в государстве, в котором помимо государствообразующей нации (Германия,
Франция, Швеция и пр.) проживают также этносы имеющие статус национальных
меньшинств, неизбежна определенная
конкуренция. То же самое можно сказать и
о отношениях коренного населения и мигрантов. Налицо имеется конкуренция на рынке
труда, что является одним из факторов для ксенофобии. Однако, сама возможность
мирного сосуществования различных групп и этносов возможна, ведь всего в мире
насчитываются около 10.000 этнических
групп и наций[16].
Что
представляет собой узкий этнонационализм и чем он отличается от
общеевропейского национализма? Исследователи, в частности Карстен Виланд,
выделяют два основных типа идеи нации – субъективную (идея Французской революции) и объективную (идея немецких романтиков 19
века).
представляет собой узкий этнонационализм и чем он отличается от
общеевропейского национализма? Исследователи, в частности Карстен Виланд,
выделяют два основных типа идеи нации – субъективную (идея Французской революции) и объективную (идея немецких романтиков 19
века).
Субъективная
идея свойственна в большей степени имперским народам или государствообразующим нациям
крупных государств. Согласно ней, по мнению исследователя «Каждый является
членом нации, поскольку он этого хочет. Нация – открытое общество, общество выбора. Народ – это народ, который выбирают. Тем самым нация подтверждается „каждодневным плебисцитом»[17]. В подтверждение своих слов автор приводит высказывание философа Эрнеста Ренана: «Человек не является ни рабом своей расы. Языка или религии, ни течения реки…»[18]. Аналогичные
мысли выдвигал и Эммануил Кант, Виланд цитирует его: «Индивиды по свободной воле
объединяются в государственное объединение
с самостоятельно утвержденной конституцией и правительством»[19]. Таким
образом, субъективной идее нации свойственны следующие моменты: 1) Сначала
возникает государство, в его границах формируется нация. 2) В этом государстве-нации
все граждане имеют равные права, прописанные в конституции. 3) Для принадлежности
к нации достаточно быть гражданином данного государства. Кровь вторична,
паспорт первичен. Следует заметить, что данная логика в некотором измененном
виде сохранилась в ЕС. Несмотря на то, что конструкция союза национальных
государств медленно, но верно дрейфует в сторону «соединенных штатов Европы»,
принципы субъективной модели присущи ЕС и не оспариваются. Согласно этой логике
идет и официальная интеграция иммигрантов. Африканец с немецким или бельгийским
паспортом считается европейцем.
идея свойственна в большей степени имперским народам или государствообразующим нациям
крупных государств. Согласно ней, по мнению исследователя «Каждый является
членом нации, поскольку он этого хочет. Нация – открытое общество, общество выбора. Народ – это народ, который выбирают. Тем самым нация подтверждается „каждодневным плебисцитом»[17]. В подтверждение своих слов автор приводит высказывание философа Эрнеста Ренана: «Человек не является ни рабом своей расы. Языка или религии, ни течения реки…»[18]. Аналогичные
мысли выдвигал и Эммануил Кант, Виланд цитирует его: «Индивиды по свободной воле
объединяются в государственное объединение
с самостоятельно утвержденной конституцией и правительством»[19]. Таким
образом, субъективной идее нации свойственны следующие моменты: 1) Сначала
возникает государство, в его границах формируется нация. 2) В этом государстве-нации
все граждане имеют равные права, прописанные в конституции. 3) Для принадлежности
к нации достаточно быть гражданином данного государства. Кровь вторична,
паспорт первичен. Следует заметить, что данная логика в некотором измененном
виде сохранилась в ЕС. Несмотря на то, что конструкция союза национальных
государств медленно, но верно дрейфует в сторону «соединенных штатов Европы»,
принципы субъективной модели присущи ЕС и не оспариваются. Согласно этой логике
идет и официальная интеграция иммигрантов. Африканец с немецким или бельгийским
паспортом считается европейцем.
Напротив,
объективная концепция нации, сформулированная еще Фихте, Гердером и др.
немецкими романтиками, включает в себя, по мнению Карстена Виланда, следующие моменты:
1) Сначала возникает нация, а только потом государство. 2) Именно факторы культуры
– язык, религия, обычаи и история формируют духовный костяк гомогенности нации[20]. 3)
Когда нация обретает государственность, в государственном строительстве речь идет
в первую очередь не о гражданах, а о государствообразующих народах,
национальностях, национальных меньшинствах и пр. 4) Принадлежность к нации
определяется в первую очередь не фактом рождения в данной стране, а кровной
принадлежностью к данной нации[21].
объективная концепция нации, сформулированная еще Фихте, Гердером и др.
немецкими романтиками, включает в себя, по мнению Карстена Виланда, следующие моменты:
1) Сначала возникает нация, а только потом государство. 2) Именно факторы культуры
– язык, религия, обычаи и история формируют духовный костяк гомогенности нации[20]. 3)
Когда нация обретает государственность, в государственном строительстве речь идет
в первую очередь не о гражданах, а о государствообразующих народах,
национальностях, национальных меньшинствах и пр. 4) Принадлежность к нации
определяется в первую очередь не фактом рождения в данной стране, а кровной
принадлежностью к данной нации[21].
Узкий
этнонационализм, имеющий место в многих странах Европы в наше время, апеллирует
именно ко второй модели. При этом этнонационализм в зависимости от ситуации с
национальным вопросом в той или иной стране ЕС имеет разные формы – в
гомогенных малых странах Европы – Словакии, Венгрии, Польше странах Прибалтики
с начала 1990-х гг. он принял характер государственной идеологии в том или ином
масштабе, в более крупных и национально неоднородных странах – Франции,
Великобритании, Югославии в 1990-х гг., Испании этнонационализм имеет четко
выраженный сепаратистский характер. Рассмотрим данный феномен на примере трех
наиболее знаковых полей потенциальных или наполовину затушенных конфликтов.
этнонационализм, имеющий место в многих странах Европы в наше время, апеллирует
именно ко второй модели. При этом этнонационализм в зависимости от ситуации с
национальным вопросом в той или иной стране ЕС имеет разные формы – в
гомогенных малых странах Европы – Словакии, Венгрии, Польше странах Прибалтики
с начала 1990-х гг. он принял характер государственной идеологии в том или ином
масштабе, в более крупных и национально неоднородных странах – Франции,
Великобритании, Югославии в 1990-х гг., Испании этнонационализм имеет четко
выраженный сепаратистский характер. Рассмотрим данный феномен на примере трех
наиболее знаковых полей потенциальных или наполовину затушенных конфликтов.
Поле конфликтов 1. Балканы
Балканы
всегда были наиболее сложным в плане конфликтологии регионом Европы, регионом,
где соприкасались различные конфессии, интересы великих держав, сил влияния и
пр. Наиболее драматичное выражение это приняло в конце ХХ в., когда на
просторах бывшей титовской Югославии началась полномасштабная война. В рамках
анализа потенциала конфликтов в наше время мы считаем целесообразным сделать
небольшой исторический анализ тех трагических событий, чтобы лучше понять
особенности и значимость событий тех лет.
всегда были наиболее сложным в плане конфликтологии регионом Европы, регионом,
где соприкасались различные конфессии, интересы великих держав, сил влияния и
пр. Наиболее драматичное выражение это приняло в конце ХХ в., когда на
просторах бывшей титовской Югославии началась полномасштабная война. В рамках
анализа потенциала конфликтов в наше время мы считаем целесообразным сделать
небольшой исторический анализ тех трагических событий, чтобы лучше понять
особенности и значимость событий тех лет.
В
результате сложных политических процессов и внутренних противоречий
социалистическая Югославия оказалась в сложном положении. Ситуацию усугубляла
этническая и религиозная разнородность страны, преодолеть которую титовский
режим оказался не в состоянии. С начала
1980-х гг. в Югославии имели место сепаратистские тенденции, в первую очередь в
Хорватии и Словении, отчасти в Косово. Особую роль в подогревании подобных
настроений играли такие внешние силы, как США, ЕС, Ватикан, Турция, Саудовская
Аравия и пр.
результате сложных политических процессов и внутренних противоречий
социалистическая Югославия оказалась в сложном положении. Ситуацию усугубляла
этническая и религиозная разнородность страны, преодолеть которую титовский
режим оказался не в состоянии. С начала
1980-х гг. в Югославии имели место сепаратистские тенденции, в первую очередь в
Хорватии и Словении, отчасти в Косово. Особую роль в подогревании подобных
настроений играли такие внешние силы, как США, ЕС, Ватикан, Турция, Саудовская
Аравия и пр.
Действия
хорватских властей напомнили сербскому населению со всей ясностью события
пятидесятилетней давности, когда в ходе усташеского геноцида было истреблено более полутора
миллионов сербов. В начале 1992 года, начался вооружённый конфликт в
Боснии-Герцеговине. Он был спровоцирован мусульманами, избравшими своего
президента Илию Изетбеговича, который провозгласил Боснию шариатским
государством. Одновременно с этим начались этнические чистки христианского
населения.
хорватских властей напомнили сербскому населению со всей ясностью события
пятидесятилетней давности, когда в ходе усташеского геноцида было истреблено более полутора
миллионов сербов. В начале 1992 года, начался вооружённый конфликт в
Боснии-Герцеговине. Он был спровоцирован мусульманами, избравшими своего
президента Илию Изетбеговича, который провозгласил Боснию шариатским
государством. Одновременно с этим начались этнические чистки христианского
населения.
При этом сепаратисты в Хорватии и Боснии
получали наряду с финансовой и непосредственно вооружённую поддержку из-за
рубежа. При этом с самого начала своего существования хорватский режим Франьо
Туджмана взял курс на преемственность с пронацистским государством Анте
Павелича — гитлеровского
колаборациониста.
получали наряду с финансовой и непосредственно вооружённую поддержку из-за
рубежа. При этом с самого начала своего существования хорватский режим Франьо
Туджмана взял курс на преемственность с пронацистским государством Анте
Павелича — гитлеровского
колаборациониста.
В
этой связи весьма показательно отношение Запада к событиям в бывшей Югославии.
С самого начала войны западные СМИ и политики однозначно приняли сторону
сепаратистов, тщательно замалчивая их преступления и демонизируя сербов. Против
СРЮ неоднократно вводились экономические санкции, в результате чего она
полностью была исключена из мирового сообщества. При этом западные СМИ не
брезговали и откровенными инсинуациями, осуществляя наряду с этим своего рода
«заговор молчания» в отношении страданий мирного сербского населения.
В качестве примеров подобных инсинуаций
в западных СМИ можно привести дезинформацию про якобы имевшиеся сербские
концлагеря в Боснии и обстрелы Сараево
из тяжелой артиллерии, которые послужили поводом для силового вмешательства
авиации НАТО в 1995 г.
этой связи весьма показательно отношение Запада к событиям в бывшей Югославии.
С самого начала войны западные СМИ и политики однозначно приняли сторону
сепаратистов, тщательно замалчивая их преступления и демонизируя сербов. Против
СРЮ неоднократно вводились экономические санкции, в результате чего она
полностью была исключена из мирового сообщества. При этом западные СМИ не
брезговали и откровенными инсинуациями, осуществляя наряду с этим своего рода
«заговор молчания» в отношении страданий мирного сербского населения.
В качестве примеров подобных инсинуаций
в западных СМИ можно привести дезинформацию про якобы имевшиеся сербские
концлагеря в Боснии и обстрелы Сараево
из тяжелой артиллерии, которые послужили поводом для силового вмешательства
авиации НАТО в 1995 г.
После
того, как все-таки был достигнут мир в Боснии и Хорватии, как по заказу
вспыхнул перманентно тлеющий конфликт в Косово. Он также имел длительную
предысторию, но вполне мог быть решен мирным путем. Косовские албанцы к началу
1980-х гг. не довольствовались одной автономией. Беспорядки и вооруженные
столкновения в этой провинции начались еще в начале 1980-х гг. С начала 1990-х гг. Косово и Метохия были
ареной разгула албанского экстремизма. Систематическим нападениям подвергались
мирные жители, представители властей, полицейские. Причем выступления албанцев
резко активизировались с началом конфликта в Боснии. И как по заказу примерно в то же время начала
свою деятельность пресловутая «армия освобождения Косово», активно
финансируемая из-за рубежа.
того, как все-таки был достигнут мир в Боснии и Хорватии, как по заказу
вспыхнул перманентно тлеющий конфликт в Косово. Он также имел длительную
предысторию, но вполне мог быть решен мирным путем. Косовские албанцы к началу
1980-х гг. не довольствовались одной автономией. Беспорядки и вооруженные
столкновения в этой провинции начались еще в начале 1980-х гг. С начала 1990-х гг. Косово и Метохия были
ареной разгула албанского экстремизма. Систематическим нападениям подвергались
мирные жители, представители властей, полицейские. Причем выступления албанцев
резко активизировались с началом конфликта в Боснии. И как по заказу примерно в то же время начала
свою деятельность пресловутая «армия освобождения Косово», активно
финансируемая из-за рубежа.
Одновременно
с этим постоянно расширялась деятельность боевиков из АОК, а также рос поток
клеветы в адрес югославских властей в мировых СМИ, сваливающих всю вину за
происходящее на режим Милошевича. Так, к началу 1999 года мировое общественное
мнение было подготовлено к принятию агрессии НАТО. Оставалось дело за
предлогом, которым послужила очередная пропагандистская фальшивка в духе
взрывов в Сараево – инсинуация событий в деревне Рачак в январе 1999 года. Окончательным
поводом для натовской интервенции стало несогласие подписать делегацией
Югославии соглашения в Рамбуйе, замышлявшегося как акт о безоговорочной
капитуляции официального Белграда. Основным оправданием своих действий идеологи
НАТО считали гуманитарную катастрофу, разыгравшуюся в Косово якобы в результате
этнических чисток.
с этим постоянно расширялась деятельность боевиков из АОК, а также рос поток
клеветы в адрес югославских властей в мировых СМИ, сваливающих всю вину за
происходящее на режим Милошевича. Так, к началу 1999 года мировое общественное
мнение было подготовлено к принятию агрессии НАТО. Оставалось дело за
предлогом, которым послужила очередная пропагандистская фальшивка в духе
взрывов в Сараево – инсинуация событий в деревне Рачак в январе 1999 года. Окончательным
поводом для натовской интервенции стало несогласие подписать делегацией
Югославии соглашения в Рамбуйе, замышлявшегося как акт о безоговорочной
капитуляции официального Белграда. Основным оправданием своих действий идеологи
НАТО считали гуманитарную катастрофу, разыгравшуюся в Косово якобы в результате
этнических чисток.
Сегодня
на безопасность и мирное разрешение конфликтов в этом регионе оказывают
наибольшее влияние два фактора – внутренние взаимоотношения между различными
этносами в Боснии и Герцеговине и ситуация вокруг Косово. Нынешний президент
Республики Сербской – этно-государственной структуры, входящей в состав
синтетического образования Босния-Герцеговина, Милорад Додик находится в
достаточно сложных отношениях с руководством республики, возглавляемой
Президиумом республики, который включает в себя трех представителей трех
этносов республики. С 2014 республика возглавляется Драганом Човичем (хорваты),
Младеном Иваничем (сербы) и Бакиром Изетбеговичем (боснийцы). Основным
фактором, осложняющим единство данного государственного образования, является
стремление к отделению сербской части государства. Поводом для этого является
косовский вопрос – другая болевая точка балканских отношений. Так, в принятой
22 февраля 2008 года резолюции парламента Республики Сербской говорится, что
боснийские сербы могут выйти из состава Боснии и Герцеговины, если большинство
стран-членов ООН и государств Евросоюза признает независимость Косово. 11 декабря
2012 года оба этих условия оказались выполненными, независимость Косова была
признана 97 из 193 государств-членов ООН и 22 из 27 государств-членов ЕС.
Помимо этого, крайнюю степень озабоченности в Сараево и Брюсселе вызывает
активизация прямых контактов правительства Баня-Луки (столица Республики
Сербской) с Россией. В принципе данный конфликт может считаться замороженным по
аналогии с Приднестровьем, более того, общие структуры власти в общем выполняют
свою функцию (в отличие от отношений Кишинева и Тирасполя), но достаточно
серьезных внешних потрясений, чтобы хрупкое равновесие оказалось нарушенным.
на безопасность и мирное разрешение конфликтов в этом регионе оказывают
наибольшее влияние два фактора – внутренние взаимоотношения между различными
этносами в Боснии и Герцеговине и ситуация вокруг Косово. Нынешний президент
Республики Сербской – этно-государственной структуры, входящей в состав
синтетического образования Босния-Герцеговина, Милорад Додик находится в
достаточно сложных отношениях с руководством республики, возглавляемой
Президиумом республики, который включает в себя трех представителей трех
этносов республики. С 2014 республика возглавляется Драганом Човичем (хорваты),
Младеном Иваничем (сербы) и Бакиром Изетбеговичем (боснийцы). Основным
фактором, осложняющим единство данного государственного образования, является
стремление к отделению сербской части государства. Поводом для этого является
косовский вопрос – другая болевая точка балканских отношений. Так, в принятой
22 февраля 2008 года резолюции парламента Республики Сербской говорится, что
боснийские сербы могут выйти из состава Боснии и Герцеговины, если большинство
стран-членов ООН и государств Евросоюза признает независимость Косово. 11 декабря
2012 года оба этих условия оказались выполненными, независимость Косова была
признана 97 из 193 государств-членов ООН и 22 из 27 государств-членов ЕС.
Помимо этого, крайнюю степень озабоченности в Сараево и Брюсселе вызывает
активизация прямых контактов правительства Баня-Луки (столица Республики
Сербской) с Россией. В принципе данный конфликт может считаться замороженным по
аналогии с Приднестровьем, более того, общие структуры власти в общем выполняют
свою функцию (в отличие от отношений Кишинева и Тирасполя), но достаточно
серьезных внешних потрясений, чтобы хрупкое равновесие оказалось нарушенным.
Проблема
Косово является другой болевой точкой балканского узла противоречий. После
интервенции 1999 г. данная провинция была фактически отторгнута от Сербии, и в
ней была установлена временная администрация под мандатом НАТО. В это время
данный регион стал ареной разгула албанской мафии, занимавшейся похищением людей для нелегальной
трансплантологии, наркотрафиком, вымогательством, контрабандой оружия. Мировое
сообщество, прежде всего органы ЕС, закрывали на это глаза, а книга прокурора
Гаагского трибунала Карлы дель Понте «Госпожа прокурор», в которой она
признавала вопиющие провалы европейской дипломатии и бюрократов из Брюсселя,
оказалось в ЕС под запретом, заняв место в списке запрещенных книг между «Моей
борьбой» Адольфа Гитлера и «Доктриной фашизма» Муссолини.
Косово является другой болевой точкой балканского узла противоречий. После
интервенции 1999 г. данная провинция была фактически отторгнута от Сербии, и в
ней была установлена временная администрация под мандатом НАТО. В это время
данный регион стал ареной разгула албанской мафии, занимавшейся похищением людей для нелегальной
трансплантологии, наркотрафиком, вымогательством, контрабандой оружия. Мировое
сообщество, прежде всего органы ЕС, закрывали на это глаза, а книга прокурора
Гаагского трибунала Карлы дель Понте «Госпожа прокурор», в которой она
признавала вопиющие провалы европейской дипломатии и бюрократов из Брюсселя,
оказалось в ЕС под запретом, заняв место в списке запрещенных книг между «Моей
борьбой» Адольфа Гитлера и «Доктриной фашизма» Муссолини.
В
настоящее время Косово является государством, признанным большей частью
государств мира. 17 февраля 2008 года Парламент Косово объявил о независимости
Косово в одностороннем порядке. 18 февраля 2008 года Афганистан, Тайвань и ряд
европейских стран первыми признали независимость Косова. Первой такое решение
приняла Франция, а затем к ней присоединились Великобритания и Италия. В тот же
день независимость Косова признали в США. В то же время против признания
независимости края выступила Испания, а также Кипр, Греция, Словакия, Болгария,
Румыния, Китай и Россия. За провозглашением независимости последовали массовые
протесты сербского меньшинства, жестко подавленные оккупационными силами НАТО и
ООН. 15 ноября 2009 года в Косове
состоялись первые с момента объявления независимости края муниципальные выборы.
Победу на них одержала Демократическая партия Косова премьер-министра страны
Хашима Тачи (бывший полевой командир, обвиняемый властями Сербии в
многочисленных военных преступлениях). 01 декабря 2009 года в Международном
суде в Гааге начались слушания о законности одностороннего провозглашения
независимости Косова. 22 июля 2010 года Международный суд ООН признал
законность решения властей Косова о провозглашении независимости от Сербии.
настоящее время Косово является государством, признанным большей частью
государств мира. 17 февраля 2008 года Парламент Косово объявил о независимости
Косово в одностороннем порядке. 18 февраля 2008 года Афганистан, Тайвань и ряд
европейских стран первыми признали независимость Косова. Первой такое решение
приняла Франция, а затем к ней присоединились Великобритания и Италия. В тот же
день независимость Косова признали в США. В то же время против признания
независимости края выступила Испания, а также Кипр, Греция, Словакия, Болгария,
Румыния, Китай и Россия. За провозглашением независимости последовали массовые
протесты сербского меньшинства, жестко подавленные оккупационными силами НАТО и
ООН. 15 ноября 2009 года в Косове
состоялись первые с момента объявления независимости края муниципальные выборы.
Победу на них одержала Демократическая партия Косова премьер-министра страны
Хашима Тачи (бывший полевой командир, обвиняемый властями Сербии в
многочисленных военных преступлениях). 01 декабря 2009 года в Международном
суде в Гааге начались слушания о законности одностороннего провозглашения
независимости Косова. 22 июля 2010 года Международный суд ООН признал
законность решения властей Косова о провозглашении независимости от Сербии.
Начиная
с 1999 г. в западную Европу потекли потоки экономических беженцев-албанцев. До
начала миграционного кризиса 2015 г. косовары лидировали (по данным агентства FRONTEX)
в списках регионов-доноров мигрантов.
с 1999 г. в западную Европу потекли потоки экономических беженцев-албанцев. До
начала миграционного кризиса 2015 г. косовары лидировали (по данным агентства FRONTEX)
в списках регионов-доноров мигрантов.
Для
Сербии вопрос Косово и (не)признания является системообразующим как во внешней,
так и во внутренней политике. Согласно конституции Сербии, территория
Республики Косово является частью Республики Сербия и входит в её состав как
Автономный край Косово и Метохия (серб. Аутономна покрајина Косово и Метохија,
сокр. серб. Космет), однако фактически Косово властями Сербии не
контролируется. Часть Косова, населённая преимущественно сербами, по факту не
подчиняется властям в Приштине. ЕС в категорической форме требует от властей
Сербии признания независимости Косово, угрожая в противном случае навсегда
закрыть Белграду дорогу в ЕС.
Сербии вопрос Косово и (не)признания является системообразующим как во внешней,
так и во внутренней политике. Согласно конституции Сербии, территория
Республики Косово является частью Республики Сербия и входит в её состав как
Автономный край Косово и Метохия (серб. Аутономна покрајина Косово и Метохија,
сокр. серб. Космет), однако фактически Косово властями Сербии не
контролируется. Часть Косова, населённая преимущественно сербами, по факту не
подчиняется властям в Приштине. ЕС в категорической форме требует от властей
Сербии признания независимости Косово, угрожая в противном случае навсегда
закрыть Белграду дорогу в ЕС.
19
апреля 2013 г. в Брюсселе премьер-министр Сербии Ивица Дачич и премьер-министр
Косово Хашим Тачи парафировали соглашение о принципах нормализации отношений.
Оно касается статуса и функций сербских общин на севере Косово, но не статуса
самого Косова. Соглашение предусматривает формирование нового единого
сообщества/ассоциации сербских общин Косова, которые должны контролировать
области экономического развития, образования, здравоохранения, городского и
сельского хозяйства. Речь идет в первую очередь об интеграции судов, полиции,
коммунальных служб северного Косово в единые структуры непризнанного
государства Косово. Следует заметить, что любые шаги белградского правительства
навстречу требованиям ЕС в плане нормализации отношений с Приштиной вызывают
резко однозначную реакцию общественности в самой Сербии. Этому есть объяснение.
После 1999 г. на территории данной провинции был проведен настоящий физический
и культурный геноцид против сербского населения. Можно предположить, что
признание правительством Сербии независимости Косово может вызвать массовые
акции протеста, сопоставимые с цветной революцией в Белграде в 2000 г., когда
был свергнут режим Слободана Милошевича. Последствием таких событий может стать
эскалация конфликта в самом Косово вплоть до возобновления межэтнической войны.
По этой причине мы смело можем присвоить потенциальному конфликту в Косово
наивысший статус опасности для мира на Балканах и во всей Европе.
апреля 2013 г. в Брюсселе премьер-министр Сербии Ивица Дачич и премьер-министр
Косово Хашим Тачи парафировали соглашение о принципах нормализации отношений.
Оно касается статуса и функций сербских общин на севере Косово, но не статуса
самого Косова. Соглашение предусматривает формирование нового единого
сообщества/ассоциации сербских общин Косова, которые должны контролировать
области экономического развития, образования, здравоохранения, городского и
сельского хозяйства. Речь идет в первую очередь об интеграции судов, полиции,
коммунальных служб северного Косово в единые структуры непризнанного
государства Косово. Следует заметить, что любые шаги белградского правительства
навстречу требованиям ЕС в плане нормализации отношений с Приштиной вызывают
резко однозначную реакцию общественности в самой Сербии. Этому есть объяснение.
После 1999 г. на территории данной провинции был проведен настоящий физический
и культурный геноцид против сербского населения. Можно предположить, что
признание правительством Сербии независимости Косово может вызвать массовые
акции протеста, сопоставимые с цветной революцией в Белграде в 2000 г., когда
был свергнут режим Слободана Милошевича. Последствием таких событий может стать
эскалация конфликта в самом Косово вплоть до возобновления межэтнической войны.
По этой причине мы смело можем присвоить потенциальному конфликту в Косово
наивысший статус опасности для мира на Балканах и во всей Европе.
Поле
конфликтов 2. Северная Ирландия
конфликтов 2. Северная Ирландия
Ирландская
республиканская армия официально отказалась от террорристической борьбы еще в
1994 г., однако последовавшее после этого дробление движение на несколько
непримиримых группировок делает актуальным вопрос потенциальной опасности
террора и в наши дни.
республиканская армия официально отказалась от террорристической борьбы еще в
1994 г., однако последовавшее после этого дробление движение на несколько
непримиримых группировок делает актуальным вопрос потенциальной опасности
террора и в наши дни.
Проблема
Ольстера являет собой уникальный пример многовековой истории повстанческого
движения и терроризма, мотивированного неудовлетворенными национальными
амбициями. Восстания в Ирландии против английской короны возникали регулярно
начиная с Средних Веков. После Реформации к национальному вопросу добавился
вопрос конфессиональный. Только во второй половине XVI века в Ирландии
произошло три мощных восстания населения, придерживавшегося католической веры.
В первой половине XVI века Британия начала заселение острова шотландцами –
протестантами. Восстание 1641 г. было
огнем и мечом подавлено Оливером Кромвелем, войска которого убили более 600.000
ирландцев. После этого вплоть до начала 20 века Ирландия была ареной не одного
десятка бунтов и восстаний. Все это создало благоприятную почву для
структурного оформления национально-освободительного движения в начале 20 века.
В ноябре 1913 г. в Дублине была создана группа «Ирландские добровольцы»,
практически сразу переименованная в Ирландскую республиканскую армию – боевую
организацию, инструментом достижения цели которой стал террор против
государственных служащих британской короны и тех, кто рассматривался в качестве
ее местных коллаборационистов, прежде всего ирландцев-протестантов. В 1920 г.
Ирландия получила независимость, однако за Лондоном остались 6 северных ирландских
графств. Движимые идеологий объективного этнонационализма, ирландские
националисты рассматривали под Ирландией все территорию острова и стремились
всех проживающих там ирландцев в рамках единого национального государства.
Проблему осложняли межконфессиональные противоречия в Ольстере.
Ольстера являет собой уникальный пример многовековой истории повстанческого
движения и терроризма, мотивированного неудовлетворенными национальными
амбициями. Восстания в Ирландии против английской короны возникали регулярно
начиная с Средних Веков. После Реформации к национальному вопросу добавился
вопрос конфессиональный. Только во второй половине XVI века в Ирландии
произошло три мощных восстания населения, придерживавшегося католической веры.
В первой половине XVI века Британия начала заселение острова шотландцами –
протестантами. Восстание 1641 г. было
огнем и мечом подавлено Оливером Кромвелем, войска которого убили более 600.000
ирландцев. После этого вплоть до начала 20 века Ирландия была ареной не одного
десятка бунтов и восстаний. Все это создало благоприятную почву для
структурного оформления национально-освободительного движения в начале 20 века.
В ноябре 1913 г. в Дублине была создана группа «Ирландские добровольцы»,
практически сразу переименованная в Ирландскую республиканскую армию – боевую
организацию, инструментом достижения цели которой стал террор против
государственных служащих британской короны и тех, кто рассматривался в качестве
ее местных коллаборационистов, прежде всего ирландцев-протестантов. В 1920 г.
Ирландия получила независимость, однако за Лондоном остались 6 северных ирландских
графств. Движимые идеологий объективного этнонационализма, ирландские
националисты рассматривали под Ирландией все территорию острова и стремились
всех проживающих там ирландцев в рамках единого национального государства.
Проблему осложняли межконфессиональные противоречия в Ольстере.
К
концу 1960-х гг. сформулированные требования национального единства и
равноправия католиков в Ольстере были выведены в практическую плоскость.
Массовые акции протеста, проходящие под радикальными
лозунгами, привели к началу в августе 1969 г. к началу вооруженного насилия.
концу 1960-х гг. сформулированные требования национального единства и
равноправия католиков в Ольстере были выведены в практическую плоскость.
Массовые акции протеста, проходящие под радикальными
лозунгами, привели к началу в августе 1969 г. к началу вооруженного насилия.
К
этому времени Ирландская республиканская армия, состоявшая на тот момент из
двух компонентов – «Официальной ИРА» и «Временной ИРА», развернули широкий
террор, только за первые годы волнений унесший жизни более чем 1.000 человек[22].
этому времени Ирландская республиканская армия, состоявшая на тот момент из
двух компонентов – «Официальной ИРА» и «Временной ИРА», развернули широкий
террор, только за первые годы волнений унесший жизни более чем 1.000 человек[22].
В
ответ на меры властей, которые ввели дополнительные силы армии, проводили акции
по уничтожению активистов ИРА, сепаратисты только усилили интенсивность
террора, за период с 1980 по 1993 год
группировкой были осуществлены около 200 терактов по всему миру, направленных
преимущественно против армии и политиков Соединенного Королевства[23].
ответ на меры властей, которые ввели дополнительные силы армии, проводили акции
по уничтожению активистов ИРА, сепаратисты только усилили интенсивность
террора, за период с 1980 по 1993 год
группировкой были осуществлены около 200 терактов по всему миру, направленных
преимущественно против армии и политиков Соединенного Королевства[23].
В
самом Ольстере ситуацию обостряли встречные действия протестантов, которые
также формировали вооруженные формирования для противодействия террору со
стороны ИРА и ее ответвлений.
самом Ольстере ситуацию обостряли встречные действия протестантов, которые
также формировали вооруженные формирования для противодействия террору со
стороны ИРА и ее ответвлений.
31
августа 1994 г. ИРА заявила об одностороннем прекращении огня. Это решение было
продублировано аналогичными встречными действиями со стороны протестантских
группировок и закреплено соглашением «Доброй Пятницы» (Good Friday Agreement)
от 10 апреля 1998 г.[24] Тем
временем, наиболее непримиримые боевики распущенной структуры ИРА перешли на
нелегальное положение, заявив о создании новых групп – «Настоящей ИРА», «ИРА
Продолжения». Так, 15 августа 1998 г. в супермаркете городка Омах прогремел
взрыв, в результате которого погибло 25 человек, а в 2012 г. боевиками был убит
охранник английской тюрьмы, в которой содержались политзаключенные ИРА[25].
августа 1994 г. ИРА заявила об одностороннем прекращении огня. Это решение было
продублировано аналогичными встречными действиями со стороны протестантских
группировок и закреплено соглашением «Доброй Пятницы» (Good Friday Agreement)
от 10 апреля 1998 г.[24] Тем
временем, наиболее непримиримые боевики распущенной структуры ИРА перешли на
нелегальное положение, заявив о создании новых групп – «Настоящей ИРА», «ИРА
Продолжения». Так, 15 августа 1998 г. в супермаркете городка Омах прогремел
взрыв, в результате которого погибло 25 человек, а в 2012 г. боевиками был убит
охранник английской тюрьмы, в которой содержались политзаключенные ИРА[25].
В
настоящее время борьба за отделение Северной Ирландии стихла и ведется
исключительно политическими методами, однако, потенциально пример Шотландии
может быть использован для попыток выхода из-под юрисдикции Лондона уже
политическим путем. Последствия таких действий в регионе, где сильна
историческая память и не пережиты исторические обиды обеих сторон могут быть
непредсказуемы.
настоящее время борьба за отделение Северной Ирландии стихла и ведется
исключительно политическими методами, однако, потенциально пример Шотландии
может быть использован для попыток выхода из-под юрисдикции Лондона уже
политическим путем. Последствия таких действий в регионе, где сильна
историческая память и не пережиты исторические обиды обеих сторон могут быть
непредсказуемы.
Поле
конфликтов 3. Этносепаратизм на Пиренеях – от страны басков до Каталонии
конфликтов 3. Этносепаратизм на Пиренеях – от страны басков до Каталонии
Другим
потенциальным очагом этнического сепаратизма является Испания, а именно страна
басков, вооруженная борьба за независимость была официально всего несколько лет
тому назад. ЭТА — баскская
леворадикальная, позднее перешедшая на националистические позиции организация
сепаратистов, выступающая за независимость Страны басков.
потенциальным очагом этнического сепаратизма является Испания, а именно страна
басков, вооруженная борьба за независимость была официально всего несколько лет
тому назад. ЭТА — баскская
леворадикальная, позднее перешедшая на националистические позиции организация
сепаратистов, выступающая за независимость Страны басков.
Организация
ЭТА была основана изначально как леворадикальное движение сопротивления
диктатуре генерала Франко несколькими молодыми членами Баскской националистической
партии (БНП). Общее число жертв этой организации оценивается почти в 1000
человек. Так, в 1973 году активисты ЭТА совершили убийство преемника Франко на
посту председателя правительства Испании адмирала Луиса Карреро Бланко – самый
громкий теракт за историю организации. После смерти Франко в 1975 году «Страна
басков» получила в 1978 году широкую автономию и сегодня пользуется правами,
которых не имеет ни один другой регион Испании, даже Каталония, однако, ЭТА
продолжала придерживаться лозунга полной независимости.
ЭТА была основана изначально как леворадикальное движение сопротивления
диктатуре генерала Франко несколькими молодыми членами Баскской националистической
партии (БНП). Общее число жертв этой организации оценивается почти в 1000
человек. Так, в 1973 году активисты ЭТА совершили убийство преемника Франко на
посту председателя правительства Испании адмирала Луиса Карреро Бланко – самый
громкий теракт за историю организации. После смерти Франко в 1975 году «Страна
басков» получила в 1978 году широкую автономию и сегодня пользуется правами,
которых не имеет ни один другой регион Испании, даже Каталония, однако, ЭТА
продолжала придерживаться лозунга полной независимости.
ЭТА
неоднократно заявляла о прекращении вооруженной борьбы и неоднократно его
нарушала. Так было в 1988, 1998, 2006 гг. В 2003 была запрещена деятельность партии
«Батасуна» — политического крыла ЭТА. 2006 год был переломным в плане диалога
басков и официального Мадрида. Так, 22 марта 2006 года ЭТА заявила о
«постоянном прекращении огня». Боевики сообщили, что в обмен на добровольный
отказ от вооружённой борьбы они намерены добиваться от властей амнистии для
нескольких сотен баскских заключенных, обвинённых в террористической
деятельности, а также легализации «Батасуны» — политического крыла ЭТА.
неоднократно заявляла о прекращении вооруженной борьбы и неоднократно его
нарушала. Так было в 1988, 1998, 2006 гг. В 2003 была запрещена деятельность партии
«Батасуна» — политического крыла ЭТА. 2006 год был переломным в плане диалога
басков и официального Мадрида. Так, 22 марта 2006 года ЭТА заявила о
«постоянном прекращении огня». Боевики сообщили, что в обмен на добровольный
отказ от вооружённой борьбы они намерены добиваться от властей амнистии для
нескольких сотен баскских заключенных, обвинённых в террористической
деятельности, а также легализации «Батасуны» — политического крыла ЭТА.
6
июля 2006 в испанском городе Сан-Себастьян начались первые официальные мирные
переговоры между представителями правительствами и «Батасуна». Однако, уже 30 декабря 2006 года
премьер-министр Испании Сапатеро заявил о прекращении переговоров с ЭТА после
того, как она взяла на себя ответственность за теракт в мадридском аэропорту
Барахас.
июля 2006 в испанском городе Сан-Себастьян начались первые официальные мирные
переговоры между представителями правительствами и «Батасуна». Однако, уже 30 декабря 2006 года
премьер-министр Испании Сапатеро заявил о прекращении переговоров с ЭТА после
того, как она взяла на себя ответственность за теракт в мадридском аэропорту
Барахас.
Приведем
перечень основных терактов, совершенных активистами ЭТА в начале 21 века. 9
октября 2007 боевик ЭТА заминировал автомобиль телохранителя, охранявшего испанского
политика-социалиста. 29 июля 2009 года в испанском городе Бургос был взорван
автомобиль, припаркованный рядом с казармами Гражданской Гвардии. 9 августа
2009 года ЭТА взорвала бомбу в баре на пляже в Пальма-де-Мальорка[26].
перечень основных терактов, совершенных активистами ЭТА в начале 21 века. 9
октября 2007 боевик ЭТА заминировал автомобиль телохранителя, охранявшего испанского
политика-социалиста. 29 июля 2009 года в испанском городе Бургос был взорван
автомобиль, припаркованный рядом с казармами Гражданской Гвардии. 9 августа
2009 года ЭТА взорвала бомбу в баре на пляже в Пальма-де-Мальорка[26].
5
сентября 2010 года, после арестов видных руководителей организации. ЭТА
выступила с заявлением об отказе от вооружённой борьбы, заявив, что в рамках
борьбы за независимость Страны Басков организация будет придерживаться мирных
средств. 10 января и 20 октября 2011 года ЭТА объявила о прекращении вооружённой
борьбы. На всеобщих парламентских выборах в Испании 13 ноября 2011 года
баскская националистическая коалиция «Амайур», в которую входит намало бывших
членов ЭТА, получила 7 депутатских мест и возможность создать собственную
фракцию в испанском парламенте. Аналогично ситуации в Северной Ирландии, баски
перешли к политической борьбе, но продлится ли эта ситуация в долгосрочной
перспективе в условиях усиления экономических и миграционных проблем – покажет
время.
сентября 2010 года, после арестов видных руководителей организации. ЭТА
выступила с заявлением об отказе от вооружённой борьбы, заявив, что в рамках
борьбы за независимость Страны Басков организация будет придерживаться мирных
средств. 10 января и 20 октября 2011 года ЭТА объявила о прекращении вооружённой
борьбы. На всеобщих парламентских выборах в Испании 13 ноября 2011 года
баскская националистическая коалиция «Амайур», в которую входит намало бывших
членов ЭТА, получила 7 депутатских мест и возможность создать собственную
фракцию в испанском парламенте. Аналогично ситуации в Северной Ирландии, баски
перешли к политической борьбе, но продлится ли эта ситуация в долгосрочной
перспективе в условиях усиления экономических и миграционных проблем – покажет
время.
Более
мирно протекает плавный процесс ухода из единого испанского государства одной
из крупнейших испанских провинций Каталонии. Проводя национальную идею
каталонизма и подчеркивая свое особое от Испании положение (под лозунгом
«Каталония – не Испания»), политические
активисты Каталонии уже много лет
пытаются провозгласить свою независимость от Испании и к настоящему
времени добились автономии, официального статуса каталонского языка и признания
каталонцев нацией, отличающейся от испанцев.
мирно протекает плавный процесс ухода из единого испанского государства одной
из крупнейших испанских провинций Каталонии. Проводя национальную идею
каталонизма и подчеркивая свое особое от Испании положение (под лозунгом
«Каталония – не Испания»), политические
активисты Каталонии уже много лет
пытаются провозгласить свою независимость от Испании и к настоящему
времени добились автономии, официального статуса каталонского языка и признания
каталонцев нацией, отличающейся от испанцев.
В
настоящее время исследователи часто говорят о стремлении Каталонии стать
независимым государством как о наиболее массовом и близком к реализации
сепаратистском движении в Европе наряду с Шотландией, которой не хватило всего
пары процентов голосов на референдуме о независимости в сентябре 2014 г. В
отличие от Великобритании, пошедшей навстречу шотландцам, проведение
референдума об отделении Каталонии было запрещено парламентом Испании 13 апреля
2014 года. Неофициальный же опрос граждан на эту тему состоялся 9 ноября 2014
года, при этом за независимость
проголосовали более 80% респондентов[27].
настоящее время исследователи часто говорят о стремлении Каталонии стать
независимым государством как о наиболее массовом и близком к реализации
сепаратистском движении в Европе наряду с Шотландией, которой не хватило всего
пары процентов голосов на референдуме о независимости в сентябре 2014 г. В
отличие от Великобритании, пошедшей навстречу шотландцам, проведение
референдума об отделении Каталонии было запрещено парламентом Испании 13 апреля
2014 года. Неофициальный же опрос граждан на эту тему состоялся 9 ноября 2014
года, при этом за независимость
проголосовали более 80% респондентов[27].
Может
ли стать Каталония потенциальной горячей точкой Европы. В настоящее время такая
вероятность весьма мала, однако, власти провинции идут дорогой углубления
дезинтеграции с Мадридом. При этом не стоит забывать, что сам лозунг
каталонской независимости — «Каталония
не Испания» — удивительно созвучен с лозунгом «Украина – не Россия», взятым на
вооружение украинскими националистами еще в начале 1990-х гг. К чему это
привело – мы можем наблюдать в настоящее время. Это дает нам основания
указывать на потенциальную, пусть и достаточно низкую по сравнению с другими
очагами этнонационализма в Европе, конфликтность данного процесса.
ли стать Каталония потенциальной горячей точкой Европы. В настоящее время такая
вероятность весьма мала, однако, власти провинции идут дорогой углубления
дезинтеграции с Мадридом. При этом не стоит забывать, что сам лозунг
каталонской независимости — «Каталония
не Испания» — удивительно созвучен с лозунгом «Украина – не Россия», взятым на
вооружение украинскими националистами еще в начале 1990-х гг. К чему это
привело – мы можем наблюдать в настоящее время. Это дает нам основания
указывать на потенциальную, пусть и достаточно низкую по сравнению с другими
очагами этнонационализма в Европе, конфликтность данного процесса.
Подводя
итог анализу этнонационалистических очагов в Европе, следует уделить внимание
мнению, согласно которому несмотря на
проявления агрессивного национализма, в целом этносепаратистские движения, если
они реализуются в форме политической борьбы, достаточно близки логике развития
ЕС – демонтажа крупных национальных государств и федерализации регионов[28].
Лозунги жителей Каталонии, Корсики, Шотландии и пр. регионов, желающих в первую
очередь финансовой независимости от центра, но не ставящих под вопрос факт
существования ЕС и стремящихся даже интегрироваться в структуры ЕС на новом
качественно уровне, как это происходит на просторах бывшей Югославии, находит
определенное сочувствие и понимание со стороны брюссельской бюрократии.
итог анализу этнонационалистических очагов в Европе, следует уделить внимание
мнению, согласно которому несмотря на
проявления агрессивного национализма, в целом этносепаратистские движения, если
они реализуются в форме политической борьбы, достаточно близки логике развития
ЕС – демонтажа крупных национальных государств и федерализации регионов[28].
Лозунги жителей Каталонии, Корсики, Шотландии и пр. регионов, желающих в первую
очередь финансовой независимости от центра, но не ставящих под вопрос факт
существования ЕС и стремящихся даже интегрироваться в структуры ЕС на новом
качественно уровне, как это происходит на просторах бывшей Югославии, находит
определенное сочувствие и понимание со стороны брюссельской бюрократии.
При
этом, напротив, политические силы, выступающие под националистическими
лозунгами за ограничение брюссельского диктата, пересмотр Лиссабонского
договора, являются изгоями и объектами ожесточенной критики со стороны
политического класса единой Европы, поскольку их действия несут в себе
репутационные издержки проекту «Соединенных Штатов Европы».
этом, напротив, политические силы, выступающие под националистическими
лозунгами за ограничение брюссельского диктата, пересмотр Лиссабонского
договора, являются изгоями и объектами ожесточенной критики со стороны
политического класса единой Европы, поскольку их действия несут в себе
репутационные издержки проекту «Соединенных Штатов Европы».
Заключение.
Неспокойная большая Европа
Неспокойная большая Европа
Начало
21 века не принесло ожидаемого спокойствия на просторы Европы. Несмотря на
усилия по интеграции европейских народов и построения эффективной экономической
модели, проект ЕС дает сбои. Это показала и ситуация с Грецией, и мощнейший
миграционный кризис, который европейцам еще только предстоит преодолеть или
хотя бы минимизировать его последствия, которыми может быть всплеск
национализма, который его апологеты представляют как защитную функцию нации в
период наивысшей для нее опасности. Последние события показывают, что новое
«великое переселение народов» таит в себе не только возможности улучшения
демографической ситуации, как об этом любят говорить европейские политики, но и
риск столкновения цивилизаций. Европе потребуется напрячь все усилия, чтобы не
позволить этому столкновению принять насильственные формы. Наряду с этим в
самих европейских государствах остаются не полностью урегулированные
межэтнические и межрелигиозные конфликты, которые могут вспыхнуть с новой силой
н фоне экономических неурядиц или урезания гражданских свобод ради борьбы со
шквальным ростом преступности и терроризма. Поэтому мы можем констатировать что
сегодняшняя Европа, несмотря на колоссальный пройденный путь к модели мирного
сосуществования различных этносов, культур и религий, находится на одном из
сложных этапов своего развития и построения своей новой идентичности 21 века.
21 века не принесло ожидаемого спокойствия на просторы Европы. Несмотря на
усилия по интеграции европейских народов и построения эффективной экономической
модели, проект ЕС дает сбои. Это показала и ситуация с Грецией, и мощнейший
миграционный кризис, который европейцам еще только предстоит преодолеть или
хотя бы минимизировать его последствия, которыми может быть всплеск
национализма, который его апологеты представляют как защитную функцию нации в
период наивысшей для нее опасности. Последние события показывают, что новое
«великое переселение народов» таит в себе не только возможности улучшения
демографической ситуации, как об этом любят говорить европейские политики, но и
риск столкновения цивилизаций. Европе потребуется напрячь все усилия, чтобы не
позволить этому столкновению принять насильственные формы. Наряду с этим в
самих европейских государствах остаются не полностью урегулированные
межэтнические и межрелигиозные конфликты, которые могут вспыхнуть с новой силой
н фоне экономических неурядиц или урезания гражданских свобод ради борьбы со
шквальным ростом преступности и терроризма. Поэтому мы можем констатировать что
сегодняшняя Европа, несмотря на колоссальный пройденный путь к модели мирного
сосуществования различных этносов, культур и религий, находится на одном из
сложных этапов своего развития и построения своей новой идентичности 21 века.
