Москва, 13 июня – Наша Держава. Человек не рождается свободным. Мифы демократии о свободе мешают России найти свой путь в будущее…
Личность – главная основа всякой коллективности. И государство, и
общество, и нация, и социальный слой – всё формируется психологическим
складом личности. Вне развития человеческой личности вся сила
коллективностей становится гнилой и бессильной. Именно поэтому сила
любой коллективности зависит от свободного развития сил личности. Её
надо пестовать, её надо воспитывать, её надо образовывать, чтобы
творчески развивались государство, общество, нация, профессиональные
социальные слои и моногамная семья.
общество, и нация, и социальный слой – всё формируется психологическим
складом личности. Вне развития человеческой личности вся сила
коллективностей становится гнилой и бессильной. Именно поэтому сила
любой коллективности зависит от свободного развития сил личности. Её
надо пестовать, её надо воспитывать, её надо образовывать, чтобы
творчески развивались государство, общество, нация, профессиональные
социальные слои и моногамная семья.
Личность противоположна государству?
Все демократические идеологии хором говорят о том, что личность
противоположна государству. При поверхностном взгляде может показаться,
что так оно и есть. Действительно, государство использует принудительные
и коллективные меры воздействия на социальную среду. А личность
развивается только при свободной и индивидуальной творческой обстановке.
Но противоположность принципов существования государства и личности
совершенно не обязательно должна приводить к непримиримым столкновениям.
При определённой политической сознательности государство способно
увидеть выгоды для себя в индивидуальной свободе личности. Именно
сильные личности способны придавать любым коллективностям творческую
мощь и действенную силу.
Универсальность института государства как раз в том и состоит, что оно
способно сочетать трудносочетаемое. Всевозможные коллективности –
Церковь, общество, личность и социальные слои – всё укладывается в
систему государственного сочетания властного принуждения и общественной
свободы. Государство уравновешивает все эти разные коллективности, в
своём организме используя для их сочетания в своей деятельности
политическую сознательность или, иначе говоря, политическую идеологию.
Личность существует в этой системе и как индивид, и как член социальной
группы, и как гражданин государства. И только внутренняя политическая
сознательность личности, считающей государственную систему своей, может
осознанно действовать в этих своих разнообразных ипостасях.
Все демократические идеологии хором говорят о том, что личность
противоположна государству. При поверхностном взгляде может показаться,
что так оно и есть. Действительно, государство использует принудительные
и коллективные меры воздействия на социальную среду. А личность
развивается только при свободной и индивидуальной творческой обстановке.
Но противоположность принципов существования государства и личности
совершенно не обязательно должна приводить к непримиримым столкновениям.
При определённой политической сознательности государство способно
увидеть выгоды для себя в индивидуальной свободе личности. Именно
сильные личности способны придавать любым коллективностям творческую
мощь и действенную силу.
Универсальность института государства как раз в том и состоит, что оно
способно сочетать трудносочетаемое. Всевозможные коллективности –
Церковь, общество, личность и социальные слои – всё укладывается в
систему государственного сочетания властного принуждения и общественной
свободы. Государство уравновешивает все эти разные коллективности, в
своём организме используя для их сочетания в своей деятельности
политическую сознательность или, иначе говоря, политическую идеологию.
Личность существует в этой системе и как индивид, и как член социальной
группы, и как гражданин государства. И только внутренняя политическая
сознательность личности, считающей государственную систему своей, может
осознанно действовать в этих своих разнообразных ипостасях.
Свобода, личность и государство
Вопрос свободы значительно более сложен, нежели это обычно декларируется
при демократии. Расхожим мнением считается, что именно закон
устанавливает и поддерживает свободу. Для этого, собственно, принимаются
всевозможные декларации прав человека и прочие законы, из них
вытекающие.
Французская революция сформулировала понятие свободы в своей Декларации
прав человека и гражданина (1789). В четвёртой статье этой Декларации
говорится, что «свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит
вреда другому» (или в других переводах «не наносит ущерба правам
других»). Здесь ничего не говорится о внутреннем содержании свободы, а
только о важности отсутствия стеснений одного гражданина другим. Причём
пределы свободы предполагается определять с помощью законов.
Как писал Лев Тихомиров, «свобода, возможность действия зависит вовсе не
от одного отсутствия стеснения, а гораздо больше от обладания
средствами действия» (О свободе).
Власть не только ограничивает свободу личности, но за счёт
препятствования преступному произволу содействует расширению и
поддержанию социальных прав личности. Очень часто личность может себя
чувствовать свободной в своих действиях, скажем, в отношении сильных
мира сего, только при уверенности, что она защищена властью от частного
произвола.
Например, как это было в деле 1903 года, когда крестьяне села Репьевка
подали иск к великому князю, генерал-адмиралу Алексею Александровичу
(1850–1908).
Дело вкратце состояло в том, что великий князь договорился с крестьянами
о строительстве плотины на их территории, а затем сделал её ещё более
высокой, уже без их разрешения. И крестьяне подали в суд на дядю
Императора Николая II.
Судебная палата отказала великому князю в праве такого использования
чужой земли. А Гражданский кассационный департамент Правительствующего
сената, более высшая инстанция, подтвердила такое решение. Да ещё и
опубликовала своё решение в сборнике прецедентов в качестве руководства
для судебной практики в Российской Империи в целом.
Это и есть настоящая независимость суда, несмотря на то что и судебная
палата была назначаема государственной властью, и Правительствующий
сенат состоял из государственных сановников, назначаемых Императором.
Правда, в том числе и социальная, не зависит от того, как формируются
суды, а только от совести самих судей.
Свобода и власть в Российской Империи являлись двумя сторонами одной
медали. Только Верховная власть способна обуздывать сильных и богатых. В
обществе же со слабой властью и слабыми государственными институтами
господствовать будет наиболее богатый и наиболее влиятельный.
Во всех обществах свобода граждан находилась под охраной закона в той
степени, в которой само общество считало это нужным. Так что гражданская
свобода существовала всегда и везде, где существовала законная власть и
действенный закон.
Вопрос свободы значительно более сложен, нежели это обычно декларируется
при демократии. Расхожим мнением считается, что именно закон
устанавливает и поддерживает свободу. Для этого, собственно, принимаются
всевозможные декларации прав человека и прочие законы, из них
вытекающие.
Французская революция сформулировала понятие свободы в своей Декларации
прав человека и гражданина (1789). В четвёртой статье этой Декларации
говорится, что «свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит
вреда другому» (или в других переводах «не наносит ущерба правам
других»). Здесь ничего не говорится о внутреннем содержании свободы, а
только о важности отсутствия стеснений одного гражданина другим. Причём
пределы свободы предполагается определять с помощью законов.
Как писал Лев Тихомиров, «свобода, возможность действия зависит вовсе не
от одного отсутствия стеснения, а гораздо больше от обладания
средствами действия» (О свободе).
Власть не только ограничивает свободу личности, но за счёт
препятствования преступному произволу содействует расширению и
поддержанию социальных прав личности. Очень часто личность может себя
чувствовать свободной в своих действиях, скажем, в отношении сильных
мира сего, только при уверенности, что она защищена властью от частного
произвола.
Например, как это было в деле 1903 года, когда крестьяне села Репьевка
подали иск к великому князю, генерал-адмиралу Алексею Александровичу
(1850–1908).
Дело вкратце состояло в том, что великий князь договорился с крестьянами
о строительстве плотины на их территории, а затем сделал её ещё более
высокой, уже без их разрешения. И крестьяне подали в суд на дядю
Императора Николая II.
Судебная палата отказала великому князю в праве такого использования
чужой земли. А Гражданский кассационный департамент Правительствующего
сената, более высшая инстанция, подтвердила такое решение. Да ещё и
опубликовала своё решение в сборнике прецедентов в качестве руководства
для судебной практики в Российской Империи в целом.
Это и есть настоящая независимость суда, несмотря на то что и судебная
палата была назначаема государственной властью, и Правительствующий
сенат состоял из государственных сановников, назначаемых Императором.
Правда, в том числе и социальная, не зависит от того, как формируются
суды, а только от совести самих судей.
Свобода и власть в Российской Империи являлись двумя сторонами одной
медали. Только Верховная власть способна обуздывать сильных и богатых. В
обществе же со слабой властью и слабыми государственными институтами
господствовать будет наиболее богатый и наиболее влиятельный.
Во всех обществах свобода граждан находилась под охраной закона в той
степени, в которой само общество считало это нужным. Так что гражданская
свобода существовала всегда и везде, где существовала законная власть и
действенный закон.
Человек не рождается свободным
В демократиях как-то забывают о том, что свобода кроется в самой
личности, в её психологических установках. Эта внутренняя свобода, в
свою очередь, порождает политические и общественные свободы.
Именно поэтому гарантия свободы – прежде всего в самостоятельной
внутренней жизни самой личности. Эта внутренняя свобода, эта свобода
духа по-разному понимается людьми. Люди религиозные связывают свободу
своей личности с Личностью Создателя, сотворившего людей по Своему
образу и подобию. Люди внерелигиозные ищут корень свободы в самих себе и
по-своему «обожествляют» человеческую природу.
И здесь интересно отметить, что в зависимости от того, где человек видит
исток свободы, так он и устраивает свою государственную и общественную
жизнь. Если свобода находится для человека в духовном мире, то
появляется монархия, если же свобода представляется лишь проявлениями
человеческих хотений – то республика.
В республиканском мышлении часто свобода становится разрушительным
материалом для государства и всё более воспринимается как человеческий
произвол и насилие. И любой властный порядок становится для такой
слишком человеческой свободы – подавлением, несвободой в либеральном
понимании. В социалистическом же понимании свобода личности вообще
отрицается во имя произвола классового государства, партийного общества.
При этом надо понимать, что на принципе свободы нельзя построить никакое
общество и никакое государство. Свобода, как некий универсальный
принцип, способна поместиться только в духовной жизни личности.
Общество, государство не из мира абсолютной свободы, а из мира земной
необходимости.
Но это не значит, как думают материалисты, что общество и государство
может вообще не заботиться о свободе и создавать человеческое общежитие
на основе животного мира, имея идеалом жизнь муравьёв или пчёл. Ни в
коем случае. Свобода в обществе и государстве должна присутствовать
именно потому, что является потребностью личности, живущей духовной
жизнью.
Но, с другой стороны, свобода в человеческих общежитиях не может быть
абсолютной, каковую степень она может достигать только в личной духовной
жизни. Свобода комбинируется с общественными необходимостями, с земными
ограничениями и формулируется в виде юридических обязанностей и прав.
Человек вовсе не рождается свободным, как заявляется во Всеобщей
декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году: «Все люди рождаются
свободными» (статья 1). Человек имеет двойственную природу. Как существо
духовное он может стать свободным, но этой потенцией далеко не все
пользуются. Но как существо физическое он и рождается несвободным, и
проживает свою жизнь, ограниченный огромным количеством земных
обстоятельств. По жизни его сопровождает большое число принудительных
факторов. Во-первых, человек рождается зачастую не таким, как ему
хотелось бы. Не всегда красивым, не всегда здоровым, далеко не всегда
умным, чаще всего небогатым, не всегда в хорошей любящей семье, часто и
посреди войны или голода и т.д. Рождается там, где и таким, как ему это
уготовано. Во-вторых, набор личных свойств и общественных обстоятельств
при рождении чаще всего властно формирует всю земную жизнь человека,
оставляя для его воли совсем небольшой простор для изменений.
Общественные обстоятельства и личные свойства человека, конечно, не
исключают свободы его действия, но никогда не дают окончательной победы
этой свободы над окружающим миром земных необходимостей.
В демократиях как-то забывают о том, что свобода кроется в самой
личности, в её психологических установках. Эта внутренняя свобода, в
свою очередь, порождает политические и общественные свободы.
Именно поэтому гарантия свободы – прежде всего в самостоятельной
внутренней жизни самой личности. Эта внутренняя свобода, эта свобода
духа по-разному понимается людьми. Люди религиозные связывают свободу
своей личности с Личностью Создателя, сотворившего людей по Своему
образу и подобию. Люди внерелигиозные ищут корень свободы в самих себе и
по-своему «обожествляют» человеческую природу.
И здесь интересно отметить, что в зависимости от того, где человек видит
исток свободы, так он и устраивает свою государственную и общественную
жизнь. Если свобода находится для человека в духовном мире, то
появляется монархия, если же свобода представляется лишь проявлениями
человеческих хотений – то республика.
В республиканском мышлении часто свобода становится разрушительным
материалом для государства и всё более воспринимается как человеческий
произвол и насилие. И любой властный порядок становится для такой
слишком человеческой свободы – подавлением, несвободой в либеральном
понимании. В социалистическом же понимании свобода личности вообще
отрицается во имя произвола классового государства, партийного общества.
При этом надо понимать, что на принципе свободы нельзя построить никакое
общество и никакое государство. Свобода, как некий универсальный
принцип, способна поместиться только в духовной жизни личности.
Общество, государство не из мира абсолютной свободы, а из мира земной
необходимости.
Но это не значит, как думают материалисты, что общество и государство
может вообще не заботиться о свободе и создавать человеческое общежитие
на основе животного мира, имея идеалом жизнь муравьёв или пчёл. Ни в
коем случае. Свобода в обществе и государстве должна присутствовать
именно потому, что является потребностью личности, живущей духовной
жизнью.
Но, с другой стороны, свобода в человеческих общежитиях не может быть
абсолютной, каковую степень она может достигать только в личной духовной
жизни. Свобода комбинируется с общественными необходимостями, с земными
ограничениями и формулируется в виде юридических обязанностей и прав.
Человек вовсе не рождается свободным, как заявляется во Всеобщей
декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году: «Все люди рождаются
свободными» (статья 1). Человек имеет двойственную природу. Как существо
духовное он может стать свободным, но этой потенцией далеко не все
пользуются. Но как существо физическое он и рождается несвободным, и
проживает свою жизнь, ограниченный огромным количеством земных
обстоятельств. По жизни его сопровождает большое число принудительных
факторов. Во-первых, человек рождается зачастую не таким, как ему
хотелось бы. Не всегда красивым, не всегда здоровым, далеко не всегда
умным, чаще всего небогатым, не всегда в хорошей любящей семье, часто и
посреди войны или голода и т.д. Рождается там, где и таким, как ему это
уготовано. Во-вторых, набор личных свойств и общественных обстоятельств
при рождении чаще всего властно формирует всю земную жизнь человека,
оставляя для его воли совсем небольшой простор для изменений.
Общественные обстоятельства и личные свойства человека, конечно, не
исключают свободы его действия, но никогда не дают окончательной победы
этой свободы над окружающим миром земных необходимостей.
Жизнедеятельность и революция
В древности понятие личности в человеческих обществах вообще
отсутствовало. В лучшем случае в наиболее развитых древних обществах
человек ценился как гражданин.
Только в христианский период развития человечества возрастает внимание к
свободе личности. Государство и общество в христианские времена
обращают внимание на человека не только как на «гражданина», но и как на
личность, со своим отдельным духовным и национальным наполнением.
Отношение к человеку становится всё более возвышенным.
Но революционная эпоха, уничтожавшая христианские алтари и троны,
привнесла в этот процесс глубокий диссонанс, роковую социальную ошибку.
Отвергнув Бога как источник развития и свободы человека, она
перенаправила развитие человека из области духовной в область
социальную. Прописала человеку вместо отвергнутой духовной свободы
свободу политическую.
Но абсолютные требования свободы из области духовной, перенесённые с
теми же абсолютными требованиями в область земного приложения, оказались
разрушительными для земной реальности. Требования политической свободы в
абсолютных объёмах приводили лишь к радикальным революционным сносам
социальных конструкций христианского мира.
А дальше в дело вступил экономический материализм, столь же радикально
отрицающий всякие человеческие свободы и требующий смотреть на личность
лишь как на систему обмена веществ, между человеком и развитием техники.
Для материализма человек есть лишь придаток к развитию техники и
производства. По сути человек есть лишь несовершенная и иррациональная
часть технического прогресса, функцию которого желательно заменить более
технически совершенной машиной, роботом.
Собственно, этот процесс деградации ценности личности, её духовной
отдельности от бездуховной техники есть следствие ухода от христианства
современного мира. Свобода человека без признания человека духовной
личностью есть ускользающая фикция, уже активно утилизирующаяся
цифровыми технологиями, стремящимися организовать мир без участия
человека.
Республика и демократия доведут мир до абсолютной ненужности человека,
подорвут окончательно значение человека в деле развития земного мира и
заменят человеческую личность – бездушной машиной. В этом процессе
человеческая личность так деградирует, что будет готова к любой
тоталитарной деспотии, вплоть до апокалиптического правления антихриста.
В реальности же человеческая личность никогда не жила только интересами
общества и государства. Именно поэтому личность не растворяется в
обществе и государстве, а участвует в этих коллективностях для
обеспечения своей самобытности и своего развития.
По сути, личность в земной жизни осуществляет свыше данную ей
обязанность духовного самосовершенствования, а в государстве и обществе
она проходит необходимую и неизбежную физическую составляющую своей
жизни.
При демократии гражданин составляет частичку верховной власти, а в
остальном же, теоретически, должен состоять в договорных отношениях с
государством и обществом. Уступая свою частичку власти на выборах своему
представителю, гражданин в обмен получает некоторые права,
декларируемые государством. И, собственно, поэтому гражданин при
демократии поддерживает государство, выполняя некие гражданские
обязанности лишь постольку, поскольку государство обеспечивает права
личности.
При монархии положение гражданина носит противоположный характер. Здесь
нет договорных отношений сторон. Личность в народе и личность (монарх)
во власти одинаково подчинена нравственному религиозному идеалу. И
одинаково видит своей обязанностью служить воле не своей, а воле своего
идеала, служить Богу. Единство общего служения, нравственное единство
личности гражданина и личности во власти создаёт нравственное же
единство народа и власти.
В монархии личность гражданина входит в состав Верховной власти не
частичкой, как при демократии, а всем своим духовным существом. И
личность монарха, и личность гражданина целиком всем своим существом
служат одному и тому же нравственному сверхчеловеческому идеалу.
Этому идеалу и личность монарха, и личность гражданина одинаково
подчиняют свою волю. Именно поэтому в монархиях различные обязанности,
накладываемые на монарха и на гражданина, порождают их разные права. При
этом в монархиях каждый гражданин как бы духовно родственен власти
монарха, соучаствует в его служении.
При монархе, осуществляющем правду Божию, собственно, осуществляется теократия, Божие правление при царском посредничестве.
Монархический принцип силён именно потому, что «каждая душа христианка»,
как говорит святоотеческая мудрость. Душа по природе своей создана
христианской, но она не рождается христианской, а должна стать
христианской, как цель жизни личности. Монархия лучше других типов
власти способствует, что бы душа становилась христианкой. Власть в
монархии стремится стать христианской, так же как личность во власти,
монарх, стремится лично стать христианином.
В древности понятие личности в человеческих обществах вообще
отсутствовало. В лучшем случае в наиболее развитых древних обществах
человек ценился как гражданин.
Только в христианский период развития человечества возрастает внимание к
свободе личности. Государство и общество в христианские времена
обращают внимание на человека не только как на «гражданина», но и как на
личность, со своим отдельным духовным и национальным наполнением.
Отношение к человеку становится всё более возвышенным.
Но революционная эпоха, уничтожавшая христианские алтари и троны,
привнесла в этот процесс глубокий диссонанс, роковую социальную ошибку.
Отвергнув Бога как источник развития и свободы человека, она
перенаправила развитие человека из области духовной в область
социальную. Прописала человеку вместо отвергнутой духовной свободы
свободу политическую.
Но абсолютные требования свободы из области духовной, перенесённые с
теми же абсолютными требованиями в область земного приложения, оказались
разрушительными для земной реальности. Требования политической свободы в
абсолютных объёмах приводили лишь к радикальным революционным сносам
социальных конструкций христианского мира.
А дальше в дело вступил экономический материализм, столь же радикально
отрицающий всякие человеческие свободы и требующий смотреть на личность
лишь как на систему обмена веществ, между человеком и развитием техники.
Для материализма человек есть лишь придаток к развитию техники и
производства. По сути человек есть лишь несовершенная и иррациональная
часть технического прогресса, функцию которого желательно заменить более
технически совершенной машиной, роботом.
Собственно, этот процесс деградации ценности личности, её духовной
отдельности от бездуховной техники есть следствие ухода от христианства
современного мира. Свобода человека без признания человека духовной
личностью есть ускользающая фикция, уже активно утилизирующаяся
цифровыми технологиями, стремящимися организовать мир без участия
человека.
Республика и демократия доведут мир до абсолютной ненужности человека,
подорвут окончательно значение человека в деле развития земного мира и
заменят человеческую личность – бездушной машиной. В этом процессе
человеческая личность так деградирует, что будет готова к любой
тоталитарной деспотии, вплоть до апокалиптического правления антихриста.
В реальности же человеческая личность никогда не жила только интересами
общества и государства. Именно поэтому личность не растворяется в
обществе и государстве, а участвует в этих коллективностях для
обеспечения своей самобытности и своего развития.
По сути, личность в земной жизни осуществляет свыше данную ей
обязанность духовного самосовершенствования, а в государстве и обществе
она проходит необходимую и неизбежную физическую составляющую своей
жизни.
При демократии гражданин составляет частичку верховной власти, а в
остальном же, теоретически, должен состоять в договорных отношениях с
государством и обществом. Уступая свою частичку власти на выборах своему
представителю, гражданин в обмен получает некоторые права,
декларируемые государством. И, собственно, поэтому гражданин при
демократии поддерживает государство, выполняя некие гражданские
обязанности лишь постольку, поскольку государство обеспечивает права
личности.
При монархии положение гражданина носит противоположный характер. Здесь
нет договорных отношений сторон. Личность в народе и личность (монарх)
во власти одинаково подчинена нравственному религиозному идеалу. И
одинаково видит своей обязанностью служить воле не своей, а воле своего
идеала, служить Богу. Единство общего служения, нравственное единство
личности гражданина и личности во власти создаёт нравственное же
единство народа и власти.
В монархии личность гражданина входит в состав Верховной власти не
частичкой, как при демократии, а всем своим духовным существом. И
личность монарха, и личность гражданина целиком всем своим существом
служат одному и тому же нравственному сверхчеловеческому идеалу.
Этому идеалу и личность монарха, и личность гражданина одинаково
подчиняют свою волю. Именно поэтому в монархиях различные обязанности,
накладываемые на монарха и на гражданина, порождают их разные права. При
этом в монархиях каждый гражданин как бы духовно родственен власти
монарха, соучаствует в его служении.
При монархе, осуществляющем правду Божию, собственно, осуществляется теократия, Божие правление при царском посредничестве.
Монархический принцип силён именно потому, что «каждая душа христианка»,
как говорит святоотеческая мудрость. Душа по природе своей создана
христианской, но она не рождается христианской, а должна стать
христианской, как цель жизни личности. Монархия лучше других типов
власти способствует, что бы душа становилась христианкой. Власть в
монархии стремится стать христианской, так же как личность во власти,
монарх, стремится лично стать христианином.
Свобода, революция и монархия. Поддержание жизнедеятельности
Монархия лучше других принципов поддерживает развитие наций, уже имеющих
свою внутреннюю логику исторического развития. Преемственно
развивающиеся, из поколения в поколения общества порождают монархии.
Спокойное социальное развитие, вырабатываемое на основе солидарности
разных поколений, таким образом, рано или поздно ведёт к установлению
монархии. Иначе говоря, если есть народ как историческая общность
поколений, то выработается и монархия.
Любые революции напротив, есть пресечение солидарности поколений, есть
раздробление единства нации. И уничтожение единого исторического смысла
жизнедеятельности нации.
Если в жизни нации что-либо становится нежизнеспособным, то оно и так
отмирает эволюционным путём. Революции, как способ исторического
действия, есть способ убыточный, растратный. Насилие, с которым
неразрывно связана революция, не решает никаких национальных задач, даже
и утилизации отживших элементов для нации. Во время революции всегда
погибают лучшие, не идущие на поводу разнузданной революционизированной
толпы.
Любая революция это орудие меньшинства, навязывающего свою волю, своё
недовольство, свою жажду власти огромному большинству. Часто революция
связана с гражданскими войнами, растрачивающими, как никакие другие
события, национальные силы.
Террор и деспотическое правление революционеров отучают нацию от
самостоятельности, от всякого социально-политического творчества.
Поскольку, как правило, революция навязывает национальному большинству
инонациональные идеалы. И поэтому революция – это временный уход с
исторического национального пути, анархический срыв.
Настоящая же разумная политика должна строиться на эволюции, на развитии
национальных сил страны и на поддержании жизнедеятельности нации.
В таком государстве как Россия, населённом многими народами, особо важно
преобладание одной нации, которая является как бы духом этого
государства, его национальным камертоном. Камертоном, способным задавать
общий для всех остальных исторический тон этому государству.
Для этого государство всеми доступными ему мерами должно поддерживать
силу русского народа. Поддержание этой силы есть главная задача разумной
политики государства. Остальные народы могут поддерживать государство,
исходя из уважения к силе государствообразующей нации. Если русские
будут слабеть, государство Российское неизбежно будет растащено по
национальным квартирам и перестанет существовать.
То же самое можно сказать и в отношении международного положения России.
Общечеловеческая роль осуществляется только национальными
самостоятельными государствами. Такие вненациональные государства, как
США, способны привести человечество лишь к мировой тирании. Мировой
тирании, с которой будут бороться все стремящиеся к свободе национальные
государства.
Чем сильнее будут внутренние силы России, тем она будет сильнее как
мировая держава. Россия – государство, основанное не в 1991-м и не в
1917 году, и оно способно действовать активно только теми историческими
путями, которые сформировались в процессе её исторического прошлого.
Монархия лучше других принципов поддерживает развитие наций, уже имеющих
свою внутреннюю логику исторического развития. Преемственно
развивающиеся, из поколения в поколения общества порождают монархии.
Спокойное социальное развитие, вырабатываемое на основе солидарности
разных поколений, таким образом, рано или поздно ведёт к установлению
монархии. Иначе говоря, если есть народ как историческая общность
поколений, то выработается и монархия.
Любые революции напротив, есть пресечение солидарности поколений, есть
раздробление единства нации. И уничтожение единого исторического смысла
жизнедеятельности нации.
Если в жизни нации что-либо становится нежизнеспособным, то оно и так
отмирает эволюционным путём. Революции, как способ исторического
действия, есть способ убыточный, растратный. Насилие, с которым
неразрывно связана революция, не решает никаких национальных задач, даже
и утилизации отживших элементов для нации. Во время революции всегда
погибают лучшие, не идущие на поводу разнузданной революционизированной
толпы.
Любая революция это орудие меньшинства, навязывающего свою волю, своё
недовольство, свою жажду власти огромному большинству. Часто революция
связана с гражданскими войнами, растрачивающими, как никакие другие
события, национальные силы.
Террор и деспотическое правление революционеров отучают нацию от
самостоятельности, от всякого социально-политического творчества.
Поскольку, как правило, революция навязывает национальному большинству
инонациональные идеалы. И поэтому революция – это временный уход с
исторического национального пути, анархический срыв.
Настоящая же разумная политика должна строиться на эволюции, на развитии
национальных сил страны и на поддержании жизнедеятельности нации.
В таком государстве как Россия, населённом многими народами, особо важно
преобладание одной нации, которая является как бы духом этого
государства, его национальным камертоном. Камертоном, способным задавать
общий для всех остальных исторический тон этому государству.
Для этого государство всеми доступными ему мерами должно поддерживать
силу русского народа. Поддержание этой силы есть главная задача разумной
политики государства. Остальные народы могут поддерживать государство,
исходя из уважения к силе государствообразующей нации. Если русские
будут слабеть, государство Российское неизбежно будет растащено по
национальным квартирам и перестанет существовать.
То же самое можно сказать и в отношении международного положения России.
Общечеловеческая роль осуществляется только национальными
самостоятельными государствами. Такие вненациональные государства, как
США, способны привести человечество лишь к мировой тирании. Мировой
тирании, с которой будут бороться все стремящиеся к свободе национальные
государства.
Чем сильнее будут внутренние силы России, тем она будет сильнее как
мировая держава. Россия – государство, основанное не в 1991-м и не в
1917 году, и оно способно действовать активно только теми историческими
путями, которые сформировались в процессе её исторического прошлого.
Будущее человечества
Будущее человечества, конечно, по большей части скрыто от самих людей.
Тем же древним грекам казалось, что их государства идут в сторону
развития демократии, а в реальной исторической действительности они
пришли к великой Империи Александра Македонского. Древним римлянам с их
республикой так же мало верилось, что в дальнейшем придут Цезарь и
Август и установят Римскую Империю.
То же можно сказать и про нашу современность, которая развивает западную
демократию как безальтернативную систему мироустройства. А чем она
продолжится в будущем? Не вновь ли Империей?
«В настоящее время, – писал Лев Тихомиров, – вражда классов затмевает в
народах сознание их солидарности, а теория «общегражданского строя»
мешает государству явиться объединяющей силой» (Монархическая
государственность).
Но и либеральная, и социалистическая демократия скомпрометировали себя
за последние сто – двести лет слишком сильно, чтобы надеяться, что они
обретут второе дыхание и продолжат вести человеческие общества и далее, в
будущем.
Русских часто называют коллективистами, и такими их сформировал вовсе не
социализм, а тысячелетнее Самодержавие. Демократия с её шаткостью и
переменчивостью продолжает оставаться чуждым колониальным растением для
русского национального характера. Монархия значительно лучше может
обеспечить качественную сторону нашего коллективного творчества. Будущее
для России во многом будет таким, каким мы его захотим увидеть сами.
Будущее человечества, конечно, по большей части скрыто от самих людей.
Тем же древним грекам казалось, что их государства идут в сторону
развития демократии, а в реальной исторической действительности они
пришли к великой Империи Александра Македонского. Древним римлянам с их
республикой так же мало верилось, что в дальнейшем придут Цезарь и
Август и установят Римскую Империю.
То же можно сказать и про нашу современность, которая развивает западную
демократию как безальтернативную систему мироустройства. А чем она
продолжится в будущем? Не вновь ли Империей?
«В настоящее время, – писал Лев Тихомиров, – вражда классов затмевает в
народах сознание их солидарности, а теория «общегражданского строя»
мешает государству явиться объединяющей силой» (Монархическая
государственность).
Но и либеральная, и социалистическая демократия скомпрометировали себя
за последние сто – двести лет слишком сильно, чтобы надеяться, что они
обретут второе дыхание и продолжат вести человеческие общества и далее, в
будущем.
Русских часто называют коллективистами, и такими их сформировал вовсе не
социализм, а тысячелетнее Самодержавие. Демократия с её шаткостью и
переменчивостью продолжает оставаться чуждым колониальным растением для
русского национального характера. Монархия значительно лучше может
обеспечить качественную сторону нашего коллективного творчества. Будущее
для России во многом будет таким, каким мы его захотим увидеть сами.
Михаил Смолин https://rusorel.info/budushhee-dlya-rossii-monarxiya-narod-i-ty/
Другие
материалы о Русском народе, Русской истории, перспективе восстановления
Монархии в Державе Российской и Святых Царственных Мучениках можно
найти в нашем ЧИТАЛЬНОМ ЗАЛЕ, АУДИО— и ВИДИОТЕКЕ
